Рождение мечника (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

За всей этой суетой как-то буднично прошла установка мне обещанных имплантов. Процедура оказалась быстрой и безболезненной, зато эффект… Моя женщина была им весьма и весьма довольна, и это само по себе говорило о многом. Не знаю, как мне теперь жить с такой бешеной потенцией. Хоть тело и стало более управляемым, но его потребности возросли на порядок, если не на два.

— Да что ты заморачиваешься, — заметила на мои переживания Диана. — Купишь себе тройку любовниц и будешь на них всю ночь скакать. Мне бы твои проблемы! Только со мной тебя всё равно больше ни на кого не хватит. Или у тебя есть на этот счёт сомнения?

Сомнений у меня не было. А если и появлялись, женщина каждую ночь безжалостно их развеивала. У меня даже в мыслях не было, чтобы променять такое чудо даже на трёх моделей сразу! Да и был я несколько сентиментальным, привязчивым; моё отношение к Диане сложно было назвать любовью; скорей, это был взаимовыгодный союз, однако его сила была куда крепче любой эмоциональной связи самой по себе — потому что основывалась на разуме и полном взаимном доверии. Мы оба знали и готовы были терпеть недостатки друг друга столько, сколько потребуется, и у обоих не было никакого желания что-либо менять. Безумное еженощное буйство страстей соседствовало с милыми романтичными походами по ресторанам, в оперу, даже на дискотеки мы время от времени выбирались. Только я теперь предпочитал брать с собой группу поддержки стволов эдак в пять, иначе риски превышали отдачу.

А потом идиллия неожиданно кончилась. Произошло это не резко, не в один день или час. Трагедия начала разворачиваться постепенно, как ей и положено, и завершилась вполне в духе жанра.

Цена сладкой жизни

Всё началось с незначительного на первый взгляд разговора, состоявшегося одним осенним вечером, под куполом нашего институтского гнёздышка. Диана стояла, упершись лбом в бронированное стекло, и смотрела куда-то вдаль. Я подошёл к ней сзади, приобнял за талию, прошёлся ладонями по низу живота, соскользнул к самому сокровенному. Однако женщина не поддержала мою игру, чего никогда раньше не случалось.

— Леон, у меня нехорошее предчувствие.

— Что-то не так?

— Всё так. Всё слишком так, и это плохо. За последний месяц не было ни одного серьёзного прокола, хотя раньше они частенько случались. Масштабы добычи превысили среднемесячные на 23 процента, рост по обогащённому урану вообще невероятен. Мы слишком хорошо сидим. Это не может продолжаться долго.

— Разве добыча и обогащение не служат лишь одним из элементов общего цикла работ и исследований?

— Служат… — снежная королева словно пробудилась ото сна. — Не важно. Главное, у меня плохое предчувствие.

— Диана, ты сама затеяла этот разговор. Я не хотел говорить. Твои тайны — это твои тайны. Я кое-что просчитал, поднял информацию из аналитического отдела безопасников, ещё несколько источников поднял… В общем, такой птички, как у тебя, у нас на планете быть не может. Здесь такое не делают. Даже прототипов таких не существует. Я уж молчу, что она не отображается на радарах. Вообще. Ни на каких. Ты ведь никому её, кроме меня, не показываешь? Другие думают, ты летаешь на личном самолёте.

Я почувствовал, что женщина улыбается. Она перенесла ладошку со стекла на мою ладонь, задумчиво погладила её, затем мягко провернулась в моих объятиях. На меня смотрели лучистые, горящие светлой радостью глаза — глаза совершенно счастливой женщины.

— Ты даже не представляешь, Леон, как мне приятно это слышать от тебя! А ведь ты давно догадался. Даже про мой дом догадался. Там ведь нет окон, а ты их постоянно искал. Но ни словом, ни делом не раскрыл моей тайны. Никому. Даже меня не спешил беспокоить. Доверял? Любил?

— Ты же знаешь: наши отношения сложно назвать любовью, как её показывают в кино или книгах. Доверял.

— А её такой и нет. По крайней мере, мне такая любовь неведома. Для меня максимум — это абсолютное доверие, которое у нас установилось, — женщина немного помолчала, собираясь с чувствами. — Знаешь, у меня такая нежность сейчас поселилась в груди. Хочется для тебя что-нибудь сделать. Сейчас. Немедленно.

В следующее мгновение снежная королева встала передо мной на колени и уверенно начала расстёгивать пояс на брюках. Извлекла ладонью топорщащуюся разгорячённую плоть, мягко погладила щекой, и резко, словно ныряя в воду, обхватила ртом. Я застонал. Она никогда так не делала. Диана была очень гордой девочкой, даже в постели сохраняла некоторые особенности своего поведения в институте. Можно было по пальцам пересчитать ночи, когда она позволяла мне доминировать в наших постельных играх. И ведь дело было не в моей меньшей выносливости, я давно не уступал ей, и даже приспособился к её манере и бешеному ритму. Главное — она на каком-то физиологическом уровне не желала уступать инициативу. Она словно бы считала, что мужчина по определению не может доминировать. Это было особенно заметно, когда ей становилось нестерпимо хорошо, но она упорно не желала сдаваться, не желала до конца расслабляться и давать мне полный карт-бланш. Бессмысленное, алогичное поведение в целом умной и расчетливой женщины. Никогда ни у одной своей прошлой пассии я не встречал такого ослиного, просто невозможного упрямства. И вот теперь всесильная Хозяйка, вгоняющая в трепет конкурентов и своих собственных ветеранов спецназа, стояла передо мной на коленях и демонстрировала просто невозможную для неё степень доверия к мужчине.

Наш разговор имел конкретное продолжение не только в постели. Диана начала переводить агентуру на нелегальное положение, выводить огромные суммы денег из оборота и чуть ли не закапывать их в разных частях мира. Подобные операции имели одну особенность: она на всё покупала ценные металлы. Снежная королева развернула такую активную деятельность, что мировые цены на золото и прочие сопутствующие ему металлы поползли вверх.

Одновременно активизировались её боевые группы. Теперь редкий день проходил без сообщений по закрытым каналам, больше напоминавшим сводки с театра боевых действий. Погибшие в её непонятных войнах исчислялись тысячами, всё чаще сводки охватывали не ставшие уже привычными регионы — Казахстан, Австралию и США, — а Африку и Латинскую Америку.

Я стал пристально следить за политическими событиями в мире и вскоре невооружённым глазом, без привлечения ресурсов своего отдела, обнаружил обострение политической обстановки в этих двух регионах. Военные перевороты, гражданские войны, набеги каких-то мифических пиратов, которые не оставляли живых свидетелей, а потому никто их никогда не видел вживую. Мир словно взбесился. Человеческое море всё более отчётливо выходило из берегов, и над всем этим витал образ Хозяйки, моей снежной королевы. Только сейчас до меня начал доходить подлинный масштаб творящегося на планете с подачи этой женщины. Корпорация была лишь одной частью гигантской мозаики, и я невольно вспомнил жалобу Дианы на чудовищную усталость. Один человек просто не мог организовывать и контролировать таких тектонических процессов! Но она могла. Какая цивилизация породила это невероятное, нечеловечески выносливое физически и психологически существо? Вспомнились миры Братьев Стругацких. Там был Максим Каммерер на обитаемом острове. Здесь была Диана. Что ей нужно было от многострадальной Африки? А что вообще всем там нужно? Алмазы. Источник чудовищного передела политической жизни в регионе. Постоянное яблоко раздора. А Казахстан и Австралия? Они же куда стабильней, да и алмазами они не богаты. Что ей нужно от этих стран? Я знал, что что-то упускаю. Что-то очень важное. Но мне не хотелось больше думать о плохом. Моя женщина вовсе не была монстром. Она была способна испытывать чувства, эмоции, любить и ненавидеть. Но у неё был свой долг. Только так я мог объяснить её необычное поведение. Долг перед своим народом, перед иной цивилизацией, и она всеми силами и даже за их гранью упрямо продолжала его отдавать. Капля за каплей. Словно собственную кровь. Она была достойна уважения, даже преклонения. Мне следовало бы кричать на всю планету, бить в набат, проклинать, но я не мог. Она столько для меня сделала! Она так мне доверяла! Никто и никогда не делал для меня больше, и уже не сделает. И никто никогда не доверится мне так, как она. Что для меня важней: Земля или Диана? Выбор, при всей своей очевидности, отнюдь не очевиден. Кто я для Земли и кто я для Дианы? Кому я нужен: Земле или Диане? И ответ был отнюдь не в пользу моей родной планеты. Мы сами здесь у себя загадили всё, что только могли. Мы сами лишили себя той небольшой щёлочки к звёздам, которую открыли благодаря Советскому Союзу и его противостоянию с объединённым Западом. Так чего удивляться, что мы теперь просирали свои собственные ресурсы? Какой-то более развитой, более разумной, а значит, более человечной цивилизации? Цивилизации, которая не уничтожала свой шанс выйти к звёздам, а холила и лелеяла его?