Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер

– Пожалуй, не могу вас за это винить. Раньше мы всегда встречались как противники. И никогда не работали как партнеры.

– Это потому, что вы задница, – сообщил я и уселся через два кресла от Вязальщика. Я посверлил его взглядом и снова обратился к Никодимусу: – У нас уже намечается конфликт интересов.

– Неужели?

Я указал большим пальцем на Вязальщика:

– Этот тип. Я говорил ему, что в следующий раз, когда он будет орудовать в Чикаго, у нас с ним будут проблемы.

– Господи! – воскликнул Вязальщик. На диалекте кокни вышло что-то вроде «гофподи». Он посмотрел на Никодимуса и добавил: – Я же говорил вам, что возникнут проблемы.

– Любые проблемы с мистером Тинуистлом – это ваши личные проблемы, Дрезден, – сказал Никодимус. – Пока работа не окончена, я жду, что вы будете относиться к нему как к партнеру и коллеге. Иначе долг Мэб не будет зачтен, и я буду вынужден сообщить общественности об этом прискорбном факте.

Другими словами, это означало, что имя Мэб будет смешано с грязью. И я знал кое-кого, на ком бы она захотела выместить злость.

Я оглянулся через плечо на Кэррин, которая заняла позицию сзади и немного сбоку. Выражение ее лица было бесстрастным, взгляд был обращен в никуда. Она слегка пожала плечами.

– Ну хорошо, – согласился я, поворачиваясь к Никодимусу. Смерил взглядом Вязальщика. – Даю тебе трехдневный пропуск, Вязальщик. Но имей в виду, что после я собираюсь спросить с тебя за все, что ты натворил в моем городе. Я на твоем месте поостерегся бы.

Вязальщик сглотнул.

И тут поднялась Эшер.

– Привет, – обратилась она ко мне с ослепительной улыбкой. – Нас не представили. Я – Ханна. Отвалите от моего партнера, пока целы.

– Я знаю, кто ты, горячая штучка, – медленно произнес я, но не встал со своего места. Свой посох я положил на стол. – И я уже отвалил от твоего партнера. Это можно определить по отсутствию крови вокруг. Остынь, Эшер.

Улыбка Эшер растаяла при звуке моих слов, а ее темные глаза сузились. Она разок стукнула пальцами по столу. Медленно, словно обдумывала что-то. Ее рта коснулась ухмылка.

– Значит, вы печально известный Дрезден. – Ее глаза проследовали от меня к Кэррин, которая была ниже ее почти на фут. – И это что, ваш телохранитель? Разве они не должны быть немного покрупнее?

– Она официально защищает права всех гномов, – парировал я. – И она будет вдалбливать эти права вам в черепушку, пока вы не проявите хотя бы немного уважения.

– Хочу посмотреть, как она попробует, – заявила Эшер.

– А ты этого не увидишь, – спокойно ответила Кэррин.

В одно мгновение помещение наполнила напряженная тишина, хотя Кэррин даже не пошевелилась. Я знал, что она продолжает стоять там, где стояла, не глядя ни на кого и при этом наблюдая за всеми. Пугающее зрелище, если вы знаете, как выглядят по-настоящему опасные люди. Эшер знала. Я заметил, как напряглись ее шея и плечи и сжались челюсти.

– Остынь, Ханна, – попытался успокоить ее Вязальщик. Он знал, как стремительно Кэррин выхватывает оружие. Она расправилась с парочкой его приспешников, когда он в прошлый раз побывал в городе. – Дрезден объявил перемирие. Мы же все профессионалы. Остынь.

– Дамы и господа, – с настойчивостью обратился ко всем Никодимус, пытаясь придать своему голосу отеческие нотки, затем прошел во главу стола (естественно) и уселся. – Право слово, можем мы наконец сесть на места и приступить к работе?

– Я за, – согласился я, но не отрывал глаз от Эшер и Вязальщика, пока Эшер не фыркнула и не вернулась на свое место.

– Не хотите ли присесть, мисс Мёрфи? – спросил Никодимус.

– Мне и здесь неплохо, – сказала Кэррин.

– Как пожелаете, – кивнул Никодимус. – Дейрдре?

Дейрдре взяла охапку папок и обошла стол, раздавая по одной каждому сидящему. Она демонстративно пропустила Кэррин, которая оставила этот факт без внимания. Я открыл свою достаточно тонкую папку и обнаружил титульный лист с надписью: «ДЕНЬ ПЕРВЫЙ».

– Все вы в курсе, какова наша главная цель, – сказал Никодимус, – хотя конкретные детали до поры до времени я бы предпочел оставить при себе. Уверен, никому здесь не надо объяснять, почему необходимо соблюдать секретность. У нашей цели множество способов получать информацию, и если он каким-либо образом узнает о нашем предприятии, всех нас ждет быстрый и бесславный конец.

– Держать рот на замке, – сказал я достаточно громко, чтобы это вызвало раздражение. – Принято.

Никодимус вновь одарил меня неулыбкой.

– Для того чтобы разъяснить вам все возможные выгоды, которые может принести данное предприятие, следует сказать, что вам будет выплачено по два миллиона долларов в случае успешного его завершения, гарантированно.

У Кэррин на секунду перехватило дыхание. А мой желудок неприятно заныл.

Адские погремушки! Два миллиона долларов.

Поймите, я не собирался брать деньги Никодимуса. Я пошел на это не из-за денег. И Кэррин тоже. Но никто из нас не был уж настолько богат, и счета всегда ожидали оплаты. Звезды и камни! Да на два миллиона баксов можно купить целую гору китайской лапши.

– Кроме того, – продолжил Никодимус, – все, что вы сможете унести, станет вашим. Ценности, которые там находятся, неисчислимы… их больше, чем мы сможем погрузить в товарный состав, и гораздо больше, чем можно унести на своих двоих.

– Что за ценности? – спросил Вязальщик. – Деньги, вы хотите сказать?

– Деньги тоже, если на то пошло, – ответил Никодимус с глубочайшим презрением. – Но подозреваю, их коллекционировали скорее как диковинку, а не по какой-нибудь другой причине. Настоящие сокровища – это золото. Драгоценности. Предметы искусства. Бесценные исторические артефакты. Практически каждая редкая ценная вещь, таинственно пропавшая без следа в последние две тысячи лет, попала туда. Полагаю, наиболее целесообразным вариантом будет наполнить пару мешков редкими камнями. Их сложно отследить. Но если хотите взять что-нибудь более уникальное – берите. Главное, чтобы вы смогли это нести и не задерживали остальных при отходе. Я думаю, каждый из вас с легкостью увеличит свой куш на порядок.

Значит, не два миллиона каждому.

Двадцать два миллиона каждому.

Это была настолько большая сумма, что ее было почти невозможно представить… и это само по себе уже давало представление о том, насколько она чертовски большая.

– А что вы сами получите с этого? – спросила Эшер с явным подозрением. – Раз вы готовы раздать по два миллиона каждому, то охотитесь не за деньгами. И мешок с алмазами вам не нужен.

После этих слов она стала нравиться мне чуть-чуть больше. А ее тон удвоил впечатление.

Никодимус улыбнулся:

– Я внесу полную ясность перед тем, как мы возьмемся за дело. Сейчас вам достаточно знать, что речь идет об одном небольшом предмете, имеющем довольно низкую