Огненные стрелы - М. Георгиева

Лейтенант опять обратился все к той же библиотекарше.

Только сейчас он заметил, что у девушки большие, задумчивые глаза, правильные белые зубы и пухлый розовый рот.

— Как мне вас отблагодарить за услугу, чтобы вы не сердились на меня?

— А что? Новая просьба?

— Да, — виновато проронил лейтенант.

— А что именно?

— Мне надо просмотреть еще и иностранные газеты и журналы, полученные вами за последние четыре месяца.

К полудню Косев поднялся из-за стола. Перед ним лежал длинный список просмотренных изданий.

— Ну что ж, — сказал он про себя, — надо исключить две возможности: снимки не взяты ни из болгарских, ни из иностранных журналов и газет.

Он поблагодарил библиотекаршу и вышел. Но в голове у него неотвязно продолжал вертеться все тот же вопрос:

— Каким же образом попали к Краеву, к этому подстреленному агенту, эти две фотографии?

Огнянов сидел у себя в кабинете, когда лейтенант явился к нему. На столе у подполковника разбросан был десяток листов, испещренных загадочными цифрами и буквами.

— Ну как, Косев, какие результаты? — спросил подполковник.

— Прежде всего я должен вам доложить, — начал лейтенант, — что снимок зала с колоннами и ровным потолком сделан на заводе сельскохозяйственных машин в Русе, а другой — где сводчатый потолок, на…

— На заводе № 36, — прервал его Огнянов.

— Как, товарищ подполковник, вы уже знаете?

— Да, я узнал, но… после вас.

Косев замолк.

Огнянов спросил его:

— Как вам пришло в голову пойти в Министерство тяжелой промышленности?

— А вы… вы и это знаете?.

— Да… но отвечайте на вопрос.

— Я говорил с директором завода сельскохозяйственных машин в Русе.

Огнянов удивился.

— С кем вы говорили?

— С директором русенского завода. Я думал, он должен знать, в каких газетах помещены снимки его завода.

— И что же?

— Он меня направил в министерство.

— Я знаю, о чем вы там говорили. А после того?

— Я произвел проверку в Государственной библиотеке. Ни одного из снимков нигде не обнаружил. Вот список просмотренных изданий.

Лейтенант вытащил из портфеля длинный список.

— А вы… вы проверили в иностранных газетах и журналах?

— Да. В полученных за последние четыре месяца. У меня были некоторые соображения.

— Благодарю вас. Вы выполнили полезную работу.

Косев просиял. Он знал, как скуп на похвалы подполковник и как ценят подчиненные каждую его положительную оценку.

Косев подробно изложил, до каких заключений он дошел, сидя в библиотеке и перелистывая газеты.

— Да это у вас, в сущности, целый план розыска источника снимков.

Косев наклонил голову. Ему стало неловко от похвалы.

— Вы пришли самостоятельно к некоторым выводам, к которым и я пришел, — заметил Огнянов, — поэтому я поручаю вам розыски этого источника.

— Слушаю, товарищ подполковник! — по-солдатски ответил Косев.

— Сегодня в 14.00 вы вылетаете в Русе, Косев. Вам забронировано место в самолете. Вот ваш билет. А вот и указания относительно дальнейшей работы.

Огнянов передал ему лежавшую на столе папку.

Когда лейтенант встал, чтобы идти, Огнянов неожиданно обратился к нему.

— Вы Ленкову видели?

— Да, вчера вечером. Она передала мне фотографии.

— Нет, не вчера, а сегодня.

— Сегодня не видал.

— А в Министерстве тяжелой промышленности?

— Нет, не видал.

— На лестнице?

Косев неловко заморгал. Тут только он сообразил, что та девушка, которой он уступил дорогу в министерстве, была Ленкова, посланная подполковником проверить, на каких заводах сделаны снимки.

— Да, на лестнице я ее встретил, — сконфуженно засмеялся он и вышел.

В коридоре он чуть было не столкнулся с капитаном Везневым, который вел высокого, широкоплечего человека в узком летнем пальто. Косев поглядел на незнакомца. «Должно быть, иностранец», — мелькнуло у него в голове.

ЛИНДОК ДЭГЛИШ В НЕДОУМЕНИИ

На следующее утро после его поимки Линдок Дэглиш проснулся рано. Еще не совсем рассвело. Он оглядел комнату, в которую его привели накануне. Сквозь окно пробивался белесый свет с улицы.

Дэглиш задумчиво уставился в окно.

«Странно, нет решеток», — подумал он.

