Шаман. Охотник за планетами - Вадим Попов

Тем временем на передавленных ремнями разбинтованных руках мальчика стигматы открылись вновь, и первые темно-красные капли сорвались вниз с обеих рук почти одновременно. Яр насторожился: ему послышался еле слышный царапающий звук.

В этот момент высокий голос Игорька заполнил все помещение:

— Я был меньший между братьями моими и юнейший в доме отца моего; пас овец отца моего…

Люди вокруг чана с молоком одновременно вздохнули, готовясь подхватить псалом, когда услышанный Яром посторонний звук, сначала едва заметный скрежет, мгновенно усилившийся и перешедший в треск, заставил их вместо пения встревоженно вскрикнуть. Земля под ногами дрогнула, и по бетонному полу пошли трещины, со стропил посыпалась пыль. Второй и третий толчки были такими мощными, что люди попадали на пол, кто-то заорал и кинулся к закрытым дверям сарая.

Скрежет металла усилился и стал невыносимо громким. Бока чана из нержавейки содрогнулись и пошли складками. Через рваные трещины в металле брызнули вялые струйки молока.

Игорек, видимо ничего не осознававший и продолжавший петь, опустил глаза вниз, и его псалом перешел в отчаянный вопль.

В следующий момент послышался тупой удар. Бак раскололся сразу на несколько частей, так, словно внутри была бомба. Куски металла, пролетев над головами лежавших на полу, с треском врезались в деревянные доски стен. Пол сарая должно было захлестнуть разлившееся молоко из лопнувшего бака, но этого не случилось.

Посреди металлических обломков клубилось нечто белое и бесформенное. Молоко словно превратилось в желеобразную быстро меняющуюся массу. И эта масса была живой, непрерывно трансформируясь, выпуская в разные стороны белые струящиеся щупальца и ложноножки.

Всеобщий панический крик и начавшееся бегство были прерваны голосом, зазвучавшим ни на одном из известных Яру языков исследованной Вселенной голосом, трубящим в голове каждого присутствовавшего, голосом, заставившим всех остаться на месте.

«Нет… Не теперь! Вы сами разбудили меня, и теперь я буду говорить с вами».

Существо выпрямилось в полный рост, приняв вид человекообразной двуногой фигуры без лица, с гипертрофированной утолщенной головой, упираясь ею в потолок.

«Я… всегда… был… здесь…»

(Яр подпрыгнул и всем весом дернул за наручник на левой руке. Пластик затрещал, но не поддался.)

«Когда те, кто был раньше вас… и из кого выросли вы… когда они пришли сюда, я не хотел, чтобы они оставались здесь… Но… они убедили…»

Гигантское белое существо в центре ангара превратилась в крест с повисшей на нем мужской фигурой с искаженным бородатым лицом.

— Матерь Божья!.. Святой Кирилл!.. — прохрипел кто-то из распростертых на засыпанном штукатуркой и мусором бетонном полу.

«Они убедили меня смертью одного из них… это было давно…»

Белый крест оплыл, словно сгоревшая свеча.

«Я дал им и вам то, что было нужно, чтобы ваши дни и дни ваших детенышей были долгими…»

Существо вновь превратилось в бесформенный клубящийся ком.

«И теперь я хочу только одного… Покоя…»

Ком растекся, словно готовясь превратиться в молоко, из которого состоял изначально, но тут же мгновенно начал собираться обратно.

«Я терплю до поры вас и тех, кто был до вас… ваших гремящих и плохо пахнущих слуг… потому что я сплю…»

Белая фигура начала принимать зловещие очертания гигантской ящерицы.

«И я хочу спать дальше!.. Каждый из вашего народа умирает в свой час, час, назначенный не вами… Но мне мешают крики от намеренного умерщвления ваших детенышей, крик их крови, льющейся в молоко!..»

Теперь в центре зала стоял на задних лапах, оскалив зубастую пасть, огромный бескрылый белый дракон. В расцветке фигуры появился второй цвет: тончайшие алые контуры белых, словно покрытых бельмами драконьих глаз, прорисованные кровью мальчика, успевшей упасть в бак с молоком.

«Ваши нелепые ритуалы несут мне плохие сны… Я хотел позвать его, того, кто умеет слышать и говорить…»

Наручники Яра с жалким треском лопнули, и огромная когтистая лапа подняла его в воздух.

«…чтобы он объяснил вам это… И я позвал его. Но вы глухи! Вы не желаете слушать никого, кроме самих себя!»

Крепко, но удивительно осторожно сжавшая Яра драконья лапа подняла его почти к самому потолку ангара, он повернул голову и увидел, что Игорек, свесив голову, висит на кресте, глаза его закрыты, а стигматы на руках больше не кровоточат.

