В поиске сна - Матвеев Александр

Телефон издал короткий сигнал оповещения, и я переключился на него. Пришло сообщение от Астры.

«Доброе утро! Как твое состояние? Хорошо отметили? Не разбудила?»

Она в своем стиле, как всегда вежлива и заботлива, а может быть я просто прочитал ее голосом.

«Доброе! Все хорошо, голова пока еще в тумане, но я почти привел себя в порядок. Отдохнули не плохо, мне даже понравилось. Ты как? Скучаю.»

И я действительно скучал, после таких сомнительных приключений всегда чувствовал себя ослабевшим и жалким. Очень хотелось тепла, и она могла его дать. Прижаться к ней и просто немного посидеть в обнимку. Подобные мысли были приятными и строго для себя решил, что ни за что не предам ее.

Но почему я так думаю только тогда, когда мне хреново? Бегу как побитый пёс к хозяину. От подобного сравнения я даже на секунду разозлился, на Астру за то, что так превозношу ее, на Элю за то что вертит мной, на Влада,  за то что выбрали его а не меня. Но все это быстро закончилось, когда пришло осознание того, что сам дурак, который позволяет собой вертеть и бежит скулить после этого, в объятья к тому, кого чуть не предал. Дно.

«Я тоже. Тебе нужно сегодня на работу? Увидимся?»

Идти на работу решительно не хотелось, но я должен был увидеться с остальными, чтобы знать наверняка, все ли в порядке. По-прежнему ли мы дружная компания?

«Я заскочу туда буквально на полчаса, поставить несколько печатей и расписаться. Потом го куда-нибудь?»

«Мне нужно дождаться курьера, там подарок для сестры,  потом могу приехать к тебе. Бродить сегодня не хочется».

«Отлично, тогда я заеду за тобой, целую.»

День стал немного лучше, осталось добраться до работы, проверить друзей и забрать машину.

На улице было все так же свежо, комфортные минус пять-шесть градусов. Возле метро я увидел троих человек стоявших сбоку от входа и прижимающих к груди паспорт империи.

Добровольные рабы. В последние два-три года это явление набирает обороты. Началось это как развлечение для богатых, известный телеведущий проиграл спор другой медийной личности, и они заключили договор добровольного рабства на определенный срок. Над ним трудилась прорва юристов и все это закончилась как шутка без каких-либо последствий для участников. Но дурной пример оказался заразным и спустя год подобные институты работали уже на всех социальных этажах. Если среди богатых это было не более чем прихотью и способ подчеркнуть свой статус. Для кого-то фетиш, быть либо господином, либо рабом. То, чем ниже по ступеням, тем все становилось серьезнее. На среднем уровне достатка,  это мало отличалось от обычной работы. Появились свои профессионалы в этом деле. Суть была проста, работодатель полностью берет на себя ответственность за жизнь добровольного раба. Обеспечивает жильем, питанием, медицинским обслуживанием и прочим. Взамен хозяин получает от раба все услуги, на которые тот соглашался по составленному договору. Все просто, за правами таких граждан следили тщательно, сделки официально регистрировала Малария, учредитель Гильдии, люди доверяли. Обычно люди рассматривали это как временную меру, у кого резко прохудились дела и кошелек, кого уволили с работы или выгнали с квартиры. Но и к потенциальным рабам тоже было множество требований таких как здоровье, отсутствие судимостей, эстетическая красота и образованность. Иногда попасть в эту категорию было сложнее чем устроиться на достойную работу, отбор был жестким.

Но если коснуться дна, то можно увидеть тех, кто не прошел отбор в рабы по нужным параметрам, больные, некрасивые, сидевшие, старые. На этом моменте все эти детские игры заканчивались и начиналось реальное рабство. Люди в безвыходном положении выходили на улицу и просто прикладывали к груди паспорт, это служило сигналом, имеющим простое значение «не дайте мне умереть». Хотя чаще всего случалось именно это, люди все равно подписывали контракты, не имеющие никакого реального обеспечения и социальные службы не могли отслеживать таких вот рабов. Империя пыталась с этим бороться, но явно не с той стороны. Вместо попыток поднять общий уровень жизни, таких людей отлавливали социальные дружины и отправляли в трудовые приюты. Где по итогу оказалось гораздо хуже, чем просто на улице. Проблем от них было гораздо больше, чем пользы, по этому от них все таки отказались. А в конституцию ввели новый пункт, который гласил, что гражданин Империи сам в праве выбирать быть ему рабом или нет.

Возле входа стояли трое с паспортами, два мужика лет сорока и девчонка, на вид старшеклассница. Судя по всему замерзли, значит давно стоят. Странно, обычно таких юных девушек разбирают сразу, и десяти минут не прошло бы, как появился какой-нибудь вербовщик или сектант отвечающий за эту территорию. Значит, что-то с ней не так, интересно.

- Привет, получается работу ищешь?

Девушка повернулась и было видно, что в глазах ее затеплилась надежда. Красивая, хоть и одежда очень изношенная, волосы спутанные, на глазах закись, но все равно красивая.

- Здравствуйте, да, я все умею! Абсолютно все..

- Погоди, - я прервал ее, чтобы не слушать всю пылкую тираду целиком, - я вижу ты давно стоишь тут и никто тебя не взял. Что с тобой не так?

Взгляд девушки погас и губы чутка дрогнули, только слез мне тут не хватало. Не глаза остались сухими. Она оторвала паспорт от груди и начала его листать, я уже понял, что сейчас увижу. До листав она повернула его ко мне. На восемнадцатой странице паспорта стояла два красных плюса. Спид. Первый плюс означал, что человек инфицирован,  второй означал, что этот человек заразил другого.

- Ну и что, что меня трахать нельзя, я ведь много всего другого могу, - тихим голосом она как заведенная перечислять свои достоинства.

- И на затылке метки есть? Обе?

Она осеклась на полуслове и медленно кивнула. Выходит, это было больше трех лет назад, до отмены насильственных татуировок на шее для ВИЧ-инфицированных. Такая драконовская мера была введена после того, как уровень заражения населения Империи перевалил за два процента. После установления диагноза было две дороги, на свободу с отметинами, либо в спец-тюрьму, но без них. Отменили эту дичь три года назад, после нескольких бунтов, бунтов обреченных. Людям действительно нечего было терять, их права были попраны, их жизнь была короткой и