Темная игра смерти. Том 2 - Симмонс Дэн

Саттер развел руками:

– А что плохого в том, чтобы мыслить по-крупному, Тони? Брат К., Кеплер, Траск и Колбен уже много десятилетий забавляются политикой. Я познакомился с братом К. сорок лет назад на политическом съезде консервативных проповедников в Баден-Руж. Поверь, не будет ничего дурного, если в Белом доме ради разнообразия вдруг появится добрый христианин.

– Мне казалось, Джимми Картер считался добрым христианином, – ухмыльнулся Хэрод.

– Джимми Картер обычный мещанин, – возразил саттер. – Настоящий христианин знал бы, как поступить с Хомейни, когда этот фанатик наложил свои лапы на американских граждан. В Библии сказано: «Око за око, зуб за зуб». Надо было оставить этих шиитских негодяев без зубов.

– С точки зрения официального мнения, Рейгана тоже привели к власти христиане. – Хэрод отправился за новой порцией водки. Политические дискуссии всегда наводили на него тоску.

– Черта с два! – воскликнул саттер. – Нашего дружка Рональда привели к власти брат К., Кеплер и этот осел, который стоит за спиной Траска. Страна поворачивает вправо, но еще предвидятся временные откаты. Однако к девяностым годам будет подготовлена почва для прихода настоящего христианского кандидата.

– То есть тебя? – спросил Хэрод. – А перед тобой в очереди никто не стоит?

– Кто, например? – поинтересовался саттер.

– Как же его зовут?.. Парень от «Нравственного большинства»… Фелвел.

саттер рассмеялся:

– Джерри – это креатура наших друзей из правого крыла в Вашингтоне. Он дутый пузырь. Когда его финансирование иссякнет, все увидят, что это куча дерьма в образе человека. И к тому же не слишком сообразительного.

– А как насчет тех, кто постарше? – осведомился Хэрод, пытаясь вспомнить имена целителей и заклинателей змей, которых он видел по телевидению в Лос-Анджелесе. – Рекс Хобарт…

– Хаббард, – поправил Саттер, – и, кажется, Орал Робертс. Ты что, шутишь, Тони?

– То есть?

Саттер достал из стола гаванскую сигару и закурил.

– Мы говорим здесь о людях, у которых пастушеский кнут еще не отлип от сапог, – произнес преподобный. – Мы обсуждаем добрых парней, которые идут на телевидение и говорят: «Друзья, приложите больную часть своего тела к экрану, и я ее вылечу!» Ты только представь себе все геморрои, опухоли, фурункулы и грибковые инфекции… И человек, который благословляет всю эту биологию, будет встречаться с представителями иностранных государств и отдыхать в спальне Линкольна?

– Да, это как-то пугает. – Хэрод между тем налил себе четвертый стакан водки. – А другие? Есть какая-нибудь альтернатива?

Преподобный Саттер закинул руки за голову и улыбнулся:

– Ну, есть Джим и Тэмми, но они большую часть времени общаются с Федеральным советом церквей… Кроме того, они по очереди страдают нервными срывами. Я не виню Джима. С такой женой, как у него, у меня бы тоже были нервные срывы. Потом есть Сваггарт в Луизиане. Он умный парень, но мне кажется, ему больше хочется стать звездой рок-н-ролла, как его кузен…

– Кузен? – переспросил Хэрод.

– Джерри Ли Льюис, – пояснил саттер. – Ну, кто там еще? Конечно же, Пэт Робертсон. Я думаю, Пэт будет баллотироваться в восемьдесят четвертом или в восемьдесят восьмом. Он основательный человек. На фоне его организационной структуры мой проект выглядит консервной банкой. Но у Пэта есть свои обязательства. Окружающие иногда забывают, что он священник, и Пэт поддается этому…

– Все это очень интересно, – заметил Хэрод, – но мы слишком далеко ушли от цели моего визита.

саттер снял очки, вынул изо рта сигару и недоуменно посмотрел на Хэрода.

– Тони, ты приехал сюда, потому что влип в историю, и если тебе не удастся получить помощь, Клуб перестанет использовать тебя для своих послеобеденных развлечений на острове…

– Я теперь полноправный член выборного комитета, – заметил Хэрод.

– Да, – кивнул саттер. – Но Траск мертв, Колбен мертв. Кеплер лег на дно, а брат К. расстроен из-за своего фиаско в Филадельфии.

– К которому я не имею никакого отношения, – добавил Хэрод.

