В западне - Стивен Кунтс

– Вы не можете выгнать нас, мы – пресса.

– Меня не колышет, кто вы. Сюда пройдут только те, кто есть в списке. – Он придавил листок бумаги негнущимся пальцем к столу перед собой. – Тебя в этом списке нет. А теперь убирайся отсюда, иначе и для тебя здесь найдется камера. И выключи ты этот проклятый свет.

– Это Америка!

– Ты еще не понял? Вон!

– Мергенталер, "Вашингтон пост". – Репортер сунул свое аккредитационное удостоверение сержанту, который сверился со списком. В это время оператор вновь попытался возмутиться.

– Ваше имя есть в списке, через ту дверь, пожалуйста.

– Со мной еще один парень из "Пост".

Йоук показал свое удостоверение, сержант махнул ему рукой, и опять повернулся ко все еще бормотавшему оператору.

– Нет, нет, нет, что тут непонятного!

Двое полицейских обыскали их на предмет оружия, а третий проверил диктофон Мергенталера. Затем их провели по коридору, темные стены которого, когда-то зеленого цвета, были покрыты толстым, десятилетней давности, слоем грязи. Они поднялись по слабо освещенной лестнице, миновали еще один контрольный пост, прошли через металлические двери, раздвинувшиеся, едва они к ним приблизились, и тут же закрывшиеся позади них, мимо переполненных камер. Заключенные гоготали и выкрикивали им вслед непристойности.

Репортеров провели еще через одни металлические двери, и они оказались в комнате, где группа телевидения уже устанавливала свет и две телекамеры. Рядом с дверью, в которую они вошли, было еще несколько железных дверей. Одна оказалась чуть приоткрыта, и Йоук заглянул внутрь. За дверью располагались четыре зарешеченные камеры, стены которых были обиты эластичными матами, – камеры для психов. По-видимому, полицейские не собирались держать Альдану в общей камере с обычными заключенными.

Йоук узнал телекомментатора; они не были знакомы. Тот кивнул Мергенталеру и углубился в книгу, в это время одна из женщин накладывала ему грим. Она расчесала ему волосы и побрызгала спрэем. Один из техников проверял микрофоны. За всем этим безучастно наблюдал полицейский.

Мергенталер выбрал место, с которого открывался хороший обзор, но так, чтобы не попасть в камеру. Йоук прислонился к стене позади него.

Время шло. Пять минут, десять.

Кто-то кашлянул, но в основном все молчали. Ждали.

Что за человек этот Альдана? Йоук попытался нарисовать его портрет исходя из того, что знал о нем. Головорез, решил он. Переполненный ненавистью латиноамериканский ублюдок, Адольфа Гитлера считает пророком, который знал, как добиться победы и править миром в грядущем хаосе. Звучит как название популярной книжки по самообразованию. Интересно, подумал Йоук, была ли в жизни Чано Альданы хоть одна большая книга.

В двери появился темноволосый симпатичный мужчина в сером костюме. Он прищурился от яркого света, а затем поприветствовал телекомментатора и Мергенталера.

– Мой клиент появится с минуты на минуту. Правила такие. Он сделает заявление, затем пять минут на вопросы для телевидения и пять минут – Мергенталеру.

– Я против присутствия Мергенталера во время съемок, – сказал комментатор.

– Когда вы покажете свое интервью? – спросил Танос Лиаракос.

– Возможно, сегодня вечером и завтра с утра.

– Я не вижу никаких проблем, – адвокат нахмурился. – Он не будет отнимать у вас пальму первенства. А вы можете снимать, когда он будет задавать вопросы, если хотите, конечно.

Нет. Телевидение не собирается это делать. Ни при каких обстоятельствах компания не может допустить, чтобы Мергенталер перед камерой задавал более проницательные вопросы, чем их человек.

– Шоу-бизнес, – шепнул Мергенталер на ухо Йоуку. А затем уже громче, обращаясь к Лиаракосу, – мистер Лиаракос, знаете ли вы, что хочет сказать Альдана?

– Нет.

– Он с вами этого не обсуждал?

– Нет.

– Это вы посоветовали вашему клиенту провести пресс-конференцию?

– Без комментариев.

– Если обвинение потребует, чтобы суд запретил прения, вы будете оспаривать это?

– Я не думал об этом.

– Возможен ли в Вашингтоне беспристрастный суд над Альданой?

– Я не думаю, что он может рассчитывать на беспристрастный суд где-нибудь в Соединенных Штатах.

– Как долго нам еще ждать? – вмешался представитель телевидения.

– У меня один вопрос, мистер Лиаракос, – вмешался Йоук. – Джек Йоук из "Пост".

– Он с тобой, Отт?

– Да.

