Уголовное наказание: понятие, цели, состав исполнения. Монография - Владислав Орлов

В ст. 15 Федерального закона РФ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» от 15.08. 1996 г. № 114-ФЗ указывается, что право гражданина Российской Федерации на выезд из Российской Федерации может быть временно ограничено в случае, если он осужден за совершение преступления, – до отбытия (исполнения) наказания или до освобождения от наказания[202].

Осужденные также ограничиваются и в праве на приобретение оружия. Так, в ст. 13 Федерального закона «Об оружии» от 13.12.1996 г. № 150-ФЗ отмечается, что право на приобретение огнестрельного гладкоствольного длинноствольного оружия самообороны, гражданского огнестрельного оружия ограниченного поражения, спортивного оружия, охотничьего оружия, сигнального оружия, холодного клинкового оружия, предназначенного для ношения с национальными костюмами народов Российской Федерации или казачьей формой, имеют граждане Российской Федерации, достигшие возраста 18 лет, после получения лицензии на приобретение конкретного вида оружия в органах внутренних дел по месту жительства. Лицензия на приобретение оружия не выдается гражданам Российской Федерации, отбывающим наказание за совершенное преступление[203].

Нельзя также согласиться с представлением в ч. 2 ст. 145 УИК РФ полномочий соответствующему командиру воинской части лично решать может ли быть осужденный военнослужащий оставлен в должности, связанной с руководством подчиненными или же он подлежит перемещению на другую должность как в пределах воинской части, так и в связи с переводом в другую часть или местность. В данном случае командир воинской части выполняет функции присущие суду. Было бы верным на наш взгляд, если бы в ч. 2 ст. 145 УИК РФ закреплялось положение о том, что соответствующий командир воинской части вправе обращаться в суд с ходатайством о перемещении осужденного военнослужащего, если с учетом характера совершенного им преступления и иных обстоятельств он не может быть оставлен в должности, связанной с руководством подчиненными, на другую равную должность как в пределах воинской части, так и в связи с переводом в другую часть или местность.

Указанное обстоятельство противоречит ч. 1 ст. 43 УК РФ, согласно которой наказание заключается в предусмотренных настоящим кодексом (выделено – В. О.) лишении или ограничении прав и свобод этого лица. Законодатель не предусматривает возможность нормотворческого закрепления правоограничений, образующих содержание уголовного наказания, в иных помимо УК РФ источниках. Проблема «двойной» (т. е. установленной уголовным и исправительно-трудовым законодательством) кары, о которой писал еще в 1974 г. А. Е. Наташев[204], по настоящее время в принципе не решена.

Справедливо отмечает К. А. Сыч, что законодательное определение любого вида уголовного наказания представляет собой определение прежде всего его объекта. И, чем суровее наказание, тем точнее и детальнее должен быть определен уголовным законом его объект. Это необходимо в целях предотвращения расширения объекта уголовного наказания в процессе уголовно-исполнительной деятельности[205].

Вместе с тем, ряд авторов допускают возможность законодательного закрепления правоограничений не только в УК РФ, но и в Уголовно-исполнительном кодексе РФ. Кроме того, отдельные авторы считают, что содержание уголовного наказания определяется «только одной отраслью законодательства – уголовно-исполнительной».

Так, например Е. В. Курочка предлагает в ч. 1 ст. 43 УК РФ указать, что «наказание применяется к лицу, совершившему преступление, и заключается в ограничении его прав и свобод предусмотренными настоящим и Уголовно-исполнительным кодексами лишениями»[206]. Позже автор отмечает, что «в ч. 1 ст. 43 УК РФ наказание-акция наиболее полно будет представлена как мера государственного принуждения, которая заключается во временном ограничении пространства реализации прав и свобод, характер и степень которого определяется предусмотренным настоящим и Уголовно-исполнительным кодексами лишениями»[207].

В. И. Селиверстов считает, что «особенностью нормативного закрепления содержания наказания является то, что законодатель исключил возможность распространения на осужденного лишений и ограничений прав, не предусмотренных УК РФ»[208]. Вместе с тем, по мнению автора «в определении нормативного источника ограничений допущена неточность: многие ограничения и лишения прав и свобод осужденного установлены в нормах Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации. Они как бы дополняют содержание наказания, лишь в общих чертах определенных уголовным законодательством (например, лишения свободы, исправительных работ)»[209].

Отдельные авторы предлагали отличать правоограничения осужденных в зависимости от их целевой направленности.

Например, И. С. Ной считал, что «специфика правоспособности лица, отбывающего наказание в виде лишения свободы, состоит в том, что это лицо в связи с совершенным преступлением является субъектом двух видов правоотношений – уголