Барин-Шабарин 3 - Денис Старый

— Может быть, вас порекомендовать в Третье Отделение? У вас некое обостренное чувство справедливости. Впрочем… и там… — губернатор не стал договаривать, что именно «там».

— Так как же, ваше превосходительство, прошу милосердно простить меня за вмешательство. Прикажете отпускать господина Шабарина? — все еще стоящий по стойке «смирно», ну, как умел, выпятив пузо вперед, спросил Молчанов.

— Приказывать не стану. Придумайте сами, как допустить Шабарина к следствию. Оно же началось? Следствие? — Яков Андреевич Фабр говорил с нажимом.

— Так точно, началось, не извольте беспокоиться, — отчеканил Молчанов.

Гляди-ка, и нога уже не болит!

— Позвольте назвать мое участие в расследовании, как следственный эксперимент, — сказал я, придумав, как можно было бы оправдать то, что обвиняемый будет что-то выискивать на месте преступления.

— Да как пожелаете, но дабы по закону все было, — отмахнулся губернатор.

Очевидно, что Яков Андреевич Фабр настолько тяготился ситуацией, а еще и пребывал под впечатлением от бегло пролистанных документов, что готов довериться хоть бы и мне, если я хоть что-то предложу. А я как раз предлагал решить вопрос по-тихому, без ревизора и привлечения общественности.

Мой вчерашний спектакль в ресторане уже вторичен. Информационную повестку в этом тихом городке должна перебить перестрелка у ресторана «Морица», а после, когда городской общественности и гостям города станет о том известно, и факт убийства Андрея Васильевича Кулагина.

Мое имя не просто под угрозой. Я попадаю в такую яму, что можно сразу же и присыпать землей, так как, как фигура, как дворянин, даже просто человек — если сейчас же не выберусь, для этого общества умру и тогда «анафемой мне по горбу» и «проклятья в спину». Именно поэтому я хотел разобраться, что именно произошло и кто убил Кулагина.

Не знаю пока, как, но чувствую — тут главное взяться.

Насколько же в этом времени рыхлая правоохранительная система! Императора Николая Павловича многие обвиняли в том, что он устраивает бюрократические стены, что император жёстко правит. Но я вижу то, что некоторым служащим нужно буквально палкой по горбу съездить, чтобы они хоть что-то делали.

Несмотря на скрытый, а порой так и открытый шантаж с моей стороны, меня нельзя было привлекать к расследованию убийства. Ведь я же подозреваемый! Но страхи людей, так беспокоящихся за свое хлебное место, позволяли нарушать правила.

Уже через полчаса я, в сопровождении Марницкого, рассматривал место преступления. Губернатор, оставив меня на поручение Молчанову, удалился по своим делам. Его превосходительство обещал прислать своего помощника, чтобы тот следил за тем, что здесь будет происходить.

Урядник же, которого ранее послал Молчанов, занимался тем, что всячески старался успокоить вдову, которая просто билась в истерике,.

— Вы? Да как вы смеете приходить сюда⁈ Это вы его убили! По Вашему приказу был застрелен мой муж! Или вы сами стреляли? — Елизавета Леонтьевна Кулагина словно выплёвывала эти слова, будто и говорить ей было трудно.

Она рванула в мою сторону с выставленными пальцами. Я не бью женщин, ну или почти никогда этого не делаю. Однако и себя бить не позволю никому. Перехватив руку вдовы, которой она стремилась расцарапать мне и без того уже посечённое лицо, я поднял женщину и отнес её, заламывая руку, к ближайшему дивану.

— Отпустите меня, подлец! — кричала вдова.

— Держите себя в руках. И смею вас заверить, сударыня, я не причастен к смерти вашего супруга. И считаю необходимым сделать всё, чтобы моё честное имя не было опорочено, — сказал я Кулагиной, глядя в ее пышущие злостью глаза. — А еще не стоит оскорблять меня, усердствуя в своем спектакле.

Не нужно было даже знать о том, насколько Кулагина недолюбливала своего мужа, чтобы понять — женщина явно переигрывает. И растерялась, увидев меня. Вот, видимо, ничего иного и не придумала, как проявить агрессию.

— Господин земский исправник, найдите слова утешения вдове, а мы с господином Марницким пока здесь осмотримся, — сказал я и рукой указал ростовскому полицмейстеру на выход.

— Да как вы смеете распоряжаться мною! — воскликнул Молчанов.

То ли на него повлияло присутствие Кулагиной, то ли он всё же захотел вспомнить, что он какой-никакой, а чиновник при исполнении, но Молчанов решил проявить характер. Правда, вяло, неубедительно, да и поздно.

— Ах, да, господин земский исправник, я же вам не показывал ещё некоторые документы, которые у меня имеются, — с ухмылкой проговорил тогда я. — Взять, к примеру, тот документ, по которому вы незаконно прирастили господин Жебокрицкому часть моих земель. И поверьте, это не всё, что у меня имеется на вас. Потому думайте о себе не как о земском исправнике, а как о возможном каторжанине. И не мешайте мне!

Я был предельно груб. Но рядом не было ни помощника губернатора, ни самого его превосходительства. А что касается Молчанова, так уважения к этому человеку у меня нету от слова «совсем». Кроме того, я был уверен, что Яков Молчанов — сбитый лётчик, как говорили в будущем, или «хромая утка». В любом случае, этому человеку недолго осталось пребывать у власти.

Молчанов потупил взгляд и стыдливо отошёл в сторону. Тьфу ты господи, ну и трус. Как можно таких людей ставить на важные должности!

В недоумении пребывала и Кулагина. Я тут появился совершенно для неё неожиданно и вел себя так, как от меня не ожидают. Да и контраст был серьезный: я, в целом выглядящий, как щеголь, молодой повеса, говорю и веду себя, как матерый чиновник, или же дворянин с титулом, не меньше графа. Вдова могла попробовать покачать свои права, даже в истерике пытаться выгнать меня из дома. Но я был полон решимости, а защитников у Елизаветы Леонтьевны пока что не наблюдалось. Урядник так и вовсе будто испарился, исчез из комнаты. Ну а Молчанов… Он смог бы защищать рьяно защищать разве что свой обед, а более от него ждать было нечего.

Я подошёл к так и оставленному в кресле с простреленной спиной Кулагину. Нетрудно было догадаться, что стреляли, если тело в таком же положении, как и после убийства, с улицы, в открытое окно. Это, правду сказать, несколько меня смутило.

Я же был практически уверен, что это Кулагина, поняв, что случился момент и можно отвести от себя все подозрения, а меня подставить, убила собственного ненавистного мужа. У неё и мотив был, и, насколько я смог понять эту