Ответственность государства за причинение вреда - Юрий Андреев

Представляется, что последняя концепция получила свое закрепление в п. 1 ст. 53 ГК РФ, согласно которому «юридическое лицо приобретает гражданские права через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами». Следует при этом заметить, что многие современные российские ученые не считают орган юридического лица самостоятельным субъектом права, а рассматривают его в качестве составной части юридического лица, которая в определенных сферах деятельности обладает компетенцией выступать от имени целого. В то же время содержание п. 3 ст. 53 ГК РФ[152] свидетельствует, на наш взгляд, об эклектичном использовании законодателем обеих вышеназванных точек зрения относительно правового положения органа юридического лица и допускает функционирование у юридического лица органа как субъекта права (возможно, в виде юридического лица, индивидуального предпринимателя или гражданина) на основании законного или договорного представительства, со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями представительства.

Если следовать второй точке зрения ученых и содержанию п. 1 ст. 53 ГК РФ, то получается, что правовое положение государственного органа, как «неотъемлемой части единого государственного организма», действующего «от имени государства», идентично правовому положению органа юридического лица как органа, являющегося «составной частью» юридического лица и выступающего от имени целого.

§ 2. Гражданская деликтоспособность российского государства

Гражданско-правовая (частноправовая) ответственность государства берет свое начало с римского частного права. Часть общественного достояния, предназначенного для общественных нужд (государственная казна, res publicae, aerarium), была включена древними римлянами в гражданский оборот и получила гражданскую защиту. Начиная с императорского периода, государственная казна слилась с императорской казной, и под именем фиска (fiscus) осталась по-прежнему в пределах гражданского права, став олицетворением всей совокупности имущественных отношений государства к третьим лицам. Казна оказалась лицом среди других лиц, хотя римские юристы не называли ее этим именем и не включали в общий ряд физических или юридических лиц, говоря о ней как о чем-то особенном.[153] До времен императорства римской юридической жизни не был известен принцип, согласно которому государство, вступившее в имущественные отношения гражданского оборота с частными лицами, должно рассматриваться юридически как частное лицо.[154]

Большой вклад в развитие теории гражданско-правовой ответственности государства внесли немецкие исследователи конца XVII в., основывавшие свои учения на положениях римского частного права.[155] Германское государство (фиск) понималось ими как особое юридическое лицо частного права с подсудностью общеимперским гражданским судам.[156] Государство призвано отвечать за действия чиновников как за действия третьих лиц. Вина публично-правового образования состоит в неудовлетворительном выборе того или иного чиновника при назначении на должность или в недостаточном контроле за его деятельностью.[157]

Развитию частноправовой ответственности государства препятствовали кризис теории вины и цивилистический подход к государственному служащему как к представителю власти.[158] В конце XIX в. изменилось теоретическое обоснование ответственности юридического лица и государства в целом. В цивилистической науке стал доминировать взгляд, согласно которому работник (агент) юридического лица является не представителем, а органом юридического лица, через которого последнее осуществляет свою право- и дееспособность. Действия такого работника являются действиями самого юридического лица, и в случае совершения им гражданского правонарушения при исполнении своих служебных обязанностей считается, что этот деликт совершило само юридическое лицо. Орган юридического лица может состоять из нескольких физических лиц, посредством воли которых формируется воля самого юридического органа (лица).[159]

Известный российский цивилист В. И. Синайский подчеркивал, что орган юридического лица не следует смешивать с его представителем: первый является частью юридического лица, а второй находится вне его. Упущения и недозволенные действия этих органов не должны освобождать юридическое лицо от ответственности перед третьими лицами.[160]

Известный философ и знаток гражданского права Г. Ф. Шершеневич констатировал, что посредством своих органов юридические (включая публичные) лица приобретают права и принимают на себя обязанности. Юридическое лицо несет ответственность в случае неправомерных действий своих органов по выполнению возложенных на них полномочий или указаний закона.[161]

Российский государствовед М. Б. Горенберг также утверждал, что государство есть юридическое лицо и должностные лица как органы государства осуществляют права государства. Поэтому вина должностного лица есть вина самого государства, и за ущерб, причиненный противозаконными действиями должностного лица, должно отвечать само государство.[162]

Исходя из теории профессионального риска, при обосновании частноправовой ответственности государства в начале XX в. стала применяться теория административного риска, согласно которой государство, обладая мощными материальными и организационными возможностями, призвано возмещать причиненный вред.[163]

Человеческая мысль активно работала над обоснованием имущественной ответственности государства перед лицами, пострадавшими от незаконного уголовного преследования.[164] Развитию теории в этом направлении способствовали гуманистические идеи Великой французской революции, ее призывы к свободе, равенству и братству. Российская империя с некоторым запозданием восприняла идею государственного возмещения, причиненного невиновным уголовным преследованием, и в XIX в. предусмотрела в законодательстве личную ответственность судей, прокуроров, лжезаявителей, свидетелей и потерпевших при наличии у них злого умысла или корысти.

Германское гражданское уложение 1896 г. закрепило личную ответственность должностных лиц, умышленно или неосторожно причинивших вред гражданам при исполнении служебных обязанностей. Согласно § 839 ГГУ, если должностное лицо умышленно или по неосторожности нарушит возложенные на него обязанности в отношении третьего лица, оно должно возместить третьему лицу причиненный вред. Если должностное лицо виновно лишь в неосторожности, оно привлекается к возмещению только при условии, что потерпевший не имеет возможности получить возмещение иным способом. Если должностное лицо нарушит свои обязанности при вынесении решения по спорному делу, оно отвечает за причиненный вред только при условии, что нарушение является уголовно наказуемым деянием. Действие этого предписания не распространяется на несовместимые с должностью отказ или просрочку исполнения обязанностей. Обязанность возмещения не возникает, если для его предотвращения потерпевший умышленно или вследствие неосторожности не оспорил решение.[165] Веймарская Конституция 1919 г. (ст. 131) и Основной закон ФРГ 1949 г. (ст. 34) закрепили общий принцип непосредственной ответственности государства. Как указано в ст. 34 Основного закона ФРГ, если какое-либо лицо при исполнении вверенной ему публичной должности нарушит свои служебные обязанности по отношению к третьему лицу, то в принципе ответственность несет государство или корпорация, на службе у которой он состоит. При наличии умысла или грубой неосторожности сохраняется право регрессного иска. Для требований о возмещении ущерба и для регрессного иска не может быть исключен общий судебный порядок.[166]

Французское законодательство отвергало нормы об ответственности государства в сфере осуществления административной власти до середины XX в., предлагая взамен личную ответственность государственного служащего.[167]

В 1947 г. английский парламент принял Закон о судебном производстве с участием Короны, признавший непосредственную деликтную ответственность Короны за вред, причиненный ее служащими при осуществлении последними публичных властных полномочий в сфере административного управления.[168]

Согласно Конституции Испании 1978 г. частные лица имеют право в рамках закона на возмещение ущерба, причиненного их имуществу или правам, если этот ущерб является следствием деятельности публичных служб, за исключением форс-мажорных обстоятельств (ч. 2 ст. 106).[169]