Дорога ведет назад - Кришан Чандар

Голос Митала пробудил мадам Сиси от горьких воспоминаний.

— Одень ее хорошенько, надуши дорогими духами, напои шампанским. Займись день-другой ее воспитанием.

— В долине Сены еще лежит снег, дай ему стаять.

— Снег сердечных долин тает не от солнечных лучей, а от шампанского, Сиси, — громко засмеявшись, ответил Митал.

Тарна и Митал сидели друг против друга в спальне, украшенной высокими, в человеческий рост, зеркалами. Ветерок колыхал легкие розовые занавески. Гордые нарциссы склонили свои головы в вазах, приглушенная музыка создавала атмосферу уюта, легкая дымка, стоящая в комнате от ароматной сигареты, еще больше подчеркивала красоту Тарны. Их разделял стол, уставленный всевозможными яствами.

— Выпей шербета, — обратился к Тарне Митал, наливая в бокал шампанское.

— Странный шербет, — сказала Тарна, отпив немного. — Он ведь бывает сладкий.

— Это городской шербет.

— В городе все другое. Разве думала я, что мне встретится здесь такой добрый человек, как вы? Как обрадуется Раджу, когда узнает это.

— Раджу? Кто это — Раджу? — вздрогнув, спросил Митал.

Тарна покраснела и смущенно опустила голову.

— Так кто же он? — с нетерпением переспросил Митал.

Огромные глаза девушки наполнились слезами.

— Не знаю, где он может быть сейчас.

— Но кто он? — раздраженно повторил свой вопрос Митал.

Тарна рассказала ему все. Митал внимательно выслушал, с нежностью взял ее руку в свою и стал поглаживать.

— Не беспокойся. Мои люди его завтра же разыщут. Я пошлю обыскать все уголки Бомбея, — сказал он.

Тарна взглянула на него с благодарностью.

— Какой вы хороший! Даже мой отец не такой. Он продал меня старику.

Митала рассердило это сравнение, но он сдержал себя и, улыбаясь, продолжал поглаживать руку девушки, пока она не забрала ее.

— Пей шербет, — сказал он, вновь наполняя ее бокал.

— Нет, у меня кружится голова. Что это за шербет?

— Выпей залпом, и голова перестанет кружиться. Шербет — лучшее лекарство против головокружения.

Тарна залпом осушила бокал.

— Вы устроите меня на работу в школу?

— Мы же договорились, — успокоил ее Митал.

— Я хочу… хочу мучиться, то есть я хотела сказать — учиться дальше… — Тарна чувствовала, что у нее заплетается язык. Она засмеялась. — Как это я могла сказать «мучиться» вместо «учиться»?

В глазах у нее стало двоиться. Она закрыла их. Митал сел рядом с нею и обнял ее за талию.

— Тарна, душа моя!

Она испуганно вскрикнула, схватила со стола вилку и сердито предупредила:

— Не подходите ко мне!

— Дикарка! — В голосе Митала были и злость и восхищение.

Когда он вновь попытался подойти к ней, она уколола его вилкой в плечо, потом схватила и бросила в него вазу. Что бы ни попадалось ей под руку, все летело в Митала. Тот громко закричал, вбежали двое слуг. Тарна оглянулась — слуги стояли у двери. Тарна выпрыгнула в окно.

— Нет! Нет! — испуганно закричал Митал.

Но было поздно. Она упала на крытый железом легкий навес, который проломился под ее тяжестью. Тарна вместе с ним свалилась на тротуар, не получив никаких увечий. Услышав грохот, люди кинулись к месту происшествия, но Тарна уже скрылась в переулке. Она бежала, не оглядываясь, по каким-то улицам и переулкам, слыша за собой голоса преследующих. Потом они стали доноситься глуше. Уже выбиваясь из сил, она столкнулась с высоким мужчиной и, схватив его за рукав, начала умолять:

— Спасите меня, спасите меня! Негодяи хотят обесчестить меня, они гонятся за мной!

Мужчина быстро втащил ее в подъезд ближайшего дома. Мимо них с криком пробежали какие-то люди и скрылись в глубине улицы.

Тарна испуганно дрожала за спиной незнакомца. Наступила тишина. Он повернулся к Тарне и положил руку ей на голову:

— Не бойся, дочка. Тебя здесь никто не тронет. Я живу в этом доме наверху. Пойдем со мной, никто тебя не обидит.

Всхлипывая и вытирая слезы, Тарна стала подниматься за ним по темной лестнице.

Гангадхар был управляющим в женском приюте, в котором содержались женщины, изгнанные или убежавшие из дома, девушки, ставшие жертвой вероломных возлюбленных, и одинокие женщины из добропорядочных семей. Были там и такие, которым надоело торговать собой и которые мечтали о семье. В приюте им пытались дать минимальное образование, учили шить — словом, приучали к честной жизни. Обычно управляющие такими приютами пользуются дурной славой, да и сами приюты не производят хорошего впечатления, но Гангадхар был совсем другим человеком. Он относился к своим обязанностям добросовестно и честно, потому что считал их не просто своим служебным долгом, но и полезным для страны делом.

