Наполеон. Книга 1. Путь к славе - Игорь Пронин

Остужев посмотрел на брюнетку — и пропал в ту же секунду. Эта теплая, южная красота потрясла его до глубины души. Когда Бочетти заговорила, он едва не упал на колени, такой восторг вызвал у Александра ее нежный голос.

— Счастлива видеть героя Франции, спасителя революции! Мы в Италии тоже мечтаем о свободе и равенстве.

— Зачем об этом мечтать, если пример Франции показал, что это можно довольно легко получить. — Бонапарт не выглядел сраженным женской красотой. — В сущности, власть не оказала народу серьезного сопротивления, осталась безвольной. Я бывал в Италии, и ни генуэзцы, ни папа, ни даже австрийцы не произвели на меня впечатления сколько-то деятельных или способных вовремя пойти на крайние меры.

Бочетти немного опешила и, как показалось Остужеву, кинула быстрый взгляд на Колиньи, будто спрашивала у него совета. Коммерсант, между тем, взял Александра под руку и отвел в сторону. Он говорил что-то о трудностях с кожей и особенно сукном теперь, когда Британия запрещает своим подданным торговать с французами. Остужев едва передвигал ноги и старался не смотреть в сторону графини.

Между тем Бочетти щебетала, не переставая, до ушей Александра долетали звонкие итальянские словечки. Генерал явно не слишком прислушивался, отвечал односложно и вообще не демонстрировал большого интереса даже к прелестям графини.

— А в чем цель приезда вашей миссии в Париж, если не секрет? — спросил Колиньи.

— Секрет, — машинально ответил Остужев и уточнил, чтобы не выглядеть грубым: — Мы привезли в посольство какие-то бумаги, мне их видеть было не положено. В сущности, я просто переводчик.

— Просто переводчик, который водит дружбу с сами Бонапартом! — Коммерсант положил руку Остужеву на плечо. — Будьте осторожны, молодой человек. Сегодня все запуганы, и у генерала нет врагов, одни друзья. Но уже завтра все изменится. Вот вам совет от человека значительно старше вас: дружите с разными людьми.

— Как вы?

— Я, как коммерсант, просто обязан! Сегодня поставками для наших войск на юге и севере занимаются одни генералы, завтра — другие. Конвент выделяет большие деньги на содержание армии, Франция окружена врагами. Тот же Бонапарт, когда служил на юге и водил дружбу с Робеспьерами, особенно с Огюстеном, предлагал даже напасть на Италию — атаковать Европу раньше, чем враги объединятся.

— Бонапарт водил дружбу с якобинцами? — удивился Александр. — Вот уж никогда бы не подумал.

— А наш генерал тоже понимает, что дружить надо с разными людьми, — усмехнулся Колиньи. — Особенно с теми, кто у власти. Баррас поглядывает на вас косо: признавайтесь, какую мозоль вы ему отдавили? Он очень опасный человек. И власти у него только сегодня меньше, чем у Бонапарта, потом он все вернет.

— Куда вы клоните? — Они отошли уже достаточно далеко, чтобы не слышать голоса Бочетти, и Остужев взял себя в руки. — Я совсем недавно познакомился с Бонапартом, это вышло случайно. А Барраса видел один раз, когда пришел сюда с шефом по его приглашению.

— Что ж, значит, мне показалось. — Колиньи как-то по-волчьи улыбнулся. — Рад был поболтать, однако уже слишком поздно. Мне пора проводить графиню в ее апартаменты.

Спустя несколько минут они уже спускались по ступеням крыльца к поданной карете. Колиньи едва не волочил за собой спутницу.

— Успокойтесь же! — попросила она. — Можно подумать, будто я в чем-то виновата!

— Вроде бы нет, — буркнул Колиньи, подсаживая ее в экипаж. — Но денек определенно не сложился. Чертов Бонапарт разгромил мятеж, который мы готовили полгода. А теперь, когда я достал из рукава туза, я имею в виду тебя, он откровенно воротит свою надменную корсиканскую морду.

— Дай мне кролика. — Бочетти уселась и расправила платье. — Все ведь так просто.

— Кролика надела дура Богарне. — Колиньи выругался. — Сколько раз говорил себе: не связывайся с глупыми женщинами! Они навредят, сами того не желая. Я просил ее носить кролика для Барраса, а она вышла в зал с разноцветными глазами. Наверное, еще и не заметила. Я, конечно, потребовал немедленно снять фигурку, но кто-то мог успеть обратить внимание.

Кое-кто поглядывал на нее с большим интересом, — вспомнила Джина. — Как раз в начале приема, но и во время банкета тоже. Я имею в виду нашего друга Наполеона Бонапарта.