«Вы готовы на все, чтобы делать так, как вам нравится, но я хочу, чтобы вы помнили…»

Вторая лапа дракона махнула, и стоявший в куче прочей ржавевшей в ангаре техники старый бульдозер, кувырнувшись в воздухе, проломил стену сарая и с грохотом упал где-то снаружи.

«…что вы здесь только гости!..»

Потом драконья лапа сжала крест с обмякшим телом мальчика и, отделив от изогнутой шеи погрузчика, бережно положила на пол. Яра опустило неподалеку. Он пошатнулся и, опершись на руку, сел на бетонный пол и поднял глаза.

Вместо дракона в нескольких метрах над землей висело туманное облако. В его очертаниях Яр угадал город. И этот город был ему знаком. Постепенно сквозь дымку прорисовывались и становились все более узнаваемы колокольни и небоскребы Царьграда.

«И если вы и дальше будете мешать мне спать…»

Словно от внезапного толчка город начал рушиться.

«…Я угомоню вас… и заставлю замолчать…»

Яр подумал: интересно, слышит ли каждый в голове свою версию того, что говорит это существо? Или же оно просто воспользовалось словарным запасом первого попавшегося человека, например Игорька?

«…Теперь вы знаете, что это не пустая угроза, и проявите свое уважение не глупыми ритуалами, но отсутствием жертв. И помните…»

Молочное облако превратилось в неясную многоногую и многорукую фигуру.

Яр подумал, что, возможно, это первоначальный облик этого существа.

«…Что Хозяин здесь — Я!!!..»

Голос в голове приобрел нестерпимую громкость гневного вопля.

Обломки бака с автоподогревом со стуком разлетелись в разные стороны, через мгновение многорукая фигура рухнула вниз и разбилась потоками белой жидкости, которая с журчанием принялась стекать в длинную широкую трещину, пересекшую весь пол ангара и щели поменьше.

Испуганные люди, распростертые на полу, в мокрой от молока и засыпанной мусором одежде, вяло шевелились. Кто-то закрывал руками уши, кто-то едва слышно молился, кто-то в голос рыдал.

Яр, переступая через лежащих, подошел к кресту, отстегнул ремни и похлопал Игорька по щекам. Наблюдая, как мальчик открывает глаза и недоуменно оглядывается вокруг, Яр едва не пропустил шорох за спиной. Он вовремя обернулся. Дед Сергей подбирался к нему знакомой скользящей походкой, в руке его плясал охотничий нож.

— Это ты… — язык его заплетался как у пьяного, — это ты вызвал этого дьявола!

— Нет, он не дьявол. — Яр покачал головой. — Это Хозяин Беловодья. И вы видели, что ждет эту планету, если вы продолжите убивать детей с талантами психотехника.

— Психотехника?..

Яр обернулся.

Игорек приподнялся на локте и пытливо смотрел на Яра. Тот кивнул.

— Твои стигматы — знак призвания. Ты можешь стать хорошим психотехником… Когда вырастешь. Если захочешь, конечно. Как бы это ни коробило твоих односельчан.

Говоря с мальчиком, Яр почувствовал движение старика, и еще до того, как зрачки Игорька расширились, и тот что-то предостерегающе крикнул, Яр отшатнулся с линии атаки. Поймав худое запястье деда Сергея, он дернул его на себя, одновременно несильно стукнув его широким носком ярранского ботинка в солнечное сплетение. Старик с икающим звуком выдохнул и обмяк. Выпавший из руки клинок глухо звякнул о бетон. Обшарив его карманы, Яр нашел ключи и бросил удивленно оглядывавшемуся по сторонам мальчику.

— Там в кладовке твоя мама и мои друзья. Выпусти их.

Сквозь дыру в стене, образовавшуюся от выкинутого наружу бульдозера, темно-синее ночное небо Беловодья подмигивало Яру маленькой зеленой звездой.

17

Первая бутылка коньяка отправилась под стол, а вторую Жан-Поль щедро опрокинул в стаканы сидевших за большим круглым столом и продолжил свой рассказ:

— …Во-от, и сижу я дальше в приемной, и слушаю, и когда этот шум за дверью кабинета начальника космопорта достигает пика, и я думаю, что сейчас там начнется драка, я вдруг понимаю, кому принадлежит второй голос, и вхожу в кабинет. А в кабинете вижу, как наш капитан Ежи уже опрокинул вазу с цветами на столе и начинает размахивать кулаками.

— Я очень не люблю, когда мне объясняют, что я идиот, суюсь не в свое дело и вообще кругом неправ, — заметил Ежи Чанг.

— Поскольку капитан Ежи уверен, что все всегда наоборот, — дипломатично вставила Нинель.