Муссолини - Джаспер Ридли

Неприятности на митинге в Форли были типичны для ситуации в Романье, где, как пишет Балабанова, за исключением нескольких крупных землевладельцев и священников, все были либо республиканцами, либо социалистами, либо анархистами. Причем хотя социалисты и анархисты ненавидели друг друга, они иногда объединялись против республиканцев. Эти распри между тремя левыми партиями часто приводили к насилию. Бессмысленность постоянных конфликтов была подмечена честолюбивым молодым человеком из Романьи, не зря названным Бенито Амилькаре Андреа в честь республиканца Бенито Хуареса, анархиста Амилькаре Киприани и социалиста Андреа Коста.

Работа Муссолини в качестве редактора «Аванти!» вызывала похвалы со всех сторон. Когда он принял газету от Тревеса в декабре 1912 года, ежедневный тираж ее составлял 34 000 экземпляров. К лету 1914 года он увеличил его до 60 000 в день, а количество номеров специальных выпусков, когда онпубликовал какую-то особую статью, доходило до 100 000. В ноябре 1913 года он начинает выпускать в свет еще одно, уже собственное, периодическое издание — «Утопия», названное в память знаменитой книги Томаса Мора. Это был теоретический орган, в котором он мог обсуждать более академические темы, чем в «Аванти!», и не подчиняться строго линии партии. В «Утопии» он делал обзоры последних философских публикаций, напечатал отзыв на большую сложную книгу Розы Люксембург «Аккумуляция капитала». По словам социалистов, этим трудом она доказала, что является единственным человеком, понявшим второй и третий том «Капитала» Карла Маркса. Он также написал брошюру «Правдивый Ян Гус» — краткую биографию чешского мученика-протестанта, сожженного в 1415 году. Муссолини резко осуждал преследование Яна Гуса католической церковью.

Спустя месяц после того, как Муссолини стал редактором «Аванти!», в январе 1913 года, сельские рабочие в местечке Роккагордже, близ города Фрозиноне в Центральной Италии, восстали, протестуя против нежелания властей соорудить систему канализации. Были вызваны войска, которые открыли огонь по восставшим. Семеро крестьян были убиты и двенадцать ранены. За этим последовали волнения, и армия стреляла по демонстрантам в нескольких районах Центральной Италии и Сицилии. Муссолини резко осудил «государственное убийство» «по приказу Савойи» (имя династии, к которой принадлежал король Виктор Эммануил III). Он призвал пролетариат сопротивляться государственному насилию своим оборонительным насилием в ожидании того дня, когда будет возможность революционным путем перехватить у буржуазии власть в государстве. За эту статью редактору и газете «Аванти!» было предъявлено обвинение в подстрекательстве и побуждении к насилию. Но суд их оправдал. Если Муссолини ругал правительство либерального премьер-министра Джованни Джолитти и его коррумпированных друзей-масонов, то многие консерваторы и правые группировки критиковали его за слабость в отношении «красной» угрозы.

Молодой рабочий-анархист Аугусто Мазетти был так возмущен расстрелами бунтовщиков и демонстрантов армией, что выстрелил в армейского офицера, не имевшего никакого отношения к стрельбе по демонстрантам, но Мазетти просто мстил в его лице всем офицерам. Он был схвачен и обвинен в покушении на убийство, но признан невменяемым и помещен в сумасшедший дом. Синдикалистские тред-юнионы в знак солидарности рабочего движения с Мазетти призвали к 24-часовой всеобщей забастовке 7 июня 1914 года. Дата была выбрана специально как вызов консерваторам и роялистам, которые в этот день всегда проводили демонстрации, празднуя годовщину провозглашения либеральной конституции королевства Пьемонт в 1848 году. Национальный исполнительный комитет Итальянской социалистической партии официально поддержал 24-часовую всеобщую забастовку, и Муссолини в «Аванти!» призвал всех рабочих к ней присоединиться.

Забастовка была почти всеобщей и в большей части Италии прошла довольно мирно. Однако в Анконе, чтобы отделить бастующих от демонстрации консерваторов в честь дня конституции, полиции потребовалась помощь армии. Бастующие атаковали войска, которые открыли огонь. Было убито три и ранено не менее десяти нападавших. На следующий день анконское отделение Всеобщей конфедерации труда (официальных социалистических тред-юнионов) призвало начать неограниченную по времени всеобщую стачку протеста против действий армии. А в Милане стачка уже началась накануне вечером по призыву местных тред-юнионов.