Однако когда вместо того, чтобы поместить Тарну в приют, Гангадхар оставил ее у себя, его жена Майя заподозрила недоброе. Она когда-то была очень красива, но время стерло с ее лица последние следы красоты. Теперь она стала чрезмерно полной, страдала от ревматизма, голос ее от постоянного крика осип. Детей у них не было, поэтому она любила Гангадхара не только как жена, но и как мать, и как сестра. Ее любовь была столь многогранна, сколь многогранна может быть любовь женщины.

Не будь Тарна молодой и красивой, возможно, она и ей дала бы материнскую ласку и любовь, но, увидев цветущую красавицу, Майя забеспокоилась. Она чуть не каждый день ссорилась с Гангадхаром, требуя отправить Тарну в приют.

— Почему ты держишь ее в доме, почему не отошлешь в приют?

— Она же совсем ребенок, — отвечал Гангадхар.

— Не ребенок, а молодая женщина! — надрывно кричала в ответ Майя.

— Но ведь она так неопытна! — тоже выходя из себя, кричал Гангадхар. — Я лучше знаю женщин, чем ты. Я не погублю ее будущее. Сколько бы я ни оберегал ее в приюте, там есть такие женщины, которые могут сбить ее с пути. Да и вся обстановка там неподходящая для девушки. Туда приходят смотреть женщин всякие ненормальные, выжившие из ума старики, задумавшие жениться. Подумай, как это может отразиться на Тарне.

— Ты так говоришь, словно она тебе дочь.

— А кто же, если не дочь? Можем же мы ее воспитывать вместо дочери.

— Лжец! Я все понимаю! Ты хочешь избавиться от меня. Я умру, но не допущу этого!

— Ты совсем с ума сошла, Майя! Она ведь ребенок, годится мне в дочери!

— Ребенок, ребенок! Я все понимаю. Бог знает, в руках скольких мужчин она побывала, прежде чем попала сюда, а ты ее считаешь ребенком.

Гангадхар, сжав кулаки, вышел из комнаты.

Майя вымещала свою злость и на Тарне. Она никогда не разговаривала с Тарной по-человечески, не давала ей передохнуть, загружая работой, и, насколько это было возможно, не спускала с нее глаз.

Когда Гангадхар бывал дома, она следила за каждым ее жестом, каждым взглядом. Она держала Тарну впроголодь, без конца к ней придиралась и ругала ее.

Майя понимала, что это нехорошо, но ничего не могла с собой поделать; она решила, что после всех страданий, перенесенных в жизни, не даст посмеяться над своей старостью, и поэтому, как могла, наговаривала Гангадхару на Тарну.

— Пошлешь ее на базар, так бог знает сколько времени она там ходит, а после полудня часами болтает с Кусум, служанкой из соседнего дома. Иногда вдруг исчезает из дому неизвестно куда часа на два. А ты еще хочешь сделать ее своей дочкой!

Однажды вечером, когда Гангадхар вернулся домой, Майя уже с порога встретила его криком:

— Твоя любимица три часа назад ушла на базар и еще не вернулась…

— Она ведь не знает города, наверно, заблудилась.

— Нашел невинность — заблудилась! Если бы она была такая, то не проехала бы тысячи миль от своей деревни до Бомбея. Не ходит ли она потихоньку на свидания с тобой? Отвечай правду, Гангадхар!

— Что ты болтаешь! — возмутился он.

— Мужчины — все подлецы! — обезумев от злости, продолжала Майя. — Я все знаю, неверный пес!

— Прекрати эти глупости! — крикнул Гангадхар и ударил Майю по щеке.

«Никогда раньше этого не было, — подумала Майя. — Все одиннадцать лет, что мы живем вместе, он не только не бил, но даже не ругал меня. А теперь в доме появилась эта ведьма, и муж совсем переменился». Майя заплакала, а Гангадхар в раздражении хлопнул дверью. На лестнице ему встретилась Тарна.

— Где ты была так долго? — обратился он к ней строго.

Девушка молчала, опустив голову.

— Отвечай! — сердито потребовал Гангадхар.

— Я… я искала Раджу.

— Кто такой Раджу?

— Он ехал вместе со мной в Бомбей, но отстал от поезда. Я теперь каждый день ищу его, но напрасно… — Глаза ее были полны слез.

— Как ты его найдешь в городе, где живет шесть миллионов человек? — сказал уже мягче Гангадхар.

— А как мне его найти?

Что мог ответить ей на это Гангадхар? Он молча, опустив голову, сошел вниз. Когда Тарна вошла в квартиру, Майя встретила ее горящим взглядом. Она слышала, как Гангадхар разговаривал с Тарной на лестнице, поэтому нетерпеливо спросила: