Проданная невеста - Барбара Картленд

Обед, как и следовало ожидать, оказался отменным, и Эйлида, презирая себя за это, тем не менее наслаждалась каждым блюдом.

Она говорила очень мало хотя бы потому, что Дэвид, возбужденный вкусной едой и хорошим вином, а также перспективой поездки в Ирландию, болтал без умолку.

Когда обед был кончен, Эйлида. оставила мужчин за портвейном.

Направляясь из столовой в гостиную, находившуюся, как она узнала, на первом этаже, Эйлида чувствовала, что больше не вытерпела бы.

Мистер Уинтон сообщил, что они венчаются в десять утра в церкви Святого Георгия на Гановер-сквер.

— Поскольку я решил, что это соответствует нашим, с вами желаниям, — сказал он спокойно перед тем, как объявили; что кушать подано, — в церкви не будет никого, кроме моего шафера, старого друга, а сообщение о нашем бракосочетании появится не раньше чем через неделю после начала медового месяца.

— Думаю, что это вполне разумно, — поддержал Уинтона Дэвид. — Крайне нежелательно, чтобы пресса начала связывать каким бы то ни было образом ваш брак с продажей Блэйк-холла.

— Я так и предполагал, что вы это одобрите, — заметил Уинтон. — И думаю, было бы ошибкой с вашей стороны отправиться в клуб сегодня вечером.

— Я охотно посидел бы здесь и поболтал с вами, — заявил Дэвид.

— Завтра, когда мы уедем, — продолжал мистер Уинтон, — я распорядился, чтобы здесь подали обед вам и управляющему моими скаковыми конюшнями, а так как вам с ним придется покинуть Лондон почти на рассвете, то вам лучше всего пораньше лечь спать.

Надо же все так предусмотреть, слушая Уинтона, думала Эйлида.

Конечно, это разумно; было бы большой ошибкой со стороны Дэвида слишком много рассказывать лорду Фулборну или другим приятелям, приезжавшим на распродажу.

И все же Эйлиде было обидно, что Уинтон не позволяет ни ей, ни Дэвиду самим позаботиться о себе.

«Меня даже не спрашивают, мне не дозволено иметь собственное мнение!» — негодовала она про себя.

Сидя в столовой, она не высказывала возражений, однако теперь чувствовала, что должна сопротивляться хотя бы для того, чтобы утвердить себя.

Она отправилась к себе в спальню и звонком вызвала горничную, которая помогала ей одеваться перед обедом.

Это была славная молодая женщина родом из сельской местности, но она уже успела поработать в услужении у одной из самых модных дам. Уволилась она потому, что хозяйка уехала за границу вместе с мужем-дипломатом.

Помогая Эйлиде раздеться, горничная сказала:

— Вашу одежду доставили, миледи, но я ничего не распаковывала, потому что мы завтра уезжаем.

— Моя… одежда? — спросила Эйлида.

— Так много платьев, миледи, а портной, который все это привез, говорит, что это еще не все, так что у вас будет большой выбор. — Горничная улыбнулась и добавила: — Во время медового месяца вам захочется выглядеть как можно лучше, миледи!

Эйлида с трудом удержалась, чтобы не сказать, насколько ей все это не нужно. Она понимала, конечно, что с одним платьем уезжать немыслимо, но ей очень не нравилось, что мистер Уинтон буквально все взял в свои руки. Он управлял ею точно так же, как будет управлять, к примеру, восстановлением Блэйк-холла.

Эйлида легла в постель и, хотя очень устала, лежала без сна и думала о том, как неприятно терять независимость. Всеми ее поступками и даже тем, как она оденется, распоряжался человек, с которым она впервые встретилась всего два дня назад.

— Как можно это вынести, папа? — вопрошала она темноту.

И потом поняла ответ, как если бы он прозвучал, облеченный в слова и звуки.

Мистер Уинтон спас Дэвида, предотвратил несчастье, которое нанесло бы урон доброму имени семьи, и наконец, он спас ее самое, Эйлиду.

Каково бы, ей было умирать в муках голода?

Каково было бы, откажись она от его предложения, обречь Бетси, Гловера и других людей в имении на те же муки?

«Я должна была бы благодарить его, стоя на коленях», — подумала Эйлида.

Но она понимала, что это для нее невозможно.

Наутро завтрак, ей подали в постель, а потом она искупалась в воде, благоухающей жасмином.

Она старалась не думать о мистере Уинтоне, пока горничная помогала ей облачиться в изысканное подвенечное платье.

Платье было прекраснее всех, какие Эйлиде доводилось видеть даже на картинках в журналах. Сшитое из белого газа, оно было отделано кружевами ручной работы с вышивкой жемчугом.

Раз мистер Уинтон покупал его в большой спешке, значит, оно вначале предназначалось для другой невесты. Интересно бы узнать, чувствовала ли бы себя та, другая, невеста такой же несчастной, как Эйлида?

— Выглядите вы просто чудесно, миледи, — сказала горничная, и вошедшая при этих словах в комнату миссис Роббинс согласилась с ней.

И Эйлида впервые посмотрелась в зеркало. Она увидела, что платье сидит на ней прекрасно, а кружевная вуаль точно такая же, как кружево на отделке платья.

Веночек из флердоранжа выглядел вполне традиционно, но придавал Эйлиде вид очень юный и привлекательный.

Ей подумалось, однако, что лицо у девушки в зеркале чересчур бледное, а большим глазам не хватает радостного блеска, естественного для счастливой невесты в самый торжественный день ее жизни.

— Мы все желаем вашей милости полного счастья, — говорила миссис Роббинс, — и уж одно-то бесспорно: ни у одного мужчины нет такой красивой невесты, а у вашей милости жених — настоящий красавец!

Было ясно, что миссис Роббинс восхищается мистером Уинтоном и желала бы, чтобы им восхищалась и его невеста. Но сама мысль о нем пробуждала ненависть в сердце Эйлиды.

Спускаясь по лестнице в холл, где ее ожидал Дэвид, Эйлида мечтала о волшебном ковре-самолете, который унес бы ее далеко-далеко в недосягаемые пределы.

— Ты выглядишь потрясающе! — встретил ее Дэвид. — И знаешь что? Уинтон говорит, что я могу купить себе новый костюм для верховой езды, сапоги и все прочее, потому что мне это понадобится в Ирландии.

Он так ликовал, что Эйлида не могла бы никоим образом испортить ему настроение.

Она взяла свой букет, и они с братом отправились в закрытой карете к церкви Святого Георгия.

Эйлида знала, что по обычаю жених должен встречать невесту в церкви, однако их свадьба с Уинтоном была настолько необычной! Эйлида до самой последней минуты побаивалась, что ей придется ехать вместе с женихом.

Сидя с братом в карете, она взяла его руку в свою и попросила:

— Обещай думать обо мне, когда будешь в Ирландии, и пиши мне, хорошо?

— Ну разумеется! — ответил Дэвид — Боюсь только, что времени у меня будет мало.