Хроники последнего лета - Кирилл Манаков

У Наташи были собственные мысли по поводу деятельной активности майора Мамедова. Примерный семьянин, по воскресеньям выгуливающий четверых детей в парке, каждый раз смотрел на нее такими масляными глазками, что ошибиться в его мыслях было невозможно.

Майор не спеша оглядел прихожую, покачал головой, как будто увидел что-то недозволенное, и раскрыл папку.

— Гражданин Рудаков здесь проживает?

— Гражданин Рудаков, — ответила Наташа, — в настоящий момент находится в больнице.

— Это нам известно. Вы даже не представляете, как нам хорошо все известно. А скажите, Наташа, как так случилось, что в больницу кладут человека без прописки и регистрации?

— У него есть прописка.

— Э-э-э, какая прописка? Где он прописан? На улице Профсоюзная, дом двадцать четыре, корпус пять, квартира сто тридцать два?

— Вы же знаете, он прописан в Подмосковье.

Мамедов сладко улыбнулся.

— Вот видите, Наташенька, он прописан в другом месте. На каком основании он проживает здесь и даже указывает адрес в официальных анкетах?

— Я здесь прописана, а Рудаков — мой муж, — твердо сказала Наташа.

— Зачем обманываете? У вас брак зарегистрирован? Нет? Значит, гражданин Рудаков не имеет права проживать в этом жилом помещении. У нас, Наташенька, терпение не безгранично.

С этими словами Мамедов так посмотрел на нее, что Наташа невольно сильнее запахнула халат.

— Что вы так боитесь? — засмеялся майор. — Я же всегда относился к вам очень хорошо. Если бы не я, этого Рудакова давно бы уже не было. Поэтому…

Он сделал шаг к Наташе. Она отступила, прижавшись к стене.

В этот момент прозвучал сигнал мобильного телефона. Мамедов достал трубку, посмотрел вызывающий номер и с явным сожалением ответил. Выслушав, со вздохом сказал:

— Служба, Наташенька. Ничего, я зайду завтра. Договорились?

Он еще раз улыбнулся, приложил руку к фуражке и вышел из квартиры. Наташа захлопнула дверь и закрыла все замки. Говорила же мама: сначала спрашивать «кто там?», и только тогда открывать!

Снова зазвонил телефон, теперь уже домашний. Наташа взяла трубку с осторожностью.

— Да?

— Наталья Владимировна?

— Да.

— Здравствуйте, Наталья Владимировна, меня зовут Карл Иммануилович Гофман. Я сотрудник Администрации Президента Российской Федерации. Мы взяли под особый контроль дело вашего мужа и хотим сообщить, что намерены оказать вам всяческую помощь и содействие. Мы понимаем, как тяжело вам сейчас, но не стоит волноваться — все будет хорошо, мы решим все проблемы…

Звучащий в трубке голос не просто успокаивал, он обволакивал, убаюкивал, и заставлял сердце биться ровнее. Карл Иммануилович говорил о заботе лично президента о гражданах, о справедливости, и еще о материях, понять которые не было никакой возможности, но слушать — весьма приятно.

— … очень скоро вернется Артемий Андреевич, и все, поверьте, будет по-прежнему… Вас что-то волнует, Наталья Владимировна? Кажется, вы обеспокоены. Нет?

И тут Наташа рассказала о визите майора Мамедова. Не для того, чтобы пожаловаться, а из желания выговориться.

Голос в трубке помолчал, затем успокаивающе произнес:

— Не переживайте, Наталья Владимировна, майор Мамедов вас больше не побеспокоит.

— Ой… Я буду очень благодарна.

— Это наша работа. До свиданья, Наталья Владимировна.

В трубке зазвучали короткие гудки.

Майор полиции Гасан Шарифович Мамедов не боялся никого на свете, включая собственного начальника полковника Свиридова. Как, скажите, можно бояться человека, который каждое второе число месяца ровно в десять часов утра приходит за пухленьким конвертиком. Можно, конечно, подумать, что недобросовестный участковый передает руководству долю от собранных в районе взяток и иных подношений, но поверьте, здесь случай совсем иной. Конверт приходил от дяди Рафика в качестве благодарности за назначение Мамедова на должность участкового, который должен всего лишь закрывать глаза на отдельные события. Впрочем, Гасан Шарифович дядю Рафика все-таки боялся, что не удивительно — его все боятся.

Майор Мамедов кушал. Так получилось, что забегавшись за день, он не успел пообедать, и поэтому ужин получился обильным и разнообразным. Салат из сладких бакинских помидоров и болгарского перца, баклажаны, запеченные с чесноком и сыром, густая шурпа с зеркальными островками бараньего жира, манты из тончайшего теста с тающим на языке нежным фаршем, жареные в масле пирожки, свежие лепешки и графинчик холодного айрана с мелко нарубленным укропом — что может быть лучше для голодного человека?

Посмотрев на такое кулинарное великолепие, Мамедов вздохнул, покосился на стоящую у стола жену и достал из морозилки бутылку запотевшей ледяной водки.

В дверь позвонили, как только майор принял первые сто грамм, и в голове приятно зашумело. Он кивнул жене, и та поспешила открывать. И кого, скажите, несет? Позвонить нельзя, что ли?

Разговор, состоявшийся в прихожей между супругой господина Мамедова и неизвестной личностью, был кратким и имел необычные последствия. Послушная до настоящего момента уроженка Нахичевани вернулась на кухню в необычайно боевом настроении. Поскольку именно русский язык обладает колоссальным объемом слов и оборотов так называемой ненормативной лексики, то именно его разъяренная женщина использовала для беседы с мужем. Самым мягким выражением было: «Ах ты, кобель паршивый!»

Изумленный майор не успел произнести ни слова, как жена перешла к активным действиям, ухватив подаренную на десятую годовщину свадьбы разделочную доску из твердого самшитового дерева.

Последовательность дальнейших событий достоверно неизвестна никому, кроме непосредственных участников. С уверенностью можно утверждать одно: последующие две недели Гасан Шарифович провел в больнице, причем, по странному стечению обстоятельств, рядом с палатой, в которой находился Рудаков. Супруга незадачливого участкового инспектора три раза в день приносила ему куриный бульон и кормила через трубочку, поскольку иных способов питания при его травмах попросту не существует.

Эта история не имела для майора Мамедова далеко идущих последствий, за исключением двух обстоятельств: при приближении жены он стал инстинктивно прикрывать голову руками и полностью перестал употреблять за ужином горячительные напитки.

V

Можно ли вообразить, что столь высокое должностное лицо как заместитель руководителя администрации президента Российской Федерации может страдать от любовной горячки?