Тренировочный день 2 - Виталий Хонихоев

том, что общее отношение к атлетическим или тренажерным залам сформировано на экстремальных примерах с запредельными нагрузками. Но вовсе не обязательно давать сверхнагрузки в таком возрасте, а обычная физическая — всегда показана. Ну или пропуск в бассейн выбить…

— Приятного аппетита. — за его столик садится Альбина, Мэри Поппинс, Само Совершенство и прочия и прочия… Ее лицо безмятежно, она одета безупречно, двигается с грацией органической машины из сверхцивилизации братьев Стругацких, она вся словно Человек Полудня — совершенна. Так же как и утром — садится совершенно спокойно, не показывая виду что между ними что-то не так. Ставит поднос со своей едой и садится, одной рукой поправляя юбку.

— И вам приятного аппетита, Альбина Николаевна. — машинально отвечает Виктор, задумавшись о том, что если бы картина мира, описанная Стругацкими, восторжествовала бы в реальности, то «караваны ракет помчат нас вперед от звезды до звезды», стальные монстры с красными звездами, серпом и молотом на боку, тяжелые ботинки советских астронавтов шагнут на пыльные тропинки далеких планет, оставляя след Человека Полудня. А на борту этих ракет, пока они летят в бесконечном пространстве Советского Космоса — на таких же столиках будет такое же картофельное пюре и говяжья котлетка. Может быть в тюбиках, может быть сублимированное, но точно такое же. Точно так же будут сидеть астронавты и желать друг другу приятного аппетита.

— В субботу ты ведешь меня в кино. — оповещает его Альбина. Не спрашивает, а именно оповещает. Таким вот голосом вещают из громкоговорителей гражданской обороны: «Внимание! Воздушная тревога! Всем укрыться в ближайшее бомбоубежище!»

— Альбина Николаевна. — Виктор откладывает ложку и смотрит на нее. Хороша, чертовка, думает он, красива, умна и решительна. И кличка Мэри Поппинс ей к лицу. Выпускные классы от нее без ума все поголовно, да что там выпускные классы… все кто видят ее в первый раз удивляются, настолько она не соответствует уровню «учительница из Мухосранска». Виктор отдавал себе отчет, насколько велика пропасть между ними, даже если просто взглядом окинуть. Он тут сидит в мятом спортивном костюме, волосы в жизни не укладывал, с утра побрился и сюда. И она — в темно-синей юбке-карандаше, в черных чулках и черных же туфельках, белая блузка и высокая прическа, на первый взгляд как будто даже небрежная, но Виктор видит, как много труда ушло на эту «небрежность». За этой кажущейся небрежностью и простотой имиджа стоит намного больше… точно так же как и за якобы «отсутствием макияжа» на лице. И очки… в очках Альбина Николаевна не нуждалась, ее зрение было стопроцентным. Но как часть имиджа школьной учительницы она носила эти очки без диоптрий.

В общем и целом, она была даже не секс-символом, как это называют на прогнившем западе буржуазные слои общества. Она была словно недосягаемая вершина в невероятной высоте, как богиня. Виктор искренне полагал что если Альбина однажды вот возьмет какого-нибудь старшеклассника и запрет его в душевой, как та пионервожатая, скинет с себя одежду и «возалакает соития», то скорей всего у этого старшеклассника ничего и не встанет. От благоговейного страха перед Ней. Такое бывает. У большинства школьников влюбленность в нее носит скорее платонический характер, такое вот восхищение, поклонение, благоговение…

— Виктор Борисович? — вопросительно наклоняет голову она и Виктор понимает что — завис, произнес ее имя и замер, раздумывая над феноменом привлекательности Альбины Николаевны, Мэри Поппинс средней школы номер три.

— Извините. — говорит он: — наверное я неправильно что-то понимаю. Вчера вы ясно дали мне понять, что не желаете иметь ничего общего со мной. Поэтому я и удивлен.

— Экий вы право слово мнительный, Виктор Борисович. — вздыхает Альбина, доставая свой платок и протирая вилку: — когда я такой говорила? Я сказала, что ты — пожалеешь. И не более того. И конечно же ты об этом пожалеешь. Потому что в этот вечер в ресторане подавали просто чудесного цыпленка табака. Шашлык по-карски. И конечно же красное вино. Вот чего ты лишился, решив показать свой ершистый характер, Виктор Борисович.

— Ну раз уж мы на «ты» перешли… извини, Альбина, но мне не нравятся, когда мне смешанные сигналы посылают. Я человек простой — сказали, чтобы пошел нахер — так я пойду, чего под ногами мешаться. Мне бы саблю да коня, да на линию огня. А дворцовые интрижки — это все не про меня.

— Как складно. Так ты еще и поэт?

— Не переводи разговор. — морщится Виктор. Когда же именно Филатов написал свою «Сказку про Федота-стрельца»? В восьмидесятых, это точно… но когда? Да и ладно, чего переживать, он тут все равно уже бабочек на любой вкус и размер надавил… будущее все рано изменится. Может не глобально, но для конкретных людей уж так точно.

— Нет, уж, погоди, Полищук. Ты мне как мужчина пообещал, что поможешь. Что будешь со мной пару изображать, а сам что? При первых трудностях — хвостом вильнул и в сторону? — она откладывает вилку и упирает в него немигающий взгляд: — ты мужчина, или кто? Дал слово — уж будь добр.

— Мда. — Виктор смотрит на нее. Много раз он видел вот такие уловки со стороны женского пола и не только. Сперва — попросить об услуге. Потом обвинить в том, что «не держишь слово». Ах, да — еще сделав выполнение «легкой услуги» невыполнимым. Вогнать в чувство вины и долга и постоянно этим тыркать. И конечно же типичное «что ты за мужик такой». Можно тут конечно все объяснить и разложить по полочкам. Кто первый подошел и попросил о помощи? Она. Кто потом стал выкобениватся, делая весь этот спектакль невыносимым? Тоже она. Саботаж чистой воды. Чего она ожидала — что он все проглотит и будет изображать обычного поклонника великолепной Мэри Поппинс из средней школы номер три? Или — она специально все так сделала, чтобы в дальнейшем иметь более высокую моральную позицию, вынуждая его бегать перед ней на цыпочках, чтобы задобрить и искупить свою вину? Можно было показать, насколько такой подход не конструктивен и почему рядом с ней всегда только такие мужчины и остаются — тряпочки. Которых она сама потом презирает. Сперва — на голову залезет, сделав из человека тряпку, а потом еще и носик морщит — «фи, какой слабак!».

Можно было много чего сказать… но Виктор понимал, что толку от этого не будет никакого. Вполне вероятно, что Альбина это все