Гаугразский пленник - Яна Дубинянская

В кафешку для студентов. И теперь смеется надо мной.

Или просто смеется?…

— Не переживай, только хорошее. Винс, насколько я понял, очень неплохо к тебе относится. Кстати, не обидишься, если я кое-что спрошу?

Пожала плечами. Голыми, кстати; но из-за гусиной кожи они вряд ли выглядели очень сексуально. Кто ж знал, что атмосферой тут запущен в холодильном режиме… Большинство дурочек-студенточек, разбросанных за столиками и вокруг стойки, были в пестрых термокомбиках и, судя по всему, прекрасно себя чувствовали. Ненавижу!…

О чем он хочет спросить? Нравится ли мне Винс? Пусть — честно отвечу и закроем тему. И тогда…

— Почему ты не выбрала себе первичную специализацию?

Вот так.

Я одним вдохом высосала энергик и закусила трубочку. Сделала рассеянное и пофигистское выражение лица. Значит, сейчас состоится очередное педагогическое внушение на тему потерянного года, выпадения из социума и т.д… и т.п. Что ж, не в первый раз. Послушаем, от этого не толстеют.

А ты что думала? Что доктор Валар, серьезный взрослый человек, наверняка знакомый (как он тогда отреагировал на твою фамилию, помнишь?) с родителями и, по их мнению, способный претендовать на авторитет среди подростков переходного возраста… Что он посвязил тебе, идиотке, для чего-то другого?!

— Юста… Я же просил не обижаться. Не хочешь — не отвечай,

Оказалось, что трубочка из-под энергика лежит передо мной, перекушенная на десять аккуратных кусочков. Я незаметно — ну, надеюсь, — сгребла их под стол, на корм мобильному аннигилятору. Пусть не думает.

— Почему же, я вам отвечу, доктор Валар. Первичная специализация — важный шаг, во многом определяющий ту нишу, которую впоследствии займет личность в Глобальном социуме. Это очень важный выбор, и мне не хотелось бы его форсировать. Видите ли, доктор Валар, еще лет десять назад, посещая группу социализации, я считалась проблемным ребенком, и потому…

При желании я еще и не так могу. Если меня как следует разозлить.

— А я тогда был командиром отряда, — негромко сказал Ингар. — Куда распределили Робни Калана.

Умный спич застрял у меня между зубами. Вместе с ошметком пластика от трубочки.

Ничего себе!..

Он сидел напротив, чуть подавшись вперед и отставив в сторону недопитый энергик. Не старый, но и не молодой человек с утомленными серыми глазами без линз, зато в целом лесу дремучих ресниц. Узколицый, худощавый, в простом темно-синем комбе. Абсолютно штатский. Девяносто девять и девять в периоде.

— Это идиотизм, — заговорил он. — Причем преступный идиотизм… Направлять в отряд желторотых мальчишек, без нормальной психологической подготовки, даже без тестов на адекватность и психоболевой порог!.. На основании одного лишь добровольческого заявления. А ведь в восемнадцать лет мотивация может быть какой угодно: конфликт с родителями, ссора с девчонкой, пари с друзьями, высокоидейный патриотизм… Или просто: никто меня не любит, а я докажу… Ты ведь тоже собираешься в отряд, правда, Юста?

— Еще чего.

Надо же было что-то ответить. Но как он?!.

— Я тогда сразу понял, что его необходимо срочно комиссовать, — продолжал Ингар. — Твоего брата. Он был такой… нежный. Обидно звучит, да?.. Не бойся, ему я не говорил ничего подобного. Но про себя решил: как только… — Он придвинул энергик, допил длинным глотком и отбросил упаковку в сторону аннигилятора. — Это реально сделать лишь после первого боя, Юста. После атаки смертовиков, которую надо отбить. После.

Я смотрела на него во все глаза, до того широко распахнутые, что вообще неизвестно, каким чудом они держались на лице. Я понимала. Я помнила.

Как он тогда вернулся. Роб. Какое у него было лицо. Как он три недели безвылазно сидел в своей комнате — а я сидела в своей и плакала. Потом, конечно, прошло. Все проходит.

— Так это вы… — Я прикусила язык и, совершая над собой героическое усилие, поправилась: — Ты. Знаешь, Ингар, а он крыл тебя последними словами. За то, что ты его отправил домой.

— Догадываюсь.

И снова накатила неуправляемая злость. Догадывается он — правильный, цивильный; сравнительный историк, блин, доглобальных народов!.. Роб рассказывал. Мне одной, больше никому. Как ему катастрофически не повезло с командиром: это ж надо — напороться на сопливого пацана, нюню и труса. А никакой контузии не было! И тем более психошока… и вообще…

На этом месте Роб обычно срывался на бессвязную ругань. И так ни разу и не договорил — про ту атаку. Про свой единственный бой.

Ингар… Ингар. Мысленно его имя давалось уже легче, я почти была уверена, что и вслух произнесу его запросто, без паузы и дрожи в голосе. Но как он догадался… про меня?! Хотя с другой стороны, что он может сделать? Он ведь теперь даже не военный. А через три года, когда я стану совершеннолетней — черт возьми, еще целых три года! — по-любому забудет. Я ему никто. Мы, наверное, вообще больше не увидимся, нигде не пересечемся. Ведь таких денег, чтобы нанять Роба к себе в экспедицию, у него, как я понимаю, нет.

— Кстати, Ингар… Если ты сам был на Гаугразе. Зачем вам в таком случае проводник?

Он усмехнулся. Повел крылатыми бровями:

— Я не был на Гаугразе.

Я недоуменно вскинула голову. Заодно увидела, как студенточки из-за соседнего столика вовсю пялятся на Ингара. Который сидит и разговаривает — со мной; на секунду поймала невообразимый кайф. Ну и дура.

— Военные действия, Юста, ведутся не на Гаугразе, — отрезвляюще учительским тоном пояснил он. — А на границе. На практике это выглядит примерно так… хочешь еще энергика? — Не дожидаясь ответа, Ингар левой рукой пробежался по клавишам, программируя заказ.

Поймал мой взгляд и продолжил:

— Прозрачный бункер, что-то вроде Базы экодосуга, только из более стойкого стеклопластика, разумеется. И отряд, в обязанности которого входит отражать атаки смертовиков. Это нетрудно… ты знаешь, гораздо проще, чем в одноименной игре. Они нападают, ты нажимаешь на кнопки. Покидать бункер во время атаки строжайше запрещено уставом, и, если бы новобранцы уважали устав, у нас вообще не было бы потерь, одни победы. А между победами — пустота… Кто-то спивается, кто-то балуется наркотиками, кто-то уходит в глубокую психовиртуалку, кто-то лазает по приграничным борделям… Главное — ничего не помнить. Или убедить себя, что так и надо. Что это и есть героизм. Что на войне как на войне.

На столике возникли два пакета энергика, только мне почему-то совершенно его не хотелось. А Ингар взял, распечатал — и вдруг улыбнулся. Трубочка слегка оттягивала ему уголок рта.

— Так что ты права, Юста. Не стоит спешить с первичной специализацией. Мне в пятнадцать лет казалось, что Офицерский корпус — это когда в белых перчатках.