Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы - Лев Тарасов

1936 июнь 10

Отрывок

Не знаю, откуда сырая мглаТяжёлою поступью подошла.Но я затеплил в лампе огонь,И стало в комнате так светло,Что я погрозил и сказал: – Не тронь!Тому, кто смотрел на меня сквозь стекло.Мне было уютно среди ковров,Потёртых вещей и любимых книг.Давно к одиночеству я привыкИ даром не трачу медленных слов.А здесь, не подумав, что ждёт потом,Хоть крепкий чай стоял на столе –И было мне так хорошо в тепле –Я пригласил Незнакомца в дом.Тут хлопнул ставень. Окно в поту,И резкий стук у моих дверей:– Открой и впусти! Скорей! Скорей!Я сырой и холодный, меня обогрей,Я не первую ночь ночую в кусту!..И телом тяжёлым на двери налёг,И с петель сорвал вполовину крюк.Но то романтика, милый друг,То мой обособленный уголок,Где незаметную жизнь веду,Читая на ночь Эдгара По.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1936 август

Памятник

(Гоголю)

– Спи, усни, моя радость! – пели камни.В сыром тумане дремала столица.Ко мне подошёл старинный памятникКосными мыслями поделиться.И хотя мне было жутко и больно,И прыгало сердце, как птица в клетке,Я глядел на него с участьем, невольноВспоминая газетные заметки.Ужели гибель твоя близка, и вещи,Наделённые Духом, живущие во вне,Умирают, мы с ними прощаясь трепещем,Когда остаёмся наедине.– Друг мой, старый, согбенный!.. ДажеЖуткий немного, с птичьей повадкой,Стоявший годы в неподвижной страже,Ставший горькой, смутной загадкой, –Ты со мною в мокром сквере,Где падает жёлтый лист, где светФонарей слеп, где мысли гложут, как звериПадаль – и больше рассвета нет.

1936 сентябрь

«Приходил к нам юный Бог…»

Приходил к нам юный богВинограда и веселья,Приходил на новосельеИ уйти никак не мог.

Мы венок ему наделиВасильковый, голубой…Потянулися неделиЗа весёлою гульбой.

Подогретые вином,Мы слагали много песен.Мир казался, в основном,Радостен и интересен.

Вожделенье нас влеклоДелать глупости заране,Если девушки легкоТанцевали на поляне.

Но мертвецки влюбленыПрезирали мы забавы,И валилися в канавыБезобразны и пьяны.

Как смеялся юный богВинограда и веселья.Было пагубно безделье,Много пьяных у дорог.

1936 октябрь

«Виноградное вино…»

Виноградное виноСнова искрится в стакане,Снова пить мне суждено,Плыть и шириться в тумане.

Вот огни обведеныСеребристыми кругами,Вот опять мы влюбленыИ сидим за пирогами.

И кружится голова,Вещи в комнате двоятся.Стали косными слова,Надоело притворяться.Я люблю тебя, люблю!И земную, и простую.Взгляды быстрые ловлю,Поднимаюсь, протестую.

Называю невпопад,Зацепил за край салфетку.На бок вазочки летят,А консервы на соседку.

Стройной девочкой онаМне на праздниках предстала,Погрустила у окна,Затуманилась, пропала…

