Символическая жизнь (сборник) - Карл Юнг

Представленные диаграммы наглядно демонстрируют различие между реакциями, соответствующими сознательным и бессознательным комплексам. В серии «С», например, комплекс явно является сознательным. Слово-стимул задевает тестируемого за живое, и следует глубокий вдох. Но, когда слово-стимул ударяет по бессознательному комплексу, объем дыхания, как показывает диаграмма «D» (ее первая колонка), уменьшается. Имеет место спазм грудной клетки – дыхание практически замирает. Таким образом можно эмпирически подтвердить различие между сознательными и бессознательными реакциями[21].

Рис. 7. Тест словесных ассоциаций (дыхание)

Доктор Уилфред Р. Байон:

Вы провели аналогию между архаическими формами тела и архаическими формами сознательного разума. Это просто аналогия, или имеет место более тесная связь? Из того, что вы сказали вчера вечером, можно сделать вывод о том, что вы признаете наличие связи между сознательным разумом и мозгом; недавно в «British Medical Journal» был опубликован диагноз, поставленный вами на основании сна и свидетельствовавший об органическом расстройстве[22]. Если отчет об этом случае является точным, то мы получаем очень важное подтверждение, и мне хотелось бы знать, не считаете ли вы, что между этими двумя формами архаического выживания существует более тесная связь. Сон, сообщенный пациентом доктора Дэви, был таков: «Кто-то сзади беспрерывно спрашивал у меня что-то о смазке какого-то механизма. Говорилось, что лучшим смазочным средством является молоко. Я же, по-видимому, считал, что предпочтительнее будет использовать илистую грязь. Затем, когда был осушен пруд, среди ила обнаружили двух ископаемых животных. Один был маленький мастодонт, а кто второй – я забыл». Комментарий Дэви: «Я подумал, что было бы интересно представить этот сон Юнгу и спросить, какова его интерпретация. Несмотря на то, что в этом сне было множество психологических ответвлений, Юнг нисколько не сомневался, что заболевание в своей основе было не психологическим. По его мнению, сон свидетельствовал об органическом расстройстве. Осушение водоема он проинтерпретировал как ухудшение циркуляции спинномозговой жидкости».

Профессор Юнг:

Вы вновь касаетесь противоречивой проблемы психофизического параллелизма, на которую нет ответа, ибо она находится за пределами возможностей человеческого познания. Как я пытался объяснить вчера, обе вещи – психический факт и факт физиологический – некоторым образом происходят совместно. Они происходят совместно и являются, как я полагаю, попросту двумя разными аспектами лишь нашего сознательного разума, но не самой реальности. Мы рассматриваем их как два разных явления в силу крайней неспособности нашего сознательного разума помыслить о них совместно. Вследствие возможного единства этих двух вещей следует ожидать появления сновидений, которые в большей степени окажутся физиологическими, чем психологическими, точно так же, как существуют сны более психологические, нежели физиологические. Сон, о котором вы упомянули, был явным выражением органического расстройства. Такие «органические репрезентации» хорошо известны в древней литературе. Античные и средневековые врачи пользовались подобными снами для установления диагнозов. Я не проводил физического осмотра пациента, о котором вы упомянули. Просто я выслушал его историю, узнал о содержании его сна и высказал свое мнение. У меня были и другие случаи, например, очень сомнительный случай прогрессирующей мускульной атрофии у молодой девушки. Я спросил о ее сновидениях: у нее было два чрезвычайно колоритных сна. Мой коллега – человек, знакомый с психологией, – считал, что это, должно быть, случай истерии. Истерические симптомы здесь действительно имели место, так что было неясно, была ли это прогрессирующая мускульная атрофия или нет; но на основе анализа сновидений я пришел к заключению, что это было органическое заболевание, и в дальнейшем мой диагноз подтвердился. Это было органическое расстройство, и сны определенно указывали на органику. Согласно моей идее о единстве психического и телесного, это и должно было быть так; удивительно, если бы было иначе [23].

Доктор Байон:

Будете ли вы говорить об этом дальше, когда речь пойдет о сновидениях?

Профессор Юнг:

Боюсь, что не могу входить в такие подробности; сама тема слишком специальная. На самом деле это предмет особого переживания и опыта, и попытка его изложения оказалась бы очень трудоемкой. Описать сжато те критерии, с помощью которых я анализирую сны, практически невозможно. Сон, который вы упомянули, содержал образ маленького мастодонта – помните? Для того чтобы показать реальное значение этого мастодонта в органическом аспекте и объяснить, почему я должен рассматривать этот сон как органический симптом, придется начать с таких аргументов, после которых меня можно обвинить в страшном мракобесии. Но здесь действительно все окутано мраком. Мне пришлось бы изъясняться на языке базального разума, мыслящего архетипическими паттернами. Когда я говорю о мифологических паттернах, люди, осведомленные об этих вещах, понимают, о чем идет речь, но если вы не в курсе, то подумаете: «Этот парень точно сошел с ума – он говорит о мастодонтах и их отличии от змей и коней». Прежде чем вы смогли бы оценить сказанное мной, мне потребовалось бы прочитать курс примерно в четыре семестра по символизму.

В этом-то и вся загвоздка: между тем, что об этих вещах общеизвестно, и тем, что я наработал за долгие годы, имеется значительное расхождение. Даже если бы я выступал перед медицинской аудиторией, мне пришлось бы вести речь не только об особенностях ментального уровня и цитировать Жане, но и заговорить по-китайски. Например, я бы сказал, что понижение ментального уровня в определенном случае доходит до уровня манипура чакра, т. е. до уровня пупка. Мы, европейцы, не единственные люди на Земле. Мы всего лишь полуостров на азиатском материке, населенном древними цивилизациями, представители которых тысячелетиями упражняли свой разум в интроспективной психологии, тогда как мы занялись психологией даже не вчера, а только нынешним утром. Эти люди достигли просто-таки фантастических прозрений, и, для того чтобы понять некоторые факты, связанные с бессознательным, я был вынужден заняться Востоком. Мне потребовалось вернуться назад, чтобы понять восточный символизм. Вскоре я опубликую небольшую книгу, посвященную лишь одному символическому мотиву [24]; вас бы это шокировало. Мне пришлось заняться не только китайским и хинди, но также и литературой, написанной на санскрите, средневековыми латинскими манускриптами, неизвестными даже специалистам, – об этом можно справиться в Британском музее. Только располагая таким обширным материалом параллелей, можно начать ставить диагнозы и судить, является ли тот или иной сон органическим или нет. Пока люди не освоят этой области знаний, я буду казаться не более чем кудесником или колдуном. Это называется фокус-покус, магическая манипуляция. В средние века люди могли спросить: «Как вы можете видеть, что у Юпитера есть спутники?» Предположим, вы бы ответили, что у вас есть телескоп,

Я не собираюсь этим хвастаться. Но меня всегда озадачивает, когда мои коллеги спрашивают: «Как вы поставили такой диагноз или пришли к такому заключению?» Я отвечаю: «Хорошо, я объясню, но для начала мне придется растолковать, что вы должны знать для того, чтобы быть в состоянии это понять». Я ощутил это на себе, когда знаменитый Эйнштейн был профессором в Цюрихе. Он тогда начинал работать над своей теорией относительности. Мы часто виделись, нередко он бывал у меня дома, и я выспрашивал у него об этой теории. Я лишен математического дара, и нужно видеть, чтобы представить, с какими мучениями этот бедняга объяснял мне, что такое относительность. Он не знал, как это сделать. Я готов был провалиться сквозь землю и чувствовал себя полностью никчемным, видя, как он мучается со мной. Но однажды он спросил меня о чем-то из области психологии. Тут-то я и взял реванш.

Особое знание ставит в ужасно невыгодное положение. Оно заводит вас настолько далеко, что вы уже ничего не можете объяснить. Вам придется смириться с тем, что я буду говорить вам элементарные, на первый взгляд, вещи, ибо, лишь зная о них, вы сможете понять, почему я делаю те или иные выводы. Я приношу извинения, поскольку у нас не так много времени и я не могу рассказать вам все. Переходя к снам, я отдаю себя во власть вашего суждения и рискую быть признанным полным дураком, поскольку я не в состоянии предоставить вам все те материалы, все те исторические свидетельства, на которых строятся мои заключения. Я буду вынужден по кусочкам цитировать литературу Индии и Китая, средневековые тексты, т. е. все те вещи, которые вы не знаете. Да и как бы вы могли знать? Я сотрудничаю со специалистами из других областей знания, и они помогают мне. Среди них был и мой покойный друг профессор Вильгельм, синолог; я работал вместе с ним. Он перевел даосский текст и попросил меня прокомментировать его с психологической точки зрения, что я и сделал [25]. Мой рассказ будет полон новшеств для синолога, но то, что может рассказать он, будет столь же неожиданным для нас. Китайские философы не были глупцами. Это мы считаем, что древние просто глупы, но они были ничем не хуже нас. Это были чрезвычайно мудрые люди, и психология могла бы неустанно учиться у древних цивилизаций, особенно у Индии и Китая. Бывший президент Британского антропологического общества как-то спросил меня: «Почему же такие высокоразвитые люди, как китайцы, не имеют своей науки?» Я ответил: «У них есть наука, но вы не понимаете ее. Она не основывается на принципе причинности. Причинность не единственный принцип; она достаточно условна (относительна)».