Охотники за луной - Екатерина Азарова

– Не бойся меня, дитя, я не причиню тебе зла. Только ответь мне на вопрос: почему из всего, что висело у меня в витрине, ты выбрала именно это украшение?

– Не знаю, – прошептала я, неотрывно смотря на него и чувствуя, что чернильный непроницаемый взгляд затягивает меня внутрь.

– За всю мою жизнь еще никто не захотел его купить, но тут пришла ты, огненноволосая луна. Что привлекло тебя в дешевой побрякушке?

– Камень и странный цвет металла. Не серебро, не латунь, но и не золото. Это сплав?

– Нет. А теперь скажи мне откровенно, что ты почувствовала в камне, почему потянулась к нему всем сердцем?

– Я не знаю, – прошептала я еле слышно, не в силах отвести взгляд и ощущая полную растерянность. Однако все равно попыталась подобрать нужные слова, чтоб открыть свои чувства странному галгарцу: – Он… словно живой. И… он, как я…

И снова эта улыбка на смуглом лице, которая меня начинала бесить. Но был и положительный момент. Я поняла, что его взгляд уже не так гипнотизирует, как несколько минут назад.

Собрав все силы, я ощутила себя свободной от непонятных чар. Поднялась с низкой тахты и, как бы ни хотелось мне не расставаться с украшением, решительно протянула цепочку Алдару. Но он ее не взял. Наоборот, сложил руки на груди и покачал головой, не переставая улыбаться:

– Твой теперь. Сам тебя выбрал, тебе и владеть. С радостью отдам, ибо первый дар Сааяры слишком долго хозяйку искал. Теперь, когда сама вступила на тропу и колесо судьбы закрутила, никому не остановить его, да и у тебя больше не будет спокойствия ни в сердце, ни в душе.

– О чем вы? – нахмурилась я.

– Завтра придешь, расскажу, – усмехнулся торговец, – заодно поведаешь, как ночь прошла.

– С чего это вдруг?

Спросить-то спросила, вот только, не отдавая отчета в собственных действиях, положила цепочку с кулоном в карман.

– Завтра поговорим. А теперь иди.

– А если не приду?

– Придешь, – уверенно заявил Алдар. – Камень приведет… – Он на мгновение помрачнел и тихо добавил: – Или сама судьба…

Как во сне, я развернулась и вышла на улицу. Еще одна странность: я не сомневалась, что, когда переступила порог этой комнаты, торговец запер дверь, однако, стоило мне ее толкнуть, она открылась без труда и меня выпустила.

Не понимая, что происходит, я побрела по направлению к дому. Толпа словно расступалась передо мной, никто не толкался, не окликал. Я вроде как перестала существовать для окружающих, и только весенний ветер, обдувающий лицо, вкупе с ярким солнышком, почти слепившим глаза, успокаивали и заставляли поверить, будто все, что произошло, не недоразумение или сон наяву.

После того как я вышла от проклятого торговца, я словно потеряла счет времени. Очнулась только тогда, когда колокола на главной башне собора возвестили о наступлении полудня. Растерянно огляделась по сторонам, остановившись на обочине дороги. Где бродила почти два часа, я не имела ни малейшего представления, но оказалась аккурат перед храмом.

– Посторонись!

Я еле успела отшатнуться, как мимо меня пронесся закрытый фиакр, запряженный парой ройгарских гнедых лошадей. Возница, не обращая внимания на то, что в городе запрещено передвигаться с такой скоростью, дабы избежать несчастных случаев, агрессивно подгонял животных хлыстом и свистел, еще сильнее поторапливая их.

– Идиот! – не выдержала я и крикнула вслед.

Вот так всегда! Как останавливать одинокую девушку ранним утром, так стражи тут как тут, а осадить богатого козла, решившего, что он хозяин мира, – никого нет.

Постаравшись отряхнуть одежду от мелких комочков грязи, вылетевших из-под колес или копыт, и испачкав руки, я поняла, что ткани поможет только стирка. Перевела взгляд на грязные ладони и выругалась сквозь зубы. Что за день такой? Вазу, купленную в дар для Ортара, непонятно где оставила, наткнулась на странного мужика с его загадками, и вдобавок меня обрызгали грязью. Погуляла, ничего не скажешь. Если так пойдет и дальше, то боюсь даже представить, что будет к вечеру. Самым лучшим вариантом станет возвращение домой. И во избежание возможных неприятностей лучше не выходить никуда.

Еще раз осмотрев себя, я удрученно покачала головой. На богатую горожанку теперь точно не тяну, а вот на замарашку вполне. Подойдя к фонтану, располагавшемуся у входа в храмовый комплекс и служившему в летнее время дополнительным источником свежести, а в межсезонье просто украшавшему город, я, не обращая внимания на обжигающий холод воды, быстро вымыла руки и снова попыталась привести одежду в порядок. Дохлый номер, тут без мыльного корня не обойтись.