– Из которого ты умудрился выпутаться, – поправил саттер. – Боже милосердный, какая неразбериха! Убито пять агентов ФБР и шестеро из команды Колбена. Пожары, разрушение частной и общественной собственности…

– Средства массовой информации продолжают придерживаться версии столкновения между двумя бандами, – сказал Хэрод. – Считается, что агенты ФБР находились там из-за группы черных террористов…

– Да, отголоски событий звучат повсюду – от кабинета мэра до самого Вашингтона. Ты знаешь, что Ричард Хейнс теперь работает частным образом на брата К.?

– А мне-то что? – Хэрод пожал плечами.

– Вот именно, – улыбнулся Саттер. – Но ты понимаешь, что твое вступление в выборный комитет происходит… в горячее время.

– Ты уверен, что они хотят использовать меня лишь в качестве средства подобраться к Вилли? – спросил Хэрод.

– Абсолютно.

– А потом меня уберут?

– Вот именно.

– Но зачем? – возмутился Хэрод. – Зачем им нужен старый психопат Вилли?

– У обитателей пустынь есть древняя поговорка. Она никогда не включалась в Писание, но по времени своего создания вполне могла быть внесена в Ветхий Завет.

– Какая же?

– «Лучше держать верблюда в шатре, чтобы он мочился на улицу, чем наоборот», – пропел Саттер.

– Спасибо, – невесело усмехнулся Хэрод.

– Всегда рад помочь, Тони. – Саттер посмотрел на часы. – Надо поторапливаться, если вы хотите успеть в Атланту на свой рейс.

Хэрод быстро протрезвел.

– Ты не знаешь, почему Барент назначил собрание на субботу?

Саттер сделал неопределенный жест рукой:

– Я думаю, брат К. созывает всех в связи с событиями понедельника.

– Выстрелы в Рейгана?..

– Да, – кивнул Саттер. – Но знаешь, кто был с президентом – в трех шагах от него, – когда раздались выстрелы?

Хэрод поднял брови.

– Да, сам брат К., – подтвердил Саттер. – Думаю, нам будет о чем поговорить.

– О господи, – выдохнул Хэрод. Джимми нахмурился.

– Не смей упоминать имя Господа всуе! – проревел он. – Не советую тебе делать это и в присутствии брата К.

Хэрод подошел к двери и остановился.

– Еще один вопрос, Джимми. Почему ты называешь Барента братом К.?

– Потому что К. Арнольд ничего не имеет против христианского имени, – ответил тот.

– И ты его знаешь? – изумился Хэрод.

– Конечно. Я знаком с братом К. с тридцатых годов, когда мы оба были еще детьми.

– И как же его зовут?

– Христианское имя К. Арнольда – Кристиан, – многозначительно протянул Саттер.

– Как?

– Кристиан, – повторил Саттер. – Кристиан Арнольд Барент. Даже если брат К. ни во что не верит, отец его был верующим человеком.

– Чтоб я провалился! – воскликнул Хэрод и поспешил прочь, прежде чем преподобный успел что-либо ответить.

Глава 37

Самолет Натали Престон, совершавший рейс из Вены, приземлился в аэропорту Давид Бен-Гурион в половине одиннадцатого утра по местному времени. Израильские таможенники оказались деятельными и невозмутимыми людьми и даже несколько излишне обходительными.

– Добро пожаловать в Израиль, мисс Хэпшоу, – промолвил мужчина, осмотревший обе ее сумки. Натали уже в третий раз прилетала сюда по фальшивому паспорту, но у нее по-прежнему замирало сердце в эти минуты ожидания. Уверенности ей придавало лишь то, что документы были изготовлены Моссадом, собственной разведывательной организацией Израиля.

Пройдя таможню, Натали села в автобус до Тель-Авива, а дальше отправилась пешком по дороге Ияффе на улицу Гамасгер. Там она внесла недельную плату и залог в четыреста долларов за зеленый «опель» семьдесят пятого года выпуска с такими тормозами, что его при каждой остановке заносило влево.

Натали оставила позади безобразные пригороды Тель-Авива и двинулась к северу вдоль побережья, по дороге на Хайфу. День стоял солнечный, температура воздуха достигала двадцати градусов, и Натали надела темные очки, спасаясь от нестерпимого сияния, отражавшегося от покрытия шоссе и глади Средиземноморья. Проехав двадцать миль, она миновала Натанью, небольшой курортный городок, высившийся на скалах над пляжем. Еще через несколько миль она увидела поворот на Ор Акиву и свернула с четырехполосного шоссе на более узкую асфальтовую дорогу, которая, извиваясь между песчаными дюнами, вела к морю. Натали бросила взгляд на римский акведук и массивные крепостные стены города крестоносцев, а затем выехала на старую прибрежную дорогу, идущую мимо отеля «Дан Кесария» с его огромными площадками для гольфа, обнесенными по периметру высокой оградой и колючей проволокой.