Страсти по «Спартаку» - Андрей Леонидович Меркин

Ну и стали пить заказанное шампанское, вынимая потихоньку из сумки такое же, а порожнюю тару складывая в «Адидас».

Ближе к ночи, когда уже рассчитались и собрались по домам, Вася решил зачем-то выставить все пустые бутылки на стол. Ему было лень тащить все это с собой. Все уже были в состоянии хорошей кондиции, и только утвердительно кивнули буйными головушками. Батарея пустой тары выглядела внушительно!

На двух такси разъехались по домам.

Пригода подвез меня прямо до дома в Сокольниках.

Когда такси уже отъезжало, Серега высунулся из машины и проорал:

— Андрюха!

— Что?

— «Спартак» — чемпион!

Серега и Вася недавно ушли от нас в мир иной.

А мы вот с Белкиным еще живы…

Такие времена.

Армия

За два года в армии футбол не посмотрел ни разу.

В учебке была ленинская комната, а в ней телевизор. Но я ни разу не видел его включенным — все полгода постоянно хотелось спать и жрать, а телевизор оставался несбыточной мечтой, как второй кусок масла на завтрак.

В декабре попал в наряд на кухню и услышал разговор двух прикомандированных лейтенантиков.

От них-то и узнал, что «Спартак» выиграл у «Милана» в Сочи, просрав первую игру 0:4.

Газет в учебке тоже не было, а если и были, то ротный старшина прапорщик Стигура скуривал их на махру.

Тень старшины, с огромным хуем наперевес, еще долго тревожила неокрепшие курсантские души, и они остервенело и еще более пронзительно пердели по ночам.

После учебки, уже в линейной части, обстановка была еще хуже.

Как говорил наш замполит:

— «Трезор» не сцыт на границе, он просто сдох от возмущения.

Оставшиеся полтора года служил на «точке», в отдельной роте.

Калининградская область, недалеко от польской границы.

Телевизора в роте не было вообще, а газет тем более. В ленинской комнате на тумбочке из-под телика стоял бюст Ленина. «Слегка загаженный мухами» — как пророчески подметил трактирщик Паливец в великом произведении Ярослава Гашека.

По идее он там должен был быть, этот телик. Но «деды» рассказывали, что когда-то давным-давно его забрал, якобы на ремонт, замполит. С тех пор его, телик, больше никто не видел.

Но бог шельму метит. Наша часть стояла в лесу, до ближайшей деревни примерно пять километров или час пути пердячим паром.

Кроме зоотехника в деревне из приличных людей — ноль целых, хуй десятых.

Председатель постоянно пьян в жопу, а нового агронома никак не успевают назначить, его обязанности, по совместительству, выполняет зоотехник.

Жена у замполита была — столичная штучка. Мне, конечно, хуй подобраться — на безрыбье приходилось поебывать местных передовиц производства и ударниц социалистического труда.

Положа руку на член можно сказать: все они были страшные, как моя жизнь.

Но об этом чуть ниже.

Так вот — зоотехник этот был «зверь», горячий брюнетистый тип.

Ну и замполитша нырнула к нему на саблю, по тонкости душевной организации и от полноты чувств и предчувствий.

Зоотехник нагулял где-то гонорею или, говоря по-русски, триппер. Он наградил им замполитшу, а она дражайшего супруга.

Что тут началось в роте!

— Вай, вуй!!!

Но шила в мешке не утаишь, дошло до вышестоящего начальства.

Семейку отправили в госпиталь лечится от трипака, зоотехнику — выговор с занесением.

После госпиталя с замполита сняли одну «звездочку», а супругу отправили на «Большую землю», от греха подальше.

И вы думаете, после этого появился телевизор?

А вот уж хуй, дорогие друзья!

Вместо телевизора ротный приобрел кинопроектор, и раз в неделю вечно пьяный зампотех крутил нам довоенные фильмы.

Мне больше других запомнился фильм «Старик Хоттабыч», про «Шайбу» и «Зубило».

Еще у нас в части был рядовой Хатамов, он говорил, что играл за дубль ташкентского «Пахтакора».

Врал, конечно.

Был знаменит тем, что придумал взводному погонялово Урка.

Поучая молодых перед боевым дежурством, Хатамов говорил:

— Если Урка ебаный будет меня спрашивать, скажите, что я урыл высотомер настраивать. Высота цели — сами знаете — примерно ноль восемь.

И уходил спать в кочегарку.

А вы говорите — Матиас Руст!

Молодняк и определял высоту всех пролетающих целей, как учил Хатамов, — примерно восемьсот метров, ноль восемь.

Взводный был лабас по фамилии Учкуронис — Урка и есть.

Как-то заступили мы с ним на боевое дежурство. А мне в деревню надо на танцы — позарез.

Набрался наглости и прошу отпустить.

Урка говорит:

— Найдешь десять белых грибов — отпущу.

А хули делать? Нашел!!! Боровики как будто сами повылазили из-под сосен.

И пешкодралом в деревню на танцы-шманцы. Местные уже хорошо меня знали и даже обещали показать футбол. У них «Кулибин-самоделкин» сделал антенну из проволоки, и та ловила Польшу.

До танцев еще было время, и пошли мы к одному парню, который имел символическое погонялово — Холик. Их было два брата, как чешские хоккеисты братья Холики.

Только другой в это время мотал срок по хулиганке. Пырнул кого-то ножом на танцах, это тут было как высморкаться.

Как раз шел финал чемпионата Европы в Белграде. Приготовился смотреть игру Чехословакия — ФРГ, тут эта самая антенна — был очень сильный ветер — как ебанется!

И конечно, хуйнула по башке местного маргинала. Пришлось его отпаивать двойной дозой самогона. Но и нам хватило.

Включили радио, у кого-то был модный в то время радиоприемник ВЭФ. Маслаченко ведет прямой эфир. До пробития пенальти я так нахуярился, что не мог понять, кто кому бьет решающий удар — не то Паненка Майеру, не то наоборот.

Правильный счет узнал только на гражданке.

Но это еще не все! На танцы я все-таки попал.

Наряд у меня был что надо — расшитая «парадка» и портупея, спизженная у прапора-завскладом. Танцую себе с девчонкой — культур-мультур, вдруг подбегает ее брат, с ножом и перекошенным ебалом.

Да как заорёт на весь клуб (аж Стас Намин на фонограмме поперхнулся! «…мы больше не глядим… глядим… глядим… глядим…»):

— Ты!!! Прапорщик, у меня сестренка — школьница. Ты сунул-вынул и бежать, а нам жить!

Насилу его оттащили… А ночью пьяный Холик привез меня на мотоцикле прямо в часть.

Урка мирно сопел у телефона. Я переоделся и сел кемарить рядом…

Историю про портупею и как меня приняли за «куска», узнали в роте. С тех пор, до самого дембеля, ко мне прилипла кличка Прапорщик.

Летом мы накосили сена и продали его в колхоз, на эти деньги замполит разрешил купить гитары и ударник, и мы организовали ВИА «Солдаты». Меня назначили руководителем,