Смертельные чары - Владимир Колычев

– Два раза сидел.

– Вот с этого и надо было начинать! – встрепенулся Прямыхов.

Похоже, для него это был самый веский аргумент против подозреваемого. Настолько острый, что он быстро отправился к Вострикову, сам допросить его захотел. Сейчас раскрутит его на признание, а потом будет рассказывать, как он опасного преступника на чистую воду вывел. Впрочем, пусть рассказывает, Федору славы не жалко. Да и деревенские знают, кто убийцу взял, а их мнение для него важнее всего.

– Что делать будем, Валерий Павлович? – спросил Старостин. – Голикова, выходит, не виновата?

– Ну, я бы не торопился делать выводы… – в раздумье покачал головой Снегов.

– Почерк один и тот же.

– Может, Востриков перенял этот почерк?

– Как он мог его перенять?

– А то у вас тут не знают, как Голикова убили.

– Знать-то знают, только зачем Вострикову почерк перенимать? Какой в этом смысл? Вину за Молодова на Голикову свалить? Так она в изоляторе…

– Ну да, она не могла… Стоп! Ее же сегодня в СИЗО переводят. Отбой надо дать.

Голикова находилась в изоляторе временного содержания при районном отделении. Распоряжался там всем Прямыхов, к нему Снегов и обратился. И в прокуратуру позвонил, чтобы притормозили дело.

– Самому надо ехать, – сказал он. – Ты прав, Федор Георгиевич, отпускать надо Голикову. Дело закрывать не будем, а под подписку выпустить можно… У меня у самого сомнения. Женщина она высокая, сила определенная имеется, но вряд ли у нее опыт есть. А тут опытная рука чувствуется. Штырь сантиметров на двадцать под шею загнали. Если бы там рукоять была… Ты когда-нибудь видел штырь с рукоятью?

– Ну, зубило с круглым сечением…

– Да, бывает, – кивнул следователь. – Но как оно в руках у Голиковой появилось? Случайно взяла, когда мужа шла убивать? Но почему тогда молоток не взяла? Тюкнула по темечку, и все дела. Даже крови немного. А тут кровь… Женщины крови не любят…

– Вот и я о том же, Валерий Павлович.

– Но Голикова высокая. Это как раз та самая высота, чтобы Голикова убить. А этот, Востриков твой, – от горшка два вершка.

– Маленький, да удаленький… Я его по молодости помню. Был у нас тут Витя Руднев, шпала два метра ростом, так Востриков его с подпрыга ударил. Кулаком в лицо, с подпрыгом. Правда, Витя его потом по земле размазал, но это уже другая история…

– Ну, если с подпрыгом… Да и без подпрыга, в принципе, можно… Значит, в сговоре он со своей сестрой был.

– Неблагополучная у них семейка. Антонина вроде бы за ум взялась, но что-то сбило ее с истинного пути…

– Ладно, разберемся… Что это там такое? – округлил глаза Снегов, глядя, как по пешеходной тропке к пляжу спускается «БМВ» белого цвета.

Старостин оставил свой «Хантер» у дороги, оперативная машина там же, на обочине. Автомобильный спуск давно уже зарос кустарником, и еще его местами размыло стекающими в реку дождевыми потоками, но кто-то, похоже, этого не замечал.

Джип сильно накренился набок, казалось, вот-вот перевернется, но нет, он все-таки выровнялся, натужно взревел, преодолевая бугорок. В конце концов исхлестанная ветками деревьев и кустарников машина выехала на галечное покрытие пляжа.

Из машины выскочила худощавая блондинка в черных легинсах под короткой юбкой. Лицо симпатичное. И знакомое. Старостин видел эту женщину, когда знакомился с Молодовыми. Года два назад это было, с тех пор Тамара Борисовна ничуть не изменилась.

– Леша! – заголосила она.

Ольгин попытался ее остановить, но безуспешно. Она прорвалась к покойнику, упала перед ним на колени. Судмедэксперт шарахнулся в сторону, но ничего не сказал.

– Да что ж такое?! – простонала она и сделала движение, как будто собиралась поцеловать покойного мужа в губы.

Может, и собиралась, но не сделала этого. В последний момент спохватилась, разогнулась и, высоко вскинув голову, обхватила ее руками. Затем вдруг резко поднялась, подошла к Вострикову, с которым разговаривал Прямыхов, схватила его за плечо и с силой рванула на себя:

– Ах ты, мразь!

Востриков пугливо подался назад, а Старостин поймал ее за руку:

– Тамара Борисовна, ну, зачем вы так?

– Ты кто такой? – зло спросила она.

– Старостин я, участковый.

– Я знаю, что ты участковый! Какого хрена ты лезешь? – вырывая руку, заорала Молодова.

– Спокойно, Тамара Борисовна, спокойно, – попытался урезонить ее Федор.

– Как это спокойно? – продолжала она рвать горло. – Мой муж мертв! Почему он мертв?

– Так вышло!

