Заповедник людей - Андрей Стригин

— Ты классный?

— Я? — Алик на миг задумывается. — Наполовину, — искренне говорит он.

— Что так? — откровенно улыбается Виктор.

— Я бы тебе эту финку в жизнь не подарил, — Алик кидает завистливый взгляд на острый нож, — ты даже представить не сможешь, из какой стали он сделан, военные разработки, — округляет он глаза.

— Действительно со странностями, — Виктор с удовольствием вспоминает бородача.

— Слушай, а ты из лука умеешь стрелять? — Алик останавливает рукой Виктора и вытягивает тощую шею с большим кадыком, смотрит куда-то за высокую траву.

— Учусь, — буркнул Виктор. — Ты что-то увидел?

— Фазан что ли?

— Где?

— Неужели не видишь. Точно фазан! Климат поменялся вот и прилетел.

— Вижу, — с азартом произносит Виктор. — С пяти метров точно попаду, — он вкладывает стрелу в лук и опускается на четвереньки.

— На пять метров не подпустит, отсюда стрелять надо, — опускается рядом Алик.

— Эх, была не была! — азарт, словно волна, будоражит тело, отдаваясь кончиках пальцев. Виктор чётко видит птицу, прекрасный упитанный петух деловито бегает между высокими прядями травы и не подозревает, что на него совершается покушение.

— Поторопись, сейчас взлетит, — свистящим шёпотом требует Алик, дуя прямо в ухо.

— С такого расстояния я никогда не стрелял, — словно оправдываясь, говорит Виктор и до предела отводит стрелу, на мгновение замирает, словно пунктиром прокладывает путь до несчастной птицы, легко разжимает пальцы. Свист, стрела уверенно срывается и вонзается прямо в шею фазану.

— Вот это да, — вскакивает Алик, — а говорил, плохо стреляешь!

— Я шутил! — смеётся Виктор, перебрасывает лук через плечо. — Вот Нина обрадуется, её от рыбы уже тошнит.

Едва они направляются к своему трофею, как колыхнулась трава, показывается морда одичавшего пса. Воровато глянув на застывших от неожиданности людей, он, а вернее она, явственно виднеются на отвисшем пузе набухшие соски, сварливо рыкнула, поспешно хватает птицу и скрывается в густой траве.

— Ах ты, ах ты… сволочь!!! — завопил Алик, бросая свою панаму вслед наглой собаке.

— Конкурентка грёбанная, — со злостью сплёвывает Виктор, раздражение и злость душит сознание и обида, — стрела хорошая была.

— Сейчас её догоню!

— Не дёргайся, — Виктор хватает его за рукав, — а вдруг там целая стая.

— Не похоже, она щенков кормит.

— Щенков? — Виктор на мгновение задумывается. — Пошли, — решительно говорит он.

Путь собаки хорошо отпечатался в густой траве, стебли разошлись в разные стороны, образую очевидную тропу, вероятно, она не раз шастала по эти зарослям.

Затем трава мельчает, и на пути появляются груды каменных осколков и словно вырастают по сторонам остроконечные скалы. У их подножья застыла осыпь из мелких камней, наступишь, и она сдвинется, увлекая людей к чёрному провалу пропасти.

— Она по краю пробежала, на осыпь не наступает, умная, — останавливается Алик.

— Пройти сможем? — Виктор утирает со лба пот, с усилием сглатывает сухую слюну.

Алик присаживается, осматривает выступы, достаёт флягу с водой, протягивает Виктору, затем сам с жадностью делает пару глотков:- Попробовать можно. Вот только стоит?

— Опасно? — понимает Виктор.

— Пройти можно, но верёвка нужна, — Алик в раздумье мнёт бедную панаму.

— Хорошо, уходим, — вздыхает Виктор, — но место необходимо запомнить. Нескольких щенков можно взять, а остальных задавить.

— Мне всегда было жалко лошадей и собак, — от переживания Алик раздувает ноздри, кадык пару раз дёрнулся.

— Я тоже люблю… собак, — кивает Виктор, — но не этих.

В погоне за одичавшей собакой драгоценное время утеряно, Солнце уверенно движется за сопки, повеяло прохладой приближающихся сумерек. Вновь выползают тяжёлые тучи, пиная друг друга, пытаются выползти на плато, но ветер с усилием сдувает их в сторону и в рваных просветах блеснули первые звёзды, ещё очень светлые на светлом небе, но с каждой минутой становятся более сочными и яркими.

— Я Ане сказал дождаться вечера и если не приду, самостоятельно идти в лагерь.

— Это та тётка, что поноре сидит?

— Ну да.

— Правильно, ночью на плато делать нечего.

— Она заблудится… ещё та курица.

— Все они… куры, — кивает Алик, — но без них нельзя. Давай поторопимся, может она ещё не выбралась со своего насеста, — хохотнул он, решив, что удачно пошутил. — А она как, ничего собой? — интересуется Алик, блеснув белками глаз.

