Принцесса и воин - Гэлен Фоули

Леон? Где ты?

Прежде она никогда так надолго не расставалась с ним. С самого детства он был ее надежной опорой.

Что, если враги в черных масках перебили всех ее защитников, так же как недруги убрали одного за другим членов ее семьи?

Что, если ее телохранители вообще не придут?

Глава 5

Она ничего не взяла.

Сначала Гейбриел подумал, что это ошибка.

Несколько мгновений назад хлопок входной двери помог ему очистить мысли от тумана похоти. С силой ударив кулаком по дверному косяку, чтобы дать выход охватившему его отчаянию, он подошел к дорожному сундуку и, быстро осмотрев содержимое, убедился, что все его пожитки на месте и что София не лгала, утверждая, что ничего не брала.

Выругавшись, он сбросил полотенце и торопливо оделся. Осознания того, что он несправедливо обвинил ее, было достаточно, чтобы гнев, вызванный ею, обратился на него самого. Более того, он понял, что, будь она даже проституткой, он привел ее в такой ужас своими похотливыми приставаниями, что она, несмотря на свою храбрость, предпочла спастись от него бегством.

Проклятие! Но это было совсем на него не похоже! Он никогда не требовал насильно интимной близости ни у одной женщины — не было необходимости. Зачем же начинать?

Он торопливо натянул сапоги, опасаясь, что она исчезнет так же загадочно, как и появилась. Гейбриел вдруг осознал, что не хочет, чтобы она уходила.

Целый день, занимаясь повседневными делами, он, по правде говоря, очень хотел снова поговорить с ней, хотя и не мог признаться себе в этом.

А теперь вот он прогнал ее своим неуклюжим поведением, и ее отсутствие заставило его особенно остро ощутить свое одиночество.

Одно дело — удалиться на некоторое время от общества и совсем другое — превратиться в какого-то варвара, от которого спасается бегством красивая девушка.

«Может быть, я слишком долго нахожусь здесь?»

Он быстро пересек комнату, чтобы вытащить из осыпающейся штукатурки нож Софии.

Следовало позволить ей оставить у себя оружие, подумал он, потому что сильно сомневался, что она действительно зарежет его. Она просто боялась, что он ее изнасилует.

Вытащив нож из стены, он вдруг ощутил тяжесть оружия в своей руке.

Он был потрясен тем, что по телу прокатилась волна удовольствия, словно зловещее напоминание о том ремесле, которым он занимался на поле брани.

И все же… он уже много месяцев не держал в руках никакого оружия. А ощущать его в своей руке было так приятно, так естественно…

Боже милосердный, что разбудила в нем эта девушка, если все его тело как будто ожило, ощутив рукоятку ножа в руке? Он припомнил, когда в последний раз вот так держал в руке кинжал. Это было еще в Индии…

На него нахлынули воспоминания, и он остановился на мгновение, чтобы вытереть с лезвия белую пыль от штукатурки. И тут уголком глаза поймал свое отражение в напольном зеркале.

Да, это был, несомненно, тот самый Гейбриел Найт, которого называли Железным Майором.

Тот самый хладнокровный сукин сын, который перестал считать убитых врагов, когда их число перевалило за сотню. «Никакой пощады». Это его девиз.

Усилием воли прогнав воспоминания, нахлынувшие на него, он решительно вышел из комнаты. В конце концов, этот нож принадлежал Софии. И он хотел всего лишь вернуть его ей. Сам он больше не нуждался ни в каком оружии.

Желая извиниться за свое недостойное поведение, он бросился вниз по лестнице и выскочил из дома.

— София! — В этом безлюдном месте ему ответило только эхо. Но тут он заметил ее темную фигурку вдали, на освещенной луной подъездной дорожке. — София, подожди!

Едва она увидела, что он идет за ней следом, как бросилась бежать.

Пропади все пропадом.

— София, вернись! — крикнул он, прибавив скорости.

— Не подходи ко мне! — отозвалась она.

— Я не причиню тебе зла! — Он шел все быстрее, хотя понимал, что она может воспринять это как угрозу. — Прошу тебя, остановись на минутку и выслушай меня!

— Я не желаю больше слышать твоих обвинений!

Судя по голосу, она, кажется, плакала. Ну что тут будешь делать? Он почувствовал себя таким негодяем. Почти нагнав ее, он сделал еще одну попытку успокоить девушку.

— София, я принес твой нож. Разве ты не хочешь получить его назад?

— Оставь его себе, — сердито ответила она.

— София, не уходи! Прошу тебя! — воскликнул он. — Я не сделаю тебе ничего плохого! — Он прибавил шагу, ощущая напряжение вокруг заживающего шрама. — Остановись на минутку и дай мне возможность извиниться.

— Ой!

Он увидел, что она подвернула лодыжку, споткнувшись о большой камень, которыми изобиловала неровная подъездная дорожка.

Он поморщился, испугавшись за нее, но, услышав не подобающее леди ругательство, долетевшее до его ушей, невольно улыбнулся. В этой странной, непредсказуемой цыганочке было столько жизненной силы, столько привлекательности.

Если он утратит бдительность, она может украсть его сердце.

Споткнувшись о камень, София не упала, а удержалась на ногах и продолжала идти — или, вернее, хромать — дальше.

— С тобой все в порядке? — с беспокойством спросил он.

— Не волнуйся! — Она медленно повернулась и жестом приказала ему не приближаться.

Он остановился в добрых десяти футах от Софии, опасаясь снова испугать ее. Она гордо вскинула подбородок, но он понял, что это всего лишь бравада, а на самом деле ей больно. У него сердце защемило от жалости.

— Держи, — пробормотал он. — Я подумал, что ты захочешь вернуть его. — Он бросил нож на разделяющую их нейтральную территорию.

Не спуская с него напряженного взгляда, она подошла, слегка хромая, и подняла свое оружие с почти осязаемым удовлетворением.

Они с ней были похожи хотя бы в этом.

Схватив оружие, она тотчас приподняла юбки и сунула его в ножны, пристегнутые к бедру.

У Гейбриела чуть слюнки не потекли, но он не позволил себе пялиться на мелькнувшую красивую стройную женскую ножку. Еще более утвердившись в своем намерении сопротивляться искушению, он опустил глаза и тихо откашлялся.

— Не хотел испугать тебя, извини. Я вел себя как животное. К тому же несправедливо обвинил тебя в воровстве. Я убедился, что ты ничего не взяла.

— Разумеется, — сказала она, скрестив на груди руки и, судя по всему, несколько успокоившись. — И конечно, ты был несправедлив.

Не привыкший извиняться за свое обычно безупречное поведение, тем более получать строгий выговор — пусть даже заслуженно — от какой-то девчонки, он нахмурил брови.

— Я не знаю, зачем ты разглядывала мои вещи, — сказан он чуть строже. — Откровенно говоря, у тебя нет права рыться в сундуке, но в любом случае ты не заслужила оскорбления. Я приношу извинения и надеюсь на прощение.