Справедливо решив, что на все воля богов, пошла внутрь.

Каждый из богов Антарии имел свой храм, и не один, но было место в княжестве, где все они, несмотря на соперничество, мирно уживались под одной крышей.

Антарийский храм – огромное и самое величественное сооружение, перед которым мерк даже княжеский дворец, был основан еще до правления Дастира де Руе. Не знаю, каким он был вначале, но сегодня поражал воображение каждого, кто впервые видел его, и неизменно восхищал коренных антарийцев.

Восемь башен, соединенных между собой изящными галереями и посвященные главным богам Антарии, расходились по четыре в обе стороны от главной, мягко образуя круг с огромной площадью перед самым высоким центральным шпилем, посвященным Вортану Всеотцу. Несмотря на массивную кладку, за счет белого камня стен храмовый комплекс казался воздушным. Каменное кружево отделки вкупе с серебром украшений еще сильнее подчеркивало это, и представлялось, будто башни царапают небосвод. Только цвет шпилей различался в зависимости от того, какому из богов был посвящен. Красный – Ворга, воина, синий – морской богини Наядны, фиолетовый – Ортара, покровителя воров, зеленый – матери всего сущего Интры, а серебристый – Селены… Только шпиль Вортана Всеотца сверкал сияющей белизной, которая подчеркивала его спокойное величие и могущество. Со стороны могло показаться, что сама радуга раскрасила каждую из башен в свой цвет, хотя на самом деле это была заслуга отделки из камня, использованного при строительстве.

Между двумя крайними шпилями красовался арочный вход, замыкающий комплекс в круг. Через высокие ворота мог проехать не только всадник, но при желании даже свободно пройти мифический великан из легенд Ройгара. Огромные двери, украшенные слоновой костью и кружевом чеканки, – изящные, на первый взгляд, но при необходимости способные стать непреодолимым препятствием, наглухо запечатывающим храм, – были призывно распахнуты, словно приглашали пройти внутрь. Я быстро миновала двор, непроизвольно задержала дыхание, когда поднималась по ступенькам и проходила внутрь храма – настолько поражал дом богов, – и ступила на мраморные плиты пола башни Вортана. Быстро пройдя по центральному нефу, свернула налево к обители Селены. Несмотря на полдень, в храме было немноголюдно, и я наслаждалась тишиной и внутренним убранством. Великолепные статуи, изысканные напольные вазы, наполненные живыми цветами, что специально выращивались в оранжереях, бесценные гобелены, а также различные предметы из золота и серебра, инкрустированные драгоценностями, – подарки щедрых прихожан своим благодетелям, – все это украшало интерьер храма. Я шла к той, в честь которой меня назвал Брайс, и ноги тряслись от страха. Как примет меня богиня, не разозлится ли на богохульство, не откажет ли в покровительстве? Увы, пока моя жизнь не переменится, вряд ли я об этом узнаю. Но слово есть слово. Я обещала принести богам дары и, хотя и пришла с пустыми руками, надеялась просто поблагодарить за помощь. По мере того как я приближалась к прекрасной статуе Селены, сердце билось все сильнее. Я не заметила, как замедлила шаг, впадая в восхищенное оцепенение, – так бывало всегда, когда я подходила к богине удачи и любви. Мягко колыхались тонкие занавеси на стенах, в светильниках неярко мерцали солнечные камни, разгоняя полумрак и отбрасывая причудливые тени. Вся башня Селены была заставлена вазами с живыми цветами, ведь каждый знал – это лучшая благодарность богине. Рядом с входом располагался небольшой фонтан, в чаше которого плавали лепестки белых роз, наполняя воздух тонким ароматом. А легкое журчание воды так походило на нежный голос самой прекрасной представительницы небесного пантеона. Селена стояла на небольшом постаменте рядом с фонтаном – грациозная фигура из драгоценного серебристого мрамора без единого постороннего вкрапления, настолько редкого, что я вообще недоумевала, как смогли добыть глыбу, из которой была высечена скульптура.

Богиню – обнаженную, прекрасную в своей наготе – украшал только лишь серебряный пояс с драгоценными камнями, небрежно лежащий на бедрах, не считая свежих цветов у ног. Ее поза отличалась от поз прочих богов. Вместо статичного напряжения, ассоциирующегося с уверенностью и мощью, – порыв вперед. Слегка запрокинутая назад голова, взгляд устремлен в небо, пухлые губы приоткрыты, словно в ожидании поцелуя, а руки с мольбой вытянуты вперед. Создавалось впечатление, что богиня ждет ласки возлюбленного и просит разрешения на эту любовь, но, обреченная на вечное одиночество, страшась гнева своего отца Вортана, она ловит только лунный свет. И все же она помогает всем тем, кто не отчаялся, готов рисковать и любить.