Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер

момент дверь вновь распахнулась, и Ханна Эшер полезла в комнату со своим собственным пакетом в руках.

Она медленно и неприкрыто оглядела меня с головы до ног, не переставая при этом ухмыляться.

Я был совершенно уверен, что температура в комнате не изменилась, но мог бы поклясться, что стало жарковато. У некоторых женщин есть такая не поддающаяся четкому определению особенность, которую называют по-разному. Я всегда называл ее жаром или огнем. Она не обязательно (хотя и часто) связана с сексом. И у Ханны эта особенность определенно была.

Я понимал язык ее тела и глаз. Лицо и тело говорили, что она прекрасно знает, какой эффект производит на меня, и вовсе не возражает против этого. Можно сказать, что желание накрыло меня с головой, но ему было не угнаться за внезапно напавшим на меня чисто физическим голодом.

Ханна Эшер была чертовски привлекательной. А я не покидал остров очень, очень долго.

Я отвернулся в попытке проигнорировать ее, пока не застегну пояс. Могучие чародеи не дергаются только потому, что кто-то увидел их в трусах.

Эшер отступила на пару шагов и еще раз меня оглядела. На ее лице растянулась улыбка.

– Черт возьми, Дрезден, – воскликнула она. – Ты что, ходишь в спортзал?

– Э-э-э, – выдавил я. – Паркур.

Мой ответ ее, похоже, позабавил.

– Ну что ж, это определенно тебе на пользу.

Не глядя она повесила сумку на ручку шкафа и расстегнула ее, все это время не сводя с меня глаз.

– Так много шрамов.

У нее были длинные руки. Ее пальцы легко коснулись моего плеча.

– Откуда этот?

От ее прикосновения вниз по позвоночнику и животу начал разливаться жар. Всякие магические привороты были тут ни при чем. Я был в полной боевой готовности для такого рода глупостей с того самого момента, как мои ноги коснулись берега. Все было куда хуже. Это была химия, простая и чистая. Мое тело решило, что Эшер ему нужна, и плевать оно хотело на мнение мозга.

Я отдернул плечо, одарил ее свирепым взглядом и произнес:

– Эй! Я тебя не смущаю?

Она скрестила руки на груди и улыбнулась еще шире:

– Вовсе нет. Так откуда он?

Я сердито на нее посмотрел и вновь занялся смокингом.

– Агент ФБР меня подстрелил. Около двенадцати лет назад.

– Серьезно? – удивилась Ханна. – Шрама уже почти не видно.

– У чародеев все быстро заживает.

– Твоя левая рука. Это от огня.

– Вампирский прихвостень, – пояснил я. – С самодельным огнеметом.

– Какая Коллегия?

– Черная.

– Интересно, – сказала Эшер и стянула свитер одним плавным движением.

Как и обещали контуры, проглядывавшие под свитером, на ее тело приятно было посмотреть. И не только посмотреть. Мое либидо бурно его одобряло.

Я быстренько повернулся к ней спиной:

– Эй!

– Ты издеваешься? – спросила она с примесью чего-то похожего на смешок в голосе. – Отворачиваться? От этого? Да что ты за легендарный крутой парень такой, Дрезден?

– Не знающий вас крутой парень, мисс Эшер, – ответил я.

– Это поправимо. – В ее голосе были дразнящие нотки. – И с чего это я вдруг «мисс Эшер»?

Ее черный атласный лифчик мельтешил у меня в периферическом зрении. По краю его шли кружева.

Я торопливо натянул брюки, стремясь уберечь себя от позора.

– Послушай, – сказал я. – Мы работаем вместе. Можем мы просто сделать свою работу?

– А на спине у тебя не так много шрамов, – невозмутимо заметила она. – Тебе нечасто приходится убегать?

– Убегаю я постоянно, – ответил я, просовывая руки в рукава рубашки. – Но если будешь часто давать атаковать себя со спины, то заработаешь не шрамы. А только яму в земле.

Ее сапоги глухо ударили подошвами об пол. Опять же периферийным зрением я отметил, что к бюстгальтеру прибавились носочки и джинсы.

– Эта воришка, за которой мы отправляемся, – сказала она. – Вас обоих связывает какая-то история?

– Типа того. Она сперла мою тачку.

Она испустила отрывистый смешок:

– И ты позволил ей?

– Она вернула ее обратно, – пояснил я. – Я однажды выручил ее из беды.

– И как думаешь, сможешь ты убедить ее пойти с нами?

– Будь дело только во мне, это было бы вполне вероятно, – ответил я.

– Или ты попытаешься вставить Никодимусу палки в колеса, сделав так, чтобы она точно не согласилась с нами работать, – спокойно предположила она. – Ты же так его любишь.

Упс. А она была весьма проницательна.

– Что? – сыграл я дурака.

– Судя по твоему ответу, врун из тебя тоже неважный, – заметила она, шурша одеждой. – Не расстраивайся. Я в этом профи. У меня своего рода нюх на людей.

– И какого же рода нюх?

– Ну, например, прямо сейчас я могу сказать, что ты на взводе, как двадцать часовых пружин, – принялась перечислять она. – Ты нервничаешь, напуган и зол, а еще готов взорваться от воздержания. Видела я только что вышедших из тюрьмы, которых не так распирало, как тебя.

Она обезоружила меня своим заявлением в самый разгар застегивания запонок.

– Кроме шуток, я могу видеть, что ты ослаб. Тебе следует немного выпустить пар. Это пойдет тебе только на пользу.

– Ты что, эксперт? – спросил я. Голос мой прозвучал слегка грубовато.

– По выпусканию пара? – ответила она вопросом на вопрос, а в ее голосе снова прозвучали дразнящие нотки. – Можно сказать, да. Поможешь мне застегнуться?

Я повернулся и обнаружил, что она расположилась ко мне спиной. На ней было сногсшибательное, облегающее фигуру черное платье, глубину цвета которого подчеркивали сверкающие черные, под цвет платья, блестки. Ее ноги были просто превосходны. Платье почти не прикрывало спину, но на несколько дюймов выше уровня бедер все же имелась молния. Я был уверен, что она могла справиться и без моей помощи. Но все же шагнул к ней и застегнул.

Она пахла полевыми цветами в лучах жаркого солнца. Когда она пошевелила головой, ее длинные вьющиеся волосы коснулись верха моих ладоней.

Я чувствовал, как во мне возбужденно ворочается Зима, реагируя на все, что вызывало чувственное влечение, и страстно желая выхода. Это было нехорошо. Зима считала, что секс – это почти так же весело, как насилие, и что они становятся еще лучше, если смешать их вместе. Как шоколад и арахисовое масло.

Я принялся мысленно перемножать в уме числа и снова отошел в сторону, пытаясь сосредоточиться на одевании, и на «восемью восемь», и на том, как надеть носки, не присаживаясь и не замечая женщину, не сводившую с меня глаз.

– Приятель, – сказала она наконец, – да ты уже не раз обжигался.

Я застегнул булавку галстука на воротнике, расправив его на ощупь.

– Ты даже не представляешь сколько.

– Прекрасно, – сказала она твердым и спокойным голосом. – Ты не хочешь смешивать