Подснежница - Татьяна Ма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Оля, здравствуйте, – написала Женя. – Вы меня не знаете, но я бы очень хотела поговорить с вами о Валерии Павлюк».
Женя всматривалась в экран мобильника. Вскоре ее сообщение было отмечено как прочитанное.
«О чем именно вы хотели поговорить?» – получила Женя ответ.
«Вы подруга Леры?»
«Была. Вы разве не знаете о том, что Лера исчезла?»
Женя тут же спросила: «Вы не видели в новостях, что Леру… нашли?»
Ответ пришел сразу же: «Правда? Я не знала. Где она была? Что с ней случилось?» – десяток знаков вопросов и удивленных смайликов.
«Леру нашли мертвой… Ее убили».
«Господи!»
Как перейти к просьбе встретиться и поговорить о Валерии Павлюк, Женя не знала.
«Кто ее убил?» – спросила Оля.
«Не знаю, ведется расследование».
«Вы из полиции?»
«Нет, я подруга Ксении, сестры Леры», – Женя решила умолчать о том, что она замужем за следователем, который ведет дело об убийстве Павлюк. Какое-то шестое чувство подсказало ей, что Оля не горит желанием общаться с представителями власти.
«Понятно», – последовал односложный ответ.
Решив не упускать момент – кто знает, может, второго шанса разговорить Олю у нее не будет, – Женя написала: «Оль, я хотела бы встретиться и поговорить с вами о Лере. Вы, похоже, были ее единственной подругой». Женя била почти наугад, ведь ни следствию, ни сестре убитой ничего о близких друзьях Валерии известно не было.
«Да уж. Лера плохо сходилась с людьми», – смайлик с глазами, поднятыми к небу. И сразу же следующее сообщение: «А что вы хотите от меня узнать? Кто убил Леру? Я не в курсе».
«Давайте я приеду, куда и когда вам будет удобнее, и мы поговорим», – еще раз настойчиво повторила просьбу Женя.
Ответа не было долгих минут пять, но потом Женя увидела новое сообщение от Оли: «Приезжайте в Медведково. Я здесь живу. Если вам не сложно, захватите батон хлеба в булочной у метро».
«Хорошо», – ликуя, ответила Женя. А еще через минуту Оля ей сбросила точный адрес. Женя взглянула на часы: до Медведково ей было далеко, как раз за час успеет, и то впритык. Плакала ее идея навести дома порядок да посидеть над новой статьей в исторический журнал. Кафедра требовала с нее, как, впрочем, и со всех научных сотрудников, частых публикаций, а у Жени в этом году их было раз-два и обчелся. Но ничего, встретится с Олей, вернется домой и засядет за компьютер. Если не отвлекаться, то за два-три часа она наваяет хорошую статью – материал-то уже собран. А уборка… Проживут они с Тамерланом еще пару дней без уборки. Он все равно поздно приходит и не обращает внимания на такие мелочи.
Через пятнадцать минут маршрутка остановилась у метро, и Женя спустилась в недра Московской подземки. Она решила не сообщать мужу о встрече с подругой убитой Валерии Павлюк. Расскажет потом, когда раздобудет какую-нибудь информацию. Если раздобудет.
На выходе из метро Женя заглянула в булочную и купила обещанный хлеб. Просьба ее удивила, но, кто его знает, может, Оля приболела и не хотела лишний раз выходить из дома? Помимо хлеба, Женя прихватило и другую выпечку, а также коробку конфет.
Женя нашла нужную девятиэтажку, поднялась на второй этаж и нажала кнопку звонка. Через полминуты лязгнул замок и дверь открылась. На пороге стояла совсем молоденькая, лет двадцати, девчонка. Вся какая-то помятая, укутанная в старый выцветший плед. Заплетенные в жиденькую косу русые волосы разлохматились и торчали в разные стороны.
– Оля? – уточнила Женя и, увидев кивок, протянула руку: – Я Женя. Это я вам писала.
– Хлеб принесли? – спросила девушка.
– Да, конечно, – Женя протянула ей пакет. – Там еще булочки с повидлом и сочники.
– Спасибо, но я только батон просила. – Однако пакет девушка взяла и сказала: – Заходите.
Оказавшись внутри квартиры, Женя поняла, что просьба купить хлеб была вовсе не странной. Здесь все дышало бедностью: старые обои на стенах коридора были кое-где оборваны, кое-где заляпаны пятнами жира. Хилую вешалку переполняли груды старого тряпья. Под потолком вместо люстры – просто лампочка на шнуре. В углу приютились три пустые бутылки из-под водки. Видимо, в этом жилище было шаром покати. Вон Оля какая худенькая и бледная. «Наверное, питается плохо, – подумала Женя и покосилась на пустую тару из-под водки. – И неужто пьет?»
Оля провела Женю к себе в комнату, которая выглядела более опрятно, чем прихожая, но все равно кричала о том, что ее хозяйка живет в бедности. У стены притулилась старая софа, кое-как укрытая аляпистым покрывалом, цвета на котором, правда, изрядно выцвели. Из-под его края торчала бледно-голубая в мелкий цветочек простыня. Напротив стоял письменный стол с допотопным компьютером. У стены – небольшой лакированный шкаф для одежды. Подобные гардеробы были почти у всех в советское время, но, как думала Женя, уже давно отслужили свой срок. Несмотря на кричащую бедность, комната Оли была чистенькой. На окне даже притулилась темно-синяя орхидея – единственное яркое пятно в этом полинялом мире.
– Садитесь, – Оля кивнула на стул со спинкой, что стоял возле компьютерного стола.
Женя села, и стул под ней недовольно заскрипел. Тем временем Оля открыла дверцу шкафа и спрятала принесенный Женей пакет в его недра. Она прошла, села на софу и, заметив удивленный взгляд Жени, сказала:
– Не смотрите вы так. Мои родители – горькие пропойцы. Брат – наркоман. Отец сейчас придет со смены и будет искать чего пожрать, а у нас уже три дня как все покончалось, – объяснила Оля. – Он же увидит ваш пакет и сожрет все в одно лицо. А я тоже голодная, – будто оправдываясь, объяснила она.
Растерявшись, Женя не знала, что и сказать. Она купила булочки да конфет из вежливости, подумала, что если Оля решит угостить ее чаем, то она придет не с пустыми руками. А получалось, что купила мало. Надо бы было весь магазин скупить. Вон Оля какая худая, на лице одни глазища торчат, блестят каким-то затравленно лихорадочным блеском. Живет, наверное, впроголодь.
– Оля, как же выживете… – Женя прикусила язык, осознав, как, должно быть, бестактно вмешивается в чужие проблемы.
– Ну вот так и живем, – горько усмехнулась девушка. – Отец на заводе работает. Иногда приносит зарплату, тогда у нас праздник. Правда, этих денег хватает на пару дней всего. Они с матерью все пропивают. А брат… – Оля махнула рукой и вдруг