– О'кей. Валяйте.

– Вы удовлетворены тем, что ваш клиент обеспечил оплату вашего гонорара, который, как известно, очень высок, из денег, не имеющих отношения к преступному бизнесу?

Лиаракос нахмурился.

– Без комментариев, – сказал он решительно и скрылся за дверью.

Телекомментатор широко улыбнулся Йоуку. На губах Мергенталера тоже промелькнула улыбка.

Время тянулось медленно. Комментатор поглядывал на часы.

Через семь минут дверь отворилась и появились два полицейских в форме, а следом – два судебных маршала[10]. Лиаракос шел следом, за ним – человек среднего роста латиноамериканской наружности с аккуратными усами. Позади шли остальные полицейские и судебные чиновники, но внимание Йоука привлек именно этот человек.

Как только он расположился на стуле, вспыхнул свет, и Йоук разглядел его получше. Это был упитанный человек с полными щеками, которые через несколько лет превратятся в обвислые брыли. Он напоминал банкира средних лет, особенно не утруждавшего себя еще со школьных времен. Одет он был в брюки и белую рубашку с короткими рукавами, без галстука. Он щурился на яркий свет и осторожно оглядывался вокруг, пока техник прилаживал ему на рубашку микрофон.

Как только техник закончил, оператор помахал одному из маршалов рукой, чтобы тот ушел из поля зрения камеры, и комментатор начал.

– Насколько я знаю, вы готовы сделать заявление, сеньор Альдана.

Альдана смотрел прямо в камеру.

– Я Чано Альдана, – начал он с заметным испанским акцентом. – Я ваш самый страшный кошмар наяву. Я – те безликие голодающие массы, которым вы отказали в пище. Я – раб, которого, закованным в цепи, вы принесли на беспощадный алтарь ростовщичества. Я – болезнь, которую вы не хотите лечить. Я – нищий, которого вы прогнали с праздника. Мне вручен ключ от преисподней. И Я открыл ее.

Несколько секунд комментатор стоял, разинув рот, ничего не понимая.

– Сеньор Альдана, вы признаете себя виновным в том, в чем вас обвиняют?

– Это вы виновны, не Я!

– Вы возглавляете Медельинский картель?

– Я бизнесмен третьего мира.

Хотя стало ясно, что это и есть весь ответ, комментатор, без особой надежды, продолжал.

– Вы занимаетесь контрабандой кокаина?

– Я никогда не занимался контрабандой кокаина.

– Ваше заявление дает понять, что люди, которые работают на вас, поднимут волну насилия, если вас не освободят. Это ли вы имели в виду?

– Я имел в виду то, что сказал. И только. Люди, которым известна Моя репутация, скажут вам, что я человек слова.

Подошла очередь Мергенталера спрашивать. Представители телевидения погасили свои лампы.

– Что вы имели в виду, говоря "мне вручен ключ от преисподней"?

– Я Тот, кто низвергнут с небес. Я Тот, которого вы не пустили на пир. Мне вручен ключ от преисподней и Я открыл ее.

– Всего лишь один прямой ответ – вы имеете или не имеете отношение к контрабанде кокаина?

– Я никогда не занимался контрабандой кокаина.

– Действительно ли ваша организация оценивается в четыре миллиарда долларов?

– Я богатый человек, но не знаю, насколько богат.

– Хоть один прямой ответ.

Глаза Альданы сузились, губы скривились в презрительной усмешке. Его взгляд задержался на журналисте. Альдана поднялся со стула. Он не сводил глаз с журналиста до тех пор, пока маршалы не вывели его из комнаты и за ним не закрылась дверь.

– Да он сумасшедший, как клоп диванный, – сказал Йоук уже в машине.

Оттмар Мергенталер неподвижно сидел за рулем, зажав ключ зажигания в ладони.

– Жаль, что этого не видел Джеральдо Ривера.

– Он не напугал тебя своим диким взглядом, а?

– Да, ты прав, – ответил Мергенталер.

Мергенталер внимательно осмотрел ключ и аккуратно вставил его в замок зажигания.

– Он больной, и у него целая армия наемных убийц, которые уже лишили жизни сотни политиков, судей и полицейских в Колумбии. Они взрывали самолеты, магазины и редакции газет. Они убили дюжину журналистов, которые отказывались молчать. Их не волнует, кого они убивают. Их это действительно не волнует.

Мергенталер завел двигатель и включил передачу.

– Да, Джек, этот парень меня напугал.

Глава 5

Любовь американца к закону и порядку прямо пропорциональна тому, в какой степени он ощущает угрозу своей безопасности и благосостоянию. Когда ощущение опасности исчезает, то же самое происходит и с его готовностью быть подконтрольным.