Десанты 1941 года - Анатолий Юновидов

Обстановка в нижнем течении Дуная не претерпевала особенных изменений, но общая ситуация на Южном фронте после начала 2 июля операции «Мюнхен» становилась все более неблагоприятной: противник занял город Бельцы и вел наступление на Кишинев. Был форсирован Прут в районе Фэльчиул-Цыганка, угроза нависла и над Болградом. Противник обходил правый фланг 14-го корпуса, вынуждая его части отходить на рубеж озера Ялуг.

8 июля на КП 14-го СК комкор Егоров сообщил срочно вызванному туда начштаба флотилии Григорьеву об отводе частей корпуса на рубеж озера Ялуг, во избежание охвата продвинувшимся севернее противником. В связи с этим флотилии предписывалось этой же ночью вывести из озера Кагул в район Измаила все находящиеся там корабли.

«— Они там свое сделали, а теперь держать их в Кагуле слишком рискованно», — сказал Егоров и добавил:

«— Отвечать-то за ваши мониторы и мне…»

Отвод кораблей Ренийской группы означал не просто Переход к Измаилу, а прорыв.

Более 40 километров маршрута приходилось на плес, не прикрытый правобережным плацдармом и простреливаемый румынскими батареями. Не исключался и выход на перехват двух румынских мониторов, оставшихся в Сулинском рукаве, — светлые, лунные ночи вполне это позволяли.

Времени на подготовку к переходу оставалось совсем немного.

После передачи приказа в Ренийскую группу на ее стоянке в озере Кагул, около села Этулия, на мониторе «Железняков» состоялось совещание командиров кораблей, заместителей командиров по политчасти и секретарей партийных организаций.

Командир группы капитан-лейтенант Кринов сообщил о приказе командующего флотилией:

«Я благодарю командиров, политработников, старшин и краснофлотцев за героизм и отвагу в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками — задача, которая стояла перед нашей группой кораблей, выполнена. Теперь перед нею новая задача: сегодня ночью мониторам „Железнякову“, „Жемчужину“ и „Ростовцеву“, бронекатерам „БКА-111“, „БКА-113“ прорваться мимо Исакчинского укрепленного района врага в свою главную базу — Измаил. Не имеющий хода подбитый катер „БКА-112“ взорвать».

Немного погодя решили взорвать и два катерных тральщика, имевших слишком малый ход, чтобы успевать за группой.

В 22.30, построившись в колонну, корабли начали движение. Дозорным шел «БКА-111», за ним двигался «Железняков», который вел сам Кринов, заменив заболевшего командира, следом «Жемчужин», «Ростовцев» и остальные корабли группы.

Около полуночи корабли, шедшие малым ходом, вышли по Викете в Дунай.

В районе выхода уже кружились истребители 96-й ОИАЭ. Ее командир капитан Коробицын имел приказ, чтобы все имевшиеся у него летчики-ночники, сменяя друг друга, непрерывно летали над Дунаем, заглушая шумом моторов работу корабельных машин.

Монитор «Железняков» (с картины В.М. Иванова).

Выйдя на фарватер, корабли перестроились в порядок движения: мониторы в колонну с интервалами в два кабельтова, бронекатера, имевшие более слабое бронирование, левее их, на траверзе интервалов, чтобы держаться подальше от вражеского берега и в то же время иметь возможность вести огонь одновременно с мониторами.

По Дунаю корабли начали спускаться самосплавом.

Группе нужно было пройти 4 опасных участка: Крапину, Исакчу, Сулинское гирло и мыс Чатал. И чем удаленней от Измаила были эти участки, тем меньше возможностей влиять на ситуацию было у командования флотилии.

Траверз озера Крапина располагался немного ниже устья Викеты. При его прохождении по «Железнякову», шедшему теперь головным, неожиданно открыла огонь четырехорудийная батарея, с наступлением темноты скрытно выдвинутая к самому урезу воды. Монитор немедленно открыл ответный огонь из всех орудий и пулеметов, ориентируясь по вспышкам на берегу. Группа развила максимальную скорость, опасаясь ударов плавучей батареи, находящейся в озере. Через три минуты батарея прекратила огонь. Придя в точку поворота, «Железняков» изменил курс и вышел из зоны досягаемости батареи. В это время батарея возобновила огонь, на этот раз по проходившему мимо нее «Жемчужину», и уже всего двумя орудиями. Монитор также ответил огнем, и батарея снова замолчала. Когда мимо нее проходил концевой «Ростовцев», огонь она уже не вела. Плавбатарею противник в бой ввести не успел.

