Следующая станция - Петр Добрянский

заводы повадились профсоюзы, за ними пошла волна негодования, исходящая от самих рабочих. После сами власти стали поглядывать на завод с мыслью о хорошем барыше. Когда с рабочими было покончено, и те вернулись на работу, к ним вдруг повадились разные чиновники с проверками, явно желая получить откупные. По началу от них удавалось откупиться, но со временем аппетиты этих свиней возросли, и началась небольшая война между чиновниками и воротилами металлургии. Все эти склоки дошли даже до Палаты Лордов, но те вместо того, чтобы урезонить обнаглевших чиновников, сами стали «доить», как они считали бездонную корову, под именем – завод. Последней каплей был арест одного из членов правления, по неведомой мне причине, за ним еще один и еще. Членов правления таскали по судам и тюрьмам. Их в итоге выпускали на волю, но это сильно вредило самому делу и здоровью. Всем стало ясно, что дело загнулось окончательно, и было решено распустить рабочих, а завод закрыть. Когда решили окончательно покончить с заводом, в дело ввязался некий Лорд Бэкшот, он предложил помощь членам правления. За пятьдесят один процент акций он готов был решить все проблемы с чиновниками и профсоюзами. Члены правления вновь собрались для совещания и после долгих переговоров решили, что предложение Лорда лучше, чем закрыть завод, на том и порешили. Они передали контрольный пакет Лорду Бэкшоту и понемногу стали расслабляться, похождения чиновников и профсоюзов на завод прекратились, но членов правления все также продолжали таскать по тюрьмам. Один из них скончался от инфаркта прямо в повозке. Другой угодил в тюрьму. Старый хозяин осознавал, почему так происходит и, продав за гроши те остатки акций, что были у него на руках, Лорду Бэкшоту, покинул Бирмингем и вернулся сюда. Я никогда в жизни не видел хозяина таким. Он был достаточно крепким мужчиной преклонных лет и отличался от остальной небывалой прыти и остротой ума, но теперь с ним произошли некоторые изменения. Тело его ослабело, а ум затуманился, но самое главное его глаза. Они стали пустыми, бывали времена, когда он сидел напротив камина и смотрел в стену перед собой, он мог провести за этим занятием долгие часы, он даже не шевелился, а иногда мне казалось, что он умер. В конечном итоге так и произошло. Дело в том, что в завод он вложил почти все свое состояние. При этом он продал все причалы и лодки, а компанию раздал по кускам. Все, к чему он шел всю свою жизнь, рухнуло прахом в одну секунду, в один миг. В последний день его жизни он уселся в свое кресло и, всматриваясь в стену, сидел до самого вечера, ни хозяйка, ни я его не трогали. За весь день он не съел и крошки еды, но мы были не удивлены, он уже довольно давно питался лишь одним воздухом. Перед обедом я глянул на него. Его голова свесилась на плечо, и я подумал, что он спит. Когда время подошло ко сну, хозяйка спустилась к нему и попросила его подняться, но тот не отвечал. Я стоял в дверях и наблюдал. Она слегка тряхнула его за плечо, но тот не обратил на это внимание. Затем она сильнее его колыхнула, но тот вновь не проснулся. Я стоял в дверях и переминался с ноги на ногу, уже тогда я подумал, что что-то тут не так. Хозяйка дотронулась до его щеки и ахнула. Я тут же подскочил к ней и, обхватив за талию, усадил в рядом стоящее кресло (она лишилась чувств). Подойдя к хозяину, я дотронулся до его щеки и понял, что он уже давно мертв. Щека его была словно лед, а тело уже окоченело и не разгибалось. На следующий день приехал доктор и зафиксировал смерть, а еще через день мы предали его тело земле на заднем дворе дома.

Кайлеб молча сидел и слушал рассказ Билли не перебивая его. После того как Крекер закончил, Чейз не проронил и слова. Он задумчиво всматривался в серые тучи за окном.

– Печально. – наконец выдавил он из себя. – А что с тетей?

– А что с ней?

– Я жду от тебя похожего рассказа…

Билли напрягся, прикусив нижнюю губу он сжал руки в кулаки и, выпрямившись, заерзал на стуле. Уложив сжатые кулаки на колени, он глянул на окно, а затем опустил взгляд на свои ботинки и тяжело вздохнул.

– Мадам была хорошим человеком. Она была для меня будто мать… – Билли немного замялся. – Я любил ее. – тихо произнес он. – После смерти хозяина, мадам долгое время не находила себе место и в конце концов тихо отошла во сне.

На щеке Билли появилась небольшая слеза, но он сразу же незаметно ее вытер.

– Что-то я устал, дай мне несколько часов и, думаю, со мной все будет в порядке.

– Может сделать вам грог?

– Не думаю, что это сейчас поможет, но от стаканчика горячего бренди я не откажусь.

Билли покинул комнату, через несколько минут он вернулся со стаканом бурой дымящейся жидкости. Кайлеб принял стакан и в три глотка осушил его. Слизывая с губ остатки напитка, он упал на подушку и почти сразу уснул.

Как не странно, но горячий алкоголь подействовал на Чейза положительно и на следующее утро он стоял на своих двоих перед зеркалом и был занят завязыванием галстука. После чего Кайлеб спрятал его под жилетку и надел пиджак.

Спустившись, он нашел Билла в большом зале, сидящим перед камином и раскуривая трубку.

– Доброе утро!

– Доброе утро, сэр. Я гляжу, бренди вам все-таки помог?

– Это верно. Слушай, в доме есть коляска или какое-нибудь другое средство передвижения?

– В конюшне стоит Брум и пара жеребцов.

– Отлично, мне нужно посетить банк, в котором лежали деньги покойной, и ты меня отвезешь.

– Понадобиться немного времени, чтобы впрячь лошадей.

Произнеся это, Билл тут же встал с места и, набросив на себя тулуп, пошел на улицу.

***

Они медленно, но верно продвигались по размокшей дороге мимо заросших бурьяном и другими сорняками полям. Небо было затянутым, но дождь не шел. Ветер потихоньку стихал, и казалось, что буря прошла. На горизонте показался одинокий луч солнца.

Конструкция Брума не предполагала общения пассажира с кучером, поэтому Чейз прибывал в одиночестве. Билли не удалось вернуть к жизни туфли Кайлеба, и тот отдал ему сапоги старого хозяина. Они были немного больше его ноги, но в целом сидели довольно неплохо. Чейз радовался подарку, теперь его ноги не намокнут как вчера, и он