Одна крошечная ложь (ЛП) - К. А. Такер

К сожалению, Коннора я так и не встретила, как и не столкнулась с Эштоном. Однако я познакомилась с еще несколькими первокурсниками, в том числе и кореянкой по имени Сан. Ей вечеринки были в новинку, как и мне, и она, в каком-то смысле, приклеилась ко мне вечером в четверг.

Если честно, то я понятия не имею, как Рейган справится с огромной рабочей нагрузкой на парах. Ее ни разу не открытые учебники так и лежали стопкой на столе. Она их даже не пролистала. Я начинаю подумывать, что она — не студентка, а каким-то образом ее сюда внедрили Кейси и доктор Штейнер. Практически вижу, как они гогочут, разрабатывая этот план. Студентка или нет, но я рада, что Рейган — моя соседка по комнате. За исключением тех случаев, когда она умильными щенячьими глазками подбивает меня к пьянству с ней.

* * *

Меня будит непрерывный стук в дверь.

— Убейте меня, — стонет Рейган.

— Так и сделаю, но можешь сначала открыть? — ворчу я, накрывая голову подушкой, и вытаскиваю из-под себя учебник с удивительно острыми углами.

Прошлой ночью я как-то умудрилась уйти с вечеринки, проводимой двумя этажами выше, и вернуться в комнату, чтобы немного позаниматься. Когда я последний раз смотрела на часы, они показывали три часа ночи. Теперь же на них было семь утра.

— Точно же пришли к тебе, Рейган. Я не знаю никого на кампусе, — рационально объясняю я и сворачиваюсь потуже.

— Тише…они уйдут, — шепчет она.

Но они не уходят. Сила и рвение в стуке увеличиваются, и я волнуюсь, не разбудит ли он половину этажа. Я приподнимаюсь на локтях, готовая выползти со своей верхней кровати и ответить, когда слышу разочарованный стон Рейган и шуршание простыней. Она с топотом идет к двери и распахивает ее, тихо матерясь и бубня что-то про Сатану.

— Просыпайтесь, сони!

Я подскакиваю так резко, что комната начинает кружиться перед глазами.

— Вы что здесь делаете? — визгливо спрашиваю я, когда поворачиваюсь и вижу, как в комнату входит изысканно выглядящий мужчина в хорошо сшитом костюме.

Я два с половиной года не видела доктора Штейнера лично. По сути, он выглядит по-прежнему, если не учитывать немного прибавившейся седины в волосах, которых в принципе стало несколько меньше.

Он пожимает плечами.

— Это суббота. Я говорил тебе, что сегодня мы поговорим.

— Да, но Вы здесь. И сейчас семь утра!

Нахмурившись, он смотрит на часы.

— Что, правда, так рано? — А потом он пожимает плечами и вскидывает вверх руки. Его глаза при этом блестят от искреннего волнения. — Какой прекрасный день! — Руки падают также быстро, как поднялись, а его спокойный тон возвращается. — Одевайся. У меня в городе проходит конференция, мне нужно вернуться туда к полудню. Через полчаса встретимся в лобби.

Прежде чем повернуться и выйти, он замечает растрепанную, но любопытствующую Рейган, одетую в помятую майку и розовые пижамные штаны. Он протягивает руку.

— Привет, я — доктор Штейнер.

— Привет, я — Рейган. — С утомленным видом она отвечает на рукопожатие.

— А, да. Соседка по комнате. Так много о тебе слышал.

От кого? Я с ним не разговаривала с тех пор, как…

Я вздыхаю. Моя ненормальная сестра. Разумеется.

— Убедись, что Ливи общается с кем-нибудь, хорошо? Ей свойственно чересчур сильно сосредоточиваться на учебе. Но держи ее подальше от «Джелло».

Не дожидаясь ответной реакции, он выходит также живо, как и вошел, а моя соседка пялится на меня.

— Это кто?

С чего бы мне начать? Покачав головой, я свешиваю ноги с кровати и бормочу:

— У меня сейчас нет времени объяснять.

— Ладно, но...он — доктор? В смысле, он… — Она медлит. — Твой доктор?

— К лучшему это или к худшему, но кажется, да.

Больше всего мне хочется еще на несколько часов скрыться с головой под одеялом, но я знаю, что если не спущусь через полчаса, он вполне может промаршировать по коридору, выкрикивая мое имя, что есть мочи.

— Что он за доктор? В смысле…

Она накручивает прядь длинных волос на палец. Нервничающая Рейган — это редкое зрелище.

Я открываю рот, чтобы ответить, но останавливаюсь. Мне в голову приходит озорная мысль. Рейган все еще должна мне за водку, которую практически влила в меня прошлым вечером…Сжав губы, чтобы спрятать улыбку, я копаюсь в комоде в поисках пары джинсов и кофты и спокойно говорю:

— О, он занимается начальной стадией шизофрении.

Возникает пауза. Я не смотрю на нее, но уверена, что челюсть у Рейган отвисла.

— Ох…что ж, мне стоит о чем-нибудь беспокоиться?

Хватаю косметичку и иду к двери, но останавливаюсь, положив руку на ручку. Словно глубоко задумалась, я поднимаю глаза к потолку.

— Не думаю. Ну, пока я не начну… — Я небрежно взмахиваю рукой. — Ой, не бери в голову. Это, скорее всего, не повторится.

На этом я тихонько выскальзываю за дверь. Я прохожу около четырех футов, прежде чем начинаю смеяться, да так громко, что в ближайшей комнате кто-то стонет:

— Заткнитесь!

— Я тебе припомню, Ливи! — визжит Рейган за закрытой дверью, и за возгласом следуют завывания от смеха.

Иногда юмор и правда помогает.

* * *

— Я понял, что сообщение написала Кейси, — говорит Штейнер.

Он запрокидывает голову, чтобы выпить остатки кофе…из самой большой кофейной чашки, которую я когда-либо видела. Я же, напротив, позволила своему кофе остыть, едва притронувшись к нему, пока доктор Штейнер выжимал из меня все унизительные подробности первой недели моей жизни на кампусе.

Он — мастер вытягивания подробностей. Я помню, как, поначалу, его за это ругала Кейси. Тогда моя сестра была сломлена. Она отказывалась что-либо обсуждать: аварию, потерю, свое разбитое сердце. Но под конец интенсивной терапии доктор Штейнер вытянул из Кейси все детали и при этом помог исцелиться.

Меня она тоже предупредила, еще в то время, когда начались телефонные звонки. «Ливи, просто расскажи все, что он хочет знать. Так или иначе, он все равно выяснит, так что облегчи свою участь и просто ему расскажи. Да он все равно уже все знает, скорее всего. По-моему, он использует какие-то джедайские штучки».

За три месяца наших сеансов нетерапии мне ни разу не довелось вести с доктором Штейнером действительно тяжелых разговоров. Не было ничего такого, что я бы назвала слишком болезненным, трагичным, того, что тяжело было вспоминать. Да, он правда предлагал мне заниматься такими вещами, при одном воспоминании о которых сердце трепетало. Например, банджи-джампингом или просмотром всех частей фильма «Пила», которые обеспечили меня ночными кошмарами на целую неделю. Но обычные наши беседы о маме с папой, о моих детских воспоминаниях, даже о дяде Рэймонде и причине нашего с сестрой бегства из Мичигана никогда не были тяжелыми и не причиняли неудобства. По большей части, они были приятными.