Муссолини находился в это время в Милане. Он шел во главе демонстрации, когда на Соборной площади на них напала полиция. Рядом с ним был его товарищ — социалист Филиппо Корридони. Муссолини получил удар полицейской дубинкой, а Корридони был арестован. Как видим, этот эпизод опровергает обвинение Муссолини Анжеликой Балабановой в трусости.

События в Италии, названные в прессе «красной неделей», переполошили буржуазию Европы. Лондонская «Тайме», которая была озабочена лишь поджогами, нападениями на судей и другими актами насилия суфражисток, к 10 июня встревожилась по поводу так называемого «терроризма рабочего меньшинства» в Италии. Итальянский корреспондент газеты сообщал, что в Риме стачка удалась на 100 %, как и в большинстве других итальянских городов, за исключением Венеции, где она почти не нашла поддержки, и Милана и Генуи, где продолжали ходить трамваи. В Турине двое бастующих были убиты, один солдат упал с коня и был затоптан толпой, двадцати бунтовщикам и двадцати полицейским были нанесены увечья. Самые бурные беспорядки произошли в Анконе, где забастовщики напали на полицию и солдат с камнями и бутылками. Несколько рабочих пострадало от ударов дубинками, а один солдат и один полицейский были ранены револьверными выстрелами. 9 июня в Анконе было введено военное положение, и армия взяла город под свой контроль.

Премьер-министр либерал Антонио Саландра, сменивший Джолитти, приказал префектам навести законность и порядок, но проявлять по возможности величайшую сдержанность в отношении забастовщиков и демонстрантов. Это не понравилось правым партиям. В Парме и Милане консерваторы провели контр демонстрации, а вооруженные группы молодых консерваторов нападали на забастовщиков и избивали их.

Тем не менее утром 9 июня Национальный исполнительный комитет Итальянской социалистической партии все еще не поддержал официально не ограниченную временем всеобщую забастовку, а на следующий день Всеобщая конфедерация труда объявила об окончании стачки, приказав всем рабочим вернуться на работу с полночи 10 июня. Лидер анархистов Эррико Малатеста не мог поверить этому известию. Он немедленно выпустил собственное воззвание к рабочим: «Сейчас речь идет не о стачке, а о революции. Долой равнодушных! Долой предателей! Да здравствует революция!»

Однако Муссолини лояльно следовал официальной партийной линии. 11 июня он обратился к массовому митингу на стадионе «Арена» в Милане и призвал рабочих вернуться на свои рабочие места. Перед выступлением он получил сообщение, что стачка прекращена потому, что власти отрезали телеграфное сообщение с главной штаб-квартирой Всеобщей конфедерации труда в Риме. На следующий день он написал в «Аванти!», что забастовка увенчалась беспрецедентным успехом и научила пролетариат, как надо совершенствовать новые формы борьбы. На самом деле он оценивал ее совсем иначе: он считал, что «красная неделя» была не революцией, а полным «хаосом».

Нет никаких сомнений в том, что провал «красной недели» пошатнул веру Муссолини в социалистическую партию и послужил первым поводом к его разрыву с социализмом. Партия, которая выкрикивала революционные лозунги, которая сначала призвала рабочих к забастовке и демонстрациям против буржуазного государства, затем попятилась на пороге конфронтации с противником. Партия, погрязшая в бесконечных яростных спорах с республиканцами и анархистами, так никогда и не одержала над ними решительной победы. Партия, члены которой время от времени убивали полицейского или армейского офицера, никогда не пыталась сломить полицию или армию… С такой партией Муссолини было не по пути. Если бы только он мог забыть то, что прочел у Маркса и Кропоткина, а помнил лишь уроки, полученные у Макиавелли, Ницше, Сореля, Паре-то, Лебона и Преццолини. Он жаждал доказать себе и всему миру, что является одним из иерархии, одним из тех, кто властвует, а не частицей большинства, позволяющего властвовать над собой; что он один из сильных правителей, по Лебону, которым толпа рабски подчиняется, а не тот слабый властитель, против которого она бунтует; что он оратор, способный сподвигнуть толпу на великие дела, апеллируя к ее благороднейшим чувствам, особенно патриотизму; что он лидер, который не борется с течением, а взлетает на гребень приливной волны, несущей его и его восхищенных последователей к победе.