За дверью послышались глухие шаги. Потом опять все замолкло. Он пересел в кресло и еще раз осмотрел комнату. Она была невелика. В ней имелись две кровати, стол, стул, раковина. На стене, на вешалке, висел грубый штатский костюм и узкое пальто — одежда, которую на него надели в какой-то деревне тотчас после ареста. Собственный его костюм, тщательно высушенный, был сложен на стуле у дверей.

Он умылся и стал медленно одеваться. Нет нужды торопиться. Потянувшись к двери за одеждой, он не выдержал и попробовал нажать на дверную ручку. К его удивлению, ручка поддалась, дверь приоткрылась, она не была заперта на ключ.

«Странно!» — подумал Дэглиш и с дверей перевел взгляд на окно. Подошел к нему. Рассвело, на улице появились прохожие.

В эту минуту дверь распахнулась, в комнату вошел высокий человек. Дэглиш тотчас узнал его: тот самый, что его захватил при переходе через реку.

— Идите со мной! — сказал вошедший.

Но Дэглиш не двинулся: он не понял, чего от него хотят.

Высокий человек кивнул на двери и сделал знак следовать за ним.

Теперь Дэглиш понял. Они спустились на нижний этаж.

В комнате, куда они вошли, сидел за столом черноволосый мужчина в кожаной куртке.

Дэглиш поздоровался, тот ответил на приветствие.

Дэглиш гордо расставил ноги, расправил плечи, высоко поднял голову. С ним случилось самое страшное, что только могло быть: он попал в лапы к красным. Ну, а теперь… будь, что будет.

Человек в кожаной куртке смотрел на него спокойно и пристально.

Дэглиш по-своему истолковал этот взгляд и упрямо сжал губы. «Начинается!» — подумал он и еще раз твердо решил не отвечать ни на какие вопросы. Уже тридцать шесть часов подряд он только о том и думал, как следует держать себя, и единственный выход видел в одном: надо отмалчиваться.

Человек за столом откинулся на спинку стула. Лицо его было строго, но Дэглишу оно показалось интеллигентным. Странное дело: в нем не было ни следа азиатской свирепости, какую неизменно изображали, рисуя красных комиссаров.

— Садитесь, — сказал этот человек и указал Дэглишу на стул. Дэглиш уселся.

— Ваше имя?

— Дэглиш. Линдок Дэглиш.

Человек в кожаной куртке призадумался, еще раз посмотрел прямо в глаза Дэглишу и медленно произнес:

— Вы можете не отвечать на все мои вопросы, но если будете отвечать, то… — он не закончил, однако Дэглиш понял и утвердительно кивнул ему.

— Ваша профессия?

— Пилот.

— Давно этим занимаетесь?

— Десять лет.

Ответ он произнес неестественно уверенным тоном.

— Родители ваши живы?

— Да.

— Чем занимается ваш отец?

— Рабочий… слесарь.

Дэглиш заметил как по лицу спрашивавшего пробежала мгновенная тень. Может быть, он уловил ее только потому, что ожидал этого.

Теперь вопросы быстро следовали один за другим.

— Когда вы в последний раз были в лагере-школе в Ларги?

Молчание.

— Знаете ли вы болгарина Красновского?

Молчание.

— С каким заданием послали вас прошлой ночью?

Опять молчание.

— Сколько самолетов в вашей авиационной части?

Дэглиш сделал гримасу и процедил сквозь зубы:

— На подобные вопросы я не стану отвечать.

— Я так и предвидел.

— Но зачем же тогда вы об этом спрашиваете?

— Чтобы вы убедились, что молчание не влечет опасностей для вас.

— Я больше уже не сомневаюсь в этом.

— Итак, к делу. Чем занимается ваш отец?

— Я уже сказал. Он рабочий.

Человек поднялся из-за стола и сказал отрывисто:

— Для нас не имеет значения, кто вы такой… Линдок, сын слесаря Дэглиша, или Линд, сын миллиардера Дэглиша. Это не изменяет вашей вины. Существенно то, что вы нарушили нашу государственную границу, как враг. Я уже предупредил вас, что вы можете не отвечать на все вопросы.

— Вы правы, — неопределенно ответил Линдок.

Он лишь сейчас обратил внимание, что черноволосый чисто говорит по-английски, только иногда гласные у него звучат слишком мягко.

Вопросы продолжались.

— Какие причины привели вас в центр «Юго-восток»?

— Две бутылки коньяку. Одна полная, другая — пустая.

— Вы, кажется, любите юмор.

— Да, конечно. Но теперь мне не до шуток. Я говорю правду. Полную бутылку я разбил о голову Джуди, а другая была пуста, потому что я выпил ее как раз перед этим.

— Кто такая эта Джуди?.

— Моя любовница и… содержанка моего отца.

— С каких пор вы в центре «Юго-восток»?