ГЛАВА ПЯТАЯ

НА ДВУХ СЛУЖБАХ

Прошло несколько дней. Париж залечил раны, люди на улицах снова улыбались. Остужев еще дважды встречался с Бонапартом по его приглашению. Встречи были довольно короткими, в основном вопросы задавал молодой генерал, чрезвычайно любопытный и, видимо по этой же причине, весьма эрудированный. Но более всего поражала Остужева в этом человеке его работоспособность. Всюду он только и слышал: Бонапарт сделал, распорядился, разработал, изучил… Он просто измотал Барраса и других руководителей Конвента, при каждой встрече предлагая множество нововведений. При этом по любому вопросу он готов был предоставить аргументированное объяснение. От всего этого влияние Бонапарта не только не падало, но лишь росло. И это, кажется, всерьез раздражало Барраса.

— Да, генерал Бонапарт удивительно способный и трудолюбивый человек — Штольц слушал рассказы Остужева всегда очень внимательно. — Непонятно, когда он спит. Через него идут горы документов. Источники Дюпона говорят, что секретари и адъютанты доходят до нервного срыва.

— И еще он время от времени снова интересуется Россией. — Остужева этот интерес нового знакомого несколько беспокоил. — В основном спрашивает об армии, но и о политике тоже, о нравах двора. К счастью, мне и рассказать ему особо нечего.

— Да рассказывай смело, что знаешь! — взмахнул рукой Штольц. — Россия, слава богу, далеко, а у Франции руки коротки. Вся страна разворована! Разорившиеся крестьяне сбиваются в банды, хотят возвращения Бурбонов. При них хоть какой-то порядок был, а теперь эти воры из Конвента каждый в свой карман тянут. Конечно, все может измениться, порой это случается быстро. Но к тому времени Бонапарт или кто другой зашлет в Россию достаточно шпионов, чтобы узнать все, что им нужно. Шпионов у нас, кстати, и сейчас полным-полно. Понаехало беглецов, а ведь нищие все, вот и готовы за копейки служить тем же, кто их самих по миру пустил.

— Мне кажется, что Наполеон испытывает какую-то странную неприязнь к нашей родине, — осторожно заметил Остужев. — Мне он старается ее не показывать, но я чувствую.

— Это интересно. — Штольц оживился. — Ты, братец, вот такие вещи подмечай и постарайся понять — отчего так, что случилось с ним однажды? Порой мелкие события оказывают влияние на всю жизнь человека. Так ты, значит, и по имени его уже называешь? Молодец, продолжай с ним сближаться. Он может стать фигурой большого значения, этот Наполеон.

— Знаете, Карл Иванович… — Александр немного замялся. — Не по душе мне все это. Не такой я человек и общаться с другими людьми предпочитаю искренне. Не гожусь я в секретные агенты.

— Вот как? — Штольц выпрямился. — А я, выходит, прирожденный лицемер и тайных дел мастер? Так ты обо мне думаешь? Я тебе еще в России говорил: за границей мы, государственные служащие, всегда как на войне. И мы должны думать не о своих чувствах, а об интересах родины.

— Только ли? Только ли интересы родины? Вы, Карл Иванович, сделали меня участником игры, которой я не знаю. И я не сомневаюсь в вашей порядочности, но у меня накопилось слишком много вопросов.

— Погоди еще немного, Саша, — спокойно ответил шеф. — Не сомневаешься во мне — спасибо тебе за это. Я тебе чуточку показал, что там, за занавесом большой политики, какие люди ей порой занимаются. Это для науки. А вот дальше… Дальше все серьезнее и, Саша, удивительнее. Дальше — страшная сказка. Только вот сказка может обернуться былью. Допустить этого никак нельзя. Пока просто послушай меня: если твой друг Наполеон сделает тебе вдруг какое-нибудь предложение, не спеши отказываться.

Остужев не понял тогда, что имел в виду Карл Иванович, но ответ пришел на следующий же день. Бонапарт даже не пригласил его к себе, вероятно, был занят чем-то срочным. Однако не поленился прислать с адъютантом короткую записку, из которой следовало, что если Александру ничто не мешает оставить службу у российского государя, то генерал хотел бы пригласить его к себе личным секретарем. Если Остужев согласен, пусть приходит вечером к нему на квартиру.

— Вот этого я и ждал! — восхитился Штольц. — Надо же, какая удача. К секретам военным он тебя не подпустит. Во всяком случае, не сразу. Но зато ты будешь рядом с ним, вы еще более сблизитесь. Согласишься, Саша?

— Вы хотите, чтобы я окончательно стал шпионом? — Остужева такая перспектива совсем не радовала. — Да не мое это, говорю же я вам! Не так воспитан.

— Пора с тобой побеседовать, господин Остужев, пора. Но не прямо сейчас. Сейчас ты отдыхай, вечером у тебя встреча с самим Бонапартом. А он, того и гляди, жулика Барраса под себя подомнет, даром что раньше политикой не занимался. А я встречусь кое с кем, поговорю о тебе.