Шахта Шепчущих Глубин. Том I - Евгений И. Астахов

воля, меня прогнали бы взашей или, минимум, плюнули бы в суп. Казалось, он вот-вот сейчас наклонится ко мне и сурово спросит: «А ты, мальчик, что здесь делаешь?» Как же, невежественный деревенщина явился в лучшее заведение в городе и задевает публику тупыми вопросами. Не поладили мы с ним.

Три разных типа мяса давали невероятно насыщенный вкус — от почти тающих во рту острых кусков до хрустящих словно сухари тонких полосок мяса, отдающих кислинкой, и венцом всего выступал душистый запах, который не позволял оторваться от блюда.

Наслаждаясь супом, я отвлёкся только на то, чтобы поискать информацию о монстрах, послуживших ингредиентами блюду. Если с виверной сразу всё было понятно: меньшая разновидность дракона с одной парой лап вместо двух, то остальные зверюги поставили меня в тупик. Куролиск оказался каким-то петухом-мутантом, плодом страстной любви василиска к краже и высиживанию яиц самых разных пернатых. В результате врожденное магическое поле изменяло зародыш, создавая трёхметровых монстров, совмещающих черты как рептилий, так и птиц, забравших худшее от обоих.

Но больше всего меня удивили Смещённые звери, очередной буквальный перевод с эльфийского — Кха’гремеер. Разработчики расстарались, создав огромную четырехметровую и двухсоткилограммовую пуму, добавив ей третью пару лап (передних) и щупальца с шипами-присосками на плечах, которые на два метра вокруг твари создавали зону поражения, натурально срывая куски плоти с любого, попавшего в неё. И когда я говорю «любой», я не шучу. Случайный бедолага, оказавшийся на пути Смещённого зверя, очень легко «терял голову», поскольку убивали они не от голода или, охраняя территорию, а из присущего скорее Разумным чувства жестокости.

Вишенкой же на этом торте из безжалостной злобы сидело то свойство, благодаря которому они и получили своё название. Кха’гремееры владели магией иллюзий, магией, ограниченной всего одним заклинанием, зато не требующим подпитки и отточенным до совершенства. Наблюдателю они всегда виднелись не там, где находились на самом деле, а на один-два метра в произвольную сторону. Поиск по форуму выявил десятки разъяренных сообщений, где бедолаги, наткнувшиеся на монстра, красочно и нецензурно рассказывали, как погибали, так и не нанеся единицы урона, потому что все удары уходили в пустоту. Более-менее успешной тактикой считалось заливать всё вокруг иллюзии АОЕ[5], пока из пустоты не вывалится настоящее измочаленное тело. Вот только атаками, бьющими по площади, владели не все, да и урон эти зверюги наносили дай боже.

Мне стало даже как-то неловко от того, что я отдал месячный заработок какого-нибудь крестьянина за еду, ради которой, возможно, погибло несколько человек. Тела всех троих чудовищ обладали огромной ценностью: и как источник мяса, считавшегося деликатесом, и как источник желаемых всеми магических и алхимических реагентов. Поэтому порции, как и полагается в дорогих ресторанах, размером похвастаться совсем не могли. Полагаю, из одного убитого монстра выходило несколько сотен тарелок роскошного, но мелкого блюда.

Следующим в сете подали горячее — нарезанное мелкими кусочками филе Чуула, какого-то огромного хищного ракообразного, приправленное икрой летучей рыбы с гарниром из редких водорослей с непроизносимым названием. Кирпичного цвета мясо с нефритовыми прожилками, лежавшее на двух видах водорослей — серых и зеленых, украшенное слоем оранжевой икры. Блюдо выглядело так, будто маленькому ребенку выдали кислотные мелки и разрешили пуститься во все тяжкие.

Пока я обхаживал своего внутреннего гурмана, на смену акробатам на сцену бочком протиснулось низенькое существо — метра полтора в прыжке, одетое в тёмно-бурое тряпье самого жалкого вида. Одну руку оно прятало под балахоном, а мятый капюшон скрывал лицо. Заинтересовавшись, я активировал расовую способность зрения в темноте. Полумрак отступил, открывая мне вид на чёрный клюв и такие же перья, покрывавшие существо буквально с головой. Виднеющуюся руку венчали острые коготки. Из-под нижней кромки тряпья торчали по-птичьи выгибающиеся назад колени и щуплые чешуйчатые лапы, перебинтованные на уровне голени. Четыре длинных когтистых пальца на ногах, один из которых смотрел назад, всё это до жути напоминало мне лапу какой-нибудь курицы переростка.

Отвлекшись от мыслей об анатомии пернатых, я с интересом наблюдал за первым, встреченным мной кенку. Окрас имени над головой бродяги сообщал, что это игрок, а не НПС. Маджестро[6], 22 уровень, архетип — разбойник.

Вытащив из-под одежды руку, странный товарищ явил белому свету лютню. Похоже когда-то это был добротный инструмент, который кормил своего владельца и знал заботу, сейчас же на лютню нельзя было взглянуть без слёз. Гриф её был частично сломан — извилистая трещина уродовала благородный инструмент — и неумело обмотан веревкой для сохранности. Одна из пяти струн лопнула. Колки ссохлись и ощутимо кренились.

Маджестро невозмутимо прижал лютню к себе и извлек из неё первый звук. Лютня родила неприятный визг, резанув публику по ушам. Негромкие разговоры в зале стихли. Администратор — расфуфыренный дроу, до этого говоривший о чём-то с одной из официанток, нахмурился и споро направился к горе-музыканту.

Липовый менестрель, тем временем, бережно поправил колки и дернул рукой, извлекая знакомую мелодию. Печальная и тягучая, она зазвучала в заведении, прежде не слышавшего ничего подобного. Устремив взгляд в никуда, кенку протянул прекрасно поставленным тенором:

♪ Is this the real life? Is this just fantasy? ♪

Администратор замер на полпути к сцене. Все без исключения гости с удивлением смотрели на маленького музыканта.

♪ Mama, just killed man.

Put a gun against his head

Pulled my trigger, now he’s dead. ♪

Я даже жевать перестал. Голос исполнителя вместе с всё ускоряющимся перебором струн затягивали слушателей в мир музыкальной магии. Когтистые пальцы всё быстрее бегали по струнам, не нуждаясь ни в медиаторе, ни в мизрабе[7], а вместе с ними ощутимо менялся голос Маджестро.

Фальцет исполнителя заходился в лихорадочном экстазе.

♪ Gallileo, Gallileo,

Gallileo, Gallileo,

Gallileo Figaro — magnifico! ♪

Настроение песни постоянно менялось, как лента Мебиуса. Гитарные риффы, насколько музыкант смог изобразить их на лютне, дали бешенный толчок слушателям, создавая бушующий напор энергии.

На лицах окружающих меня дроу не было какого-либо недоумения. Похоже, они прекрасно понимали текст. Я готов был поклясться, что исполнял его кенку в оригинале, но дроу знать английский никак не могли. Видать, игра заботливо переводила любую речь на местный диалект. По крайней мере так ИИ поступал при общении с иностранцами. А, может, это наш собственный мозг воспринимал чужую речь так, как ему привычнее, и я слышал английский там, где его не было и в помине.

Баритон Маджестро, тем временем, подымал в сердцах публики что-то спящее, что невозможно выразить в словах, но