Адъютант генерала Май-Маевского - Павел Макаров

Полковник Щукин доложил, что генерал Деев[5] изобли­чен в темных сделках по заключению договоров о снабже­нии армии.

— Если есть хищение, следует обратить внимание на лиц, в ведении коих находятся склады, — сказал Май-Маевский: — что касается невыгодных договоров, вы мне пред­ставите ваши данные; тогда я Деева устраню и предам суду. Пока что назначу ревизию. Путем тонкого подхода выясните срочно, где куплены Деевым крупные брильянты. А теперь скажите, как обстоит дело на заводах и фа­бриках?       ,

— Ваше превосходительство, на заводах полное успо­коение. Замечается лишь небольшой ропот рабочих из за заработной платы и часов работы. Этому способствуют агитаторы. Я принимаю решительные меры. Надеюсь в ско­ром времени ликвидировать.

— Хорошо.

Оставшись один, генерал долго ходил из угла а угол, потом, остановившись, сказал:

— Чорт знает, что такое! От Деева я никак не ожи­дал. Под влиянием бабы идет на преступление! Капитан, вы видели у жены Деева брильянты?

— Так точно, ваше превосходительство. Ожерелье и на руках дорогие кольца. Но, может быть, они им раньше приобретены. Вероятно, у Щукина личные счеты с Деевым.

— Проверю. Все выяснится, — проговорил Май-Маевский.

Дверь полуоткрылась, и командир кавалерийского кор­пуса, генерал Юзефович, остановился на пороге:

— Разрешите, Владимир Зенонович?

— Пожалуйста, пожалуйста, дорогой! А я вас хотел вызвать. Хорошо, что приехали. Садитесь, рассказы­вайте.

— Положение моего корпуса очень тяжелое, — начал командир: — обмундирования нет, наступили холода, много больных, участились грабежи. Крестьянство настроено враждебно, фураж приходится доставать под угрозой не­желательных репрессий... последнее время усилилось де­зертирство ...

Май-Маевский перебил:

— Сейчас же преобразовать части! Успокоить негодный элемент примерной казнью. Обмундирование, какое имеется - в наличии, прикажу выдать. Главный вопрос — это кре­стьянство. Я уже говорил с Деникиным и настаиваю на зе­мельной реформе. Повидимому, особое совещание не учи­тывает, что наш успех зависит от скорейшей реформы. Я еще раз буду говорить сегодня со ставкой. Могу вас порадовать, молодая гвардия стоит у ворот Орла; падение его приближается, оно будет в ближайшее время. Еще не­сколько хороших нажимов, — восстанут Тула и Брянск, и наша цель будет достигнута.

— Владимир Зенонович, все это хорошо. Что же ка­сается моего корпуса, то положение, повторяю, серьезное. Прежде чем быть у вас, я видел Деева. Справлялся, сколько он может выдать обмундирования. Деев наотрез отказался; говорит, что всего имеется небольшое количество. Может быть, вы мне разрешите с корпусом стать на небольшой отдых?

— Нет, нет! Об этом ни слова слушать не хочу. От­дыхать все будем в Москве... Теперь не время даже ду­мать об этом. Я сейчас буду говорить со ставкой. Капи­тан, поезжайте в штаб. От моего имени вызовите на два часа дня к прямому проводу главнокомандующего.

Несколько позже я увидел генерала Юзефовича у на­чальника штаба: генерал был сильно расстроен.

— У аппарата Деникин.

— У аппарата Май-Маевский.

— Антон Иванович, для успешности операции поторо­пите прислать обмундирование. Корпус Юзефовича почти раздет. Морозы захватили врасплох. Много больных с от­мороженными конечностями. Наблюдается рост

дезертир­ства. Крестьянство враждебно настроено. Еще раз настаи­ваю на разрешении аграрного вопроса.

— Владимир Зенонович, обмундирование выслано. Как обстоит дело в орловском направлении? Как ведет себя Шкуро?

— Падение Орла —вопрос ближайших дней. Шкуро устраивает оргии и угрожает ставке. Его необходимо ото­звать в ставку, под каким-нибудь предлогом дать ему по­вышение, но только в тылу.

— Я уверен, Владимир Зенонович, в успехе ваших ге­роических частей. Заблаговременно поздравляю вас со взятием Орла. Шкуро я скоро отзову. Что касается кре­стьянства,— этот вопрос разрешится в Москве.

— Антон Иванович, я снимаю ответственность за мас­совые беспорядки среди крестьян: они ждут и интересуются земельной реформой. Обещания потеряли свое значение, фураж приходится брать под угрозой казни. Необходимо это учесть в интересах скорейшего завершения нашего дела.

— Я не придаю этому большого значения. С крестьян­ством надо меньше считаться. Принимать меры к пред­упреждению беспорядков и не допускать ослабления власти. Остаюсь при своем мнении по этому вопросу и желаю полного успеха.

Во все время разговора Май-Маевский был мрачен, по его лицу катился пот. Вернувшись в штаб-квартиру, гене­рал выпил два стакана водки и сел за стол в тяжелом раздумьи. Пришел генерал Ефимов. Май-Маевский дал ему ленту разговора с Деникиным. Когда Ефимов кончил чи­тать, Май-Маевский глубоко вздохнул:

— Лукомские, Романовские губят Россию. Интриганы высшей марки, а Деникин — слабохарактерный человек, поддался их влиянию. Сегодняшний разговор с Деникиным не пройдет так; от них можно ожидать всякой пакости.

Ефимов молчал, а Май-Маевский перешел на другую тему:

— Как там донцы? Надо смотреть, дабы не повторилась история, подобная Купянской[6]

— Они враждебно относятся к Добрармии и не симпа­тизируют Деникину.

— Если бы не Африкан Богаезский,[7] они давно бы обра­зовали демократическую республику.

— Да, он держит их в руках. Нам особенно бояться их не следует, по мере продвижения вперед самостийность у них отпадет, — сказал Ефимов.

— Пока там отпадет, а сейчас нужно присматривать за ними. Да, я забыл вам сказать, назначьте ревизию гене­ралу Дееву, о результатах доложите.

Спустя несколько дней был взят Орел. Ликованию Добр­армии не было конца.

— Орел — орлам!—воскликнул Май-Маевский.

Пресса рисовала события в самых радужных красках, подчеркивая, что население Орла вышло с иконами и на коленях пело «Христос воскресе». Радость была беспредельна! Один Май-Маевский не терял головы.

— Орел пойман только за хвост. У него сильные крылья; как бы он от нас не улетел, — сказал генерал начальник штаба.

— Я тоже так думаю. Судя по сводкам, красные пpидают большое значение Орлу. Недаром они несколько раз переходили в контр-атаку. Посмотрим, что будет дальше, — согласился Ефимов, рассматривая оперативную карту.

— Да, надо ожидать решительных боев. Колчака осадили. Я никак не пойму тактики Деникина. Зачем держать под Царицыном такие силы, терять людей, ради одного только соединения с Колчаком, тогда как главный удар должен развиваться на орловском направлении.

Генерал оказался прав.