— Думаю да, но мне такие не нравятся, — откровенно говорит Виктор.

— Это хорошо, что не нравятся, — Алик панибратски хлопает его по плечу. — Значит, Аня говоришь? — прищурил он глаза.

— Ей больше имя Анжела по душе, — скривился Виктор.

— Анжела? Это значительно лучше, — соглашается Алик не в силах сдержать в глазах голодный блеск.

— Ты это брось, натерпелась бедная девочка, — сурово осаживает ретивого парня Виктор.

— Да я что, я всегда по обоюдному согласию, — растерянно пожимает плечами Алик.

Ночь в разгаре, зябко, даже цикады молчат, выплыла Луна, окрасив поверхность плато в таинственный серебристый цвет. Виктор и Алик почти бегут и у каждого на это свои причины. Виктор переживает за жизнь спасённой им женщины, а у Алика имеются определённые надежды на предстоящее знакомство.

Наконец-то, в призрачном свете луны проявляется каменный тур с воткнутым в середину деревянным крестом, где-то рядом понор.

— Только бы эта дура не двинула свои мослы в неизвестном направлении, — останавливается Виктор выискивая особые приметы, что бы найти понор.

— А это не она? — трогает его за руку Алик.

Женщина выбралась на поверхность, залезла на возвышение и замерла в нерешительности.

— Она… ещё бы на тур взобралась, чтобы зеки её быстрее увидели, — в раздражении произносит Виктор.

— Блин… богиня! — у Алика от восхищения отпадает челюсть.

Он живенько чешет к ней, смешно дёргая козлиной бородкой, растопырив в стороны острые локти.

— Прошу, мадам, — узрев смазливую мордашку с пухлыми губами и невинными глазами как у куклы Барби, едва сдерживая слюни, протягивает руку Алик.

— Ой! — она словно пугается, с трепетом тянет пальчики, а в глазах зажигается торжествующий огонёк.

— Тфу! — не в силах сдерживаться, сплёвывает Виктор.

— Я думала, ты меня бросил, — бросила она неприязненный взгляд на Виктора и довольно повизгивая, сползла с возвышенности в объятья Алика, деланно отпихнулась от него, вздёргивает, хорошеньки нос. — Но-но, сударь, я девушка честная.

— Я это сразу понял, — довольно похохатывает Алик. — А что с ножками, милая? — обращает он на тряпки на ногах.

Аня вмиг посуровела, вспоминая страшные события, губки дрогнули, лицо дёрнулось, она всхлипнула, Алик вовремя подставляет свою грудь, женщина впивается в него и рёв проносится над оторопевшей от неожиданности долиной.

— Натерпелась, милая, — Алик как-то неуверенно гладит её по волосам.

— Хватит орать! — гаркнул Виктор, оглядываясь по сторонам.

— Упокойся, милая, — непривычно ласково говорит парень, его взгляд становится растерянным и серьёзным.

Аня переходит на громкие всхлипывания и, заикаясь, говорит:- Я… не могу не плакать… мне так страшно было…а тебя всё нет и нет.

— В свой лагерь надо было идти, — несколько смущается Виктор, он чётко ощутил состояние этой женщины. Она была не гране… и эти смешки и заигрывания с Аликом, защитная реакция организма.

— Спасибо, ребята, — Аня отталкивается от Алика. — А что теперь?

— Ну, доведём тебя до твоих…

— Нет! — вздрагивает всем телом женщина. — А я всё поняла… поняла. Я долго размышляла, сидя в этой ужасной яме… а ведь к Идару кто-то со стороны приходил, а затем он с Лёней отправил нас за водой, там нас зеки и схватили.

— Неужели ты думаешь… он с зеками договорился? — мрачнеет Виктор.

— Ничего я не думаю, но туда я не пойду, — решительно взмахивает она волосами. — Я не лентяйка, я буду делать что угодно, — неожиданно плаксиво говорит она, — не бросайте меня.

— Да кто ж тебя собирается бросать, — криво улыбнулся Виктор, покосившись на Алика. Тот серьёзно кивает. — Но нам надо выйти к твоим, хочу со стороны посмотреть.

— Не надо, — как лошадь мотнула головой Аня.

— Не бойся, мы не засветимся, — успокаивает её Виктор.

Ночь в разгаре, Луна с насмешкой смотрит на идущих по каменистым склонам людей. Призраками взлетают испарения из затаившихся карстовых пещер и невнятными шапками зависают над поверхностью, шевеля краями, словно щупальцами. Огни святого Эльма, такие редкие в других местах, здесь в изобилии набухают на кончиках корявых деревьях и остроконечных скалах. Они покачиваются и даже двигаются, вселяя страх не только в сердце женщины, но даже мужчинам зябко. Трудно привыкнуть к тому, к чему нельзя привыкнуть, это за гранью понимания и, пусть доказана их физическая основа, лицезреть на это ночью занятие не для слабонервных.