– Это у тебя так выйдет!.. Ты даже не представляешь, капитан, какие связи у меня в Москве! Ты у меня рядовым станешь, понял?.. И ты рядовым станешь! – набросилась она на Прямыхова. – Я вас всех тут…

Запал вдруг закончился, она побрела к своей машине, обессиленно открыла дверь, с трудом села за руль. Но уезжать не торопилась и даже дверь за собой не закрыла. Обхватила рукой руль и ткнулась в него лбом.

– Действительно, Старостин, а почему он мертв? – кивком головы показав на покойника, с подначкой спросил Прямыхов.

– Потому что милицию не слушался. Я ведь предупреждал его.

– Предупреждал?

– Да, говорил, что не надо ему встречаться с Антониной. А он не послушал…

– Ну, с Антониной мы разберемся. И с Востриковым тоже. А ты вдовой займись, утешь ее. Ну, не в том смысле…

– Это вы о чем, Илья Викторович?

– Не придуривайся, Старостин, – поморщился Прямыхов. – Знаем мы тут, как ты вдовушек утешаешь.

– Я? Вдовушек?!

– А жена почему от тебя ушла? То-то же… Давай, работай!

Федор пожал плечами и пошел к джипу. В конце концов, он не следователь, чтобы описывать труп, и не опер, чтобы работать со свидетелями. К тому же он уже отличился – взял преступника по горячим следам, а дальше пусть им занимается следствие.

Эксперт набросил на покойника простыню, и в этот момент, будто что-то почувствовав, Тамара Молодова подняла голову, встрепенулась и выскочила из машины. Но Старостин преградил ей путь:

– Не надо, Тамара Борисовна, не надо.

– Пусти!

Она попыталась его обогнуть, но Федор взял ее за руку. Некрепко взял, но этого хватило, чтобы ее остановить.

– Насколько я знаю, вчера вы, Тамара Борисовна, были в Москве? – спросил он.

– Я только что приехала… Катя мне сказала…

– А приехать когда собирались?

– Сегодня и собиралась… А вы что, меня в чем-то подозреваете? – нахмурилась Молодова.

Старостин выразительно промолчал. Нет, он ни в чем ее не подозревал, но разубеждать не стал. Надо было слегка напугать Тамару, чтобы она хоть немного успокоилась и перестала устраивать сцены.

– Вы это серьезно? – От возмущения она так хватанула ртом воздух, что даже поперхнулась.

– Что серьезно? – непонимающе повел он бровью.

– Не надо притворяться, капитан! Я вас насквозь вижу!

– Что вы видите?

– Вы же меня подозреваете! Я же вижу, что ты меня подозреваешь, капитан!.. Думаешь, если Голикову посадил, то и меня посадить можешь? Да ты хоть знаешь, какие у меня связи!

– Спокойно, Тамара Борисовна, спокойно. Никто вас ни в чем не подозревает. Я просто спросил…

– У Голиковой ты тоже просто спрашивал? И где она?.. Смотри, капитан, со мной шутки плохи! Со мной такой номер не пройдет! Я тебе такое здесь устрою! Такое…

Она не смогла на ходу придумать кару на его голову, поэтому психанула и, сев в машину, резко развернулась и помчалась вверх по ею же проторенной дороге. Внедорожник выдержал и это испытание. Да и Федор не расклеился под угрозами его хозяйки.

Глава 10

Обычно в кабинет начальника РОВД капитана Старостина вызывали на ковер, и сегодняшний день, похоже, не станет исключением.

– У Молодова третья группа была, – пристально глядя на подчиненного, сказал Прямыхов. – А на футболке у Вострикова вторая группа. Как это объяснить?

– Не знаю.

– А я знаю. Востриков тебе про Левкина говорил?

– Ну, говорил.

– Он этому Левкину нос разбил.

– Ну, сказать все, что угодно, можно.

– Это верно, менты словам не верят, – кивнул майор. – Менты проверяют.

– Так времени не было, чтобы проверить. И своего эксперта у меня не было.

– Не ерничай, Старостин, это тебе не идет… А насчет эксперта ты прав. Будь у тебя эксперт, ты бы взял на анализ кровь со штыря, который нашел у Вострикова. Там ведь куриная кровь, Старостин.

– Куриная?!

– Ну, может, гусиная. Но точно не человеческая!

– Я ж откуда знал?

– А Востриков тебе ничего не говорил?.. А мне сказал, – Прямыхов провел пятерней по своему животу и самодовольно добавил: – Тебе не сказал, а мне сказал. Еще до того, как эксперты свой вердикт вынесли…

– Так что, отпускать его будем?

– Кого? Вострикова?! Он же убийца… Тебе вот не признался в убийстве, а мне признался.

– Что-то я вас не понимаю, Илья Викторович.

– Тут не понимать, тут действовать надо. С умом действовать… Я поговорил с Востриковым и выяснил, что цирроз печени у него. Ему жить всего ничего осталось, ну год-два.