Пока отряд двигался к Исакче, противник успел разобраться в том, что происходит прорыв, и на всем протяжении береговой линии открыли огонь многочисленные пулеметные расчеты. Прислуга открытых огневых точек кораблей вынуждена была укрыться в надстройках.

Район Исакчи обладал мощными огневыми средствами, подавить которые артиллерия мониторов не смогла бы даже сосредоточенным огнем — там находилось 10 артиллерийских батарей и 38-й пехотный полк.

Как только показались мечети, служившие ориентиром Исакчинской крепости, с «Железнякова» был передан сигнал:

«Придерживаться правого берега».

И корабли, сойдя с фарватера, стали приближаться к правому, вражескому берегу, входя в мертвую зону для румынской артиллерии, расположенной на высоком берегу и не имевшей возможности поражать цели под берегом.

Пока корабли шли под берегом, они обстреливались из пулеметов и противотанковых ружей, что не причиняло им особого вреда. Когда прибрежные кручи были пройдены, на всех мониторах и катерах стали ставить дымзавесу. Соответствующего оборудования в отряде не было, и матросы сбрасывали дымовые шашки за борт под пулеметным огнем.

После постановки импровизированной дымзавесы корабли прекратили огонь, чтобы не обозначать себя, и уходили максимальным ходом. Все 10 батарей вели беглый огонь с такой интенсивностью, что на ФКП под Измаилом, находившемся на расстоянии около 30 км, были хорошо видны отсветы от залпов, превратившиеся в мерцающее непрерывное сияние.

Чтобы уменьшить вероятность попаданий от такого плотного огня, интервалы в колонне были увеличены вдвое.

Корабли в общем спасло только то, что противник не имел навыков стрельбы по быстроходным целям, закрытым дымзавесой, в ночных условиях. Румынские артиллеристы в темноте не поняли, что устанавливаемая шашками дымзавеса все время находится позади кораблей, и поэтому подавляющее большинство снарядов, как было отмечено на кораблях, ложилось с недолетом.

Если редкие снаряды падали в десятке-другом метров от какого-нибудь катера, обсыпав его осколками, последний отклонялся от курса, выполняя энергичный маневр, и корректировки прицеливания уже не следовало.

При подходе к Сулинскому гирлу румыны учли допущенные ошибки и изменили тактику.

В Сулинском гирле противник имел два монитора с выгодно расположенными корректировочными постами, а в районе Тульчи — дальнобойные стационарные батареи.

Учтя сложность стрельбы по дымзавесе, румыны, пользуясь хорошей системой корректировки, при приближении кораблей поставили за 4 кабельтовых до головного монитора неподвижную огневую завесу силами всех достававших сюда батарей и обоих мониторов.

Траверз Сулинского гирла уже находился в досягаемости 725-й и 726-й береговых батарей, хотя и на пределе их дальнобойности, поэтому все их орудия при подходе кораблей стали бить по батареям под Тульчой, но без корректировки их огонь оказался малоэффективен.

В Кислицкой протоке в полной готовности и к огневой поддержке и к выходу на помощь группе Кринова стояли мониторы «Ударный» и «Мартынов», но, учитывая, что прорыв проходит успешно, командование решило их в бой не вводить.

Оценив плотность огня выставленной завесы, Кринов понял, что, просто прячась за дымом, проскочить ее без потерь не удастся. Наблюдением за разрывами было установлено, что залпы батарей следуют через 12–15 секунд. Поэтому все корабли сбросили скорость и стали подходить к огневой завесе на самом малом ходу. Когда осколки от разрывов начинали долетать до кораблей, — резко переключали ход до самого полного. В результате корабли проскакивали участок заградительного огня в промежутках между залпами. Румыны несколько раз переносили огневой барьер вперед по ходу кораблей, но успеха не имели.

У мыса Чатал корабли сделали поворот и вошли в Килийское гирло. Это место также считалось опасным. На заболоченном мысу румыны прятали в плавнях кочующую батарею противотанковых орудий, повреждавшую патрульные катера, которые не раз после этого приходилось уволакивать на буксире. После того как 1 июля батарее удалось утопить «БКА-114», а «БКА-113» повредить, батарея являлась постоянной головной болью командования. Батарею пытались подавлять артогнем и даже захватить со стороны Сатул-ноу, прочесав плавни, но батарея вовремя исчезала, а потом открывала огонь снова.