1936 ноябрь 10

1937

На вернисаже Сурикова

На вернисаже Сурикова,В суете, когда сновали вокругИзвестные деятели, думал не перенесу оковУсловностей, безропотно приму недугТрафарета, не найду живого словаПеред гигантскими полотнами,И я призывал Духа Святого,Чтобы мысли сделались осязаемыми и плотными.Были несносны окружающие насЛюди, определения, мысли их.Я говорил глупости, но шептал: «Отче наш…»,В сердце моём звучал огневой, испепеляющийстих.В час, уготованный для греха,Когда всё мне казалось тягостным сном,Я заметил двух девушек и тайно вздыхал,Обе стройные, они были в красном.Я теребил цветы и мял в пальцахПахучую зелень, и не знал как подойтиБлиже, словно мотылёк схвачен, пыльца отрях-нута, улететь нельзя, нужно сидеть и врагаумолять: – Прости!..Я готов был метаться из угла в угол,Не думая, не зная спасенье в чём…Вместо сердца в груди моей пылал раскалённыйуголь,Я был уличен, и уж бредил Угличем.Они мелькнули в красном обе,И в бешенный лейтмотив молодостиВплелася мысль, что вот «во гробеСущему, жизнь даровав», повелел Он тяжёлыйкрест нести.Но я верю смиренно – святая Церковь спасётменя,Как и всех своих верных слуг,От диких соблазнов, от огняИ сердечных мук.Если нежная девушка пришла с мороза,Внесла тишину, и вся потянулась навстречу,Как протопоп Аввакум благословлю в нейМорозовуИ буду, томясь в заточении, любить этотзимний вечер…

1937 январь

Скука

Я маленький, качай меня в люльке,Колыбельную песню пой!Я живу в глухом переулке,Там со святыми меня упокой!..Мой дом заметён снегом,Нельзя к нему подойти.С людьми я встречаюсь во сне: Го-родпокой лисмутитмне?Какой–то прохожий:– На водку –И вот,за рукавтеребит.И, ну,Пристаёт.Я возьмуи рогожейРупоруглоткузаткну!

1937 январь

Портрет приятеля

Он был красив, красноречив,Его звучали речи гневно,Он, прославляя коллектив,Читал газеты ежедневно,И часами у киоскаОжидая, весь в поту,Говорил остроты плоско –Я повторить их не могу.Да и нет необходимости.Без подъёма и решимостиБыл взгляд его несносен.Вечерами, ровно в восемь,Он сидел со мною в комнате.Видя вещи свои смутно,Я вздыхал и сетовал тяжко.– Вам нужна эта бумажка?– Вы отрывок этот помните?И, напевая музыкально,Гляделся в зеркало украдкой.Я был холодный и печальныйПеред мучительной загадкойНеобычайно актуальной.Когда в карманы пиджакаОн клал свои большие руки,Я узнавал издалекаЕго и изнывал от скуки.То, что ново на экране,Было юноше знакомо,Слово в слово он заранеПовторял мне песни дома.И технические термины,Как из рога изобилья,Сыпались на ветер. Те мнеПридавали крылья –Я парил, и в облакаСыроватые, косматыеОпускалася рука,Словно были клочья ваты то.А другие – в вихре пылиУносили, развивая скорость,И папиросы мы курили,И дурманились. Но хворостиПриближенье слышал я,И мучительно кипелоУ меня в ушах, и телоБыло слабым, словно дняУмиранье наложилоОтпечаток роковой.Единенье наше былоВидно выдумкой пустой.

1937 январь 10

«От женщины стройной и тонкой…»

От женщины стройной и тонкойНе мог ожидать я привета.Хотя бы, пустая приметаСмутила покой мой. СторонкойЕё обошёл бы. Бежал быДрузьям своё горе поведать,В стихах передал бы все жалобыНа тяжкие беды – и сел бы спокойно обедать.

1937 февраль 1

«Какой размеренной беседой…»

Какой размеренной беседойТы сердце юное пленил?Возьми бумаги лист и поведай.Вот перо и пузырёк чернил.В печали преклонил он голову к столуИ думал, вздрагивая плечами:– Какому идолу я вознесу хвалу?Уж не позвать ли врача мне?Как тело раненного, наземьУпавшего, оплачет Ярославна,Так я страдаю много зимИ гибну медленно, бесславно.Кому нужны нескладные отрывки,Моей судьбы черновики?Даже случайно открыв их,Небрежным движеньем рукиВы сбросите прочь со столаДосадную кипу бумаг.Той жизни не будет следа, что была.Но я оставляю зарубку,На дереве жизни таинственный знак.И девушку, что куталась в шубку,И ехала вместе в метро,И наш разговор, и тревоги,И раннее, зимнее утро –Я всё занёс на бумагу,Оставлю на память тебе.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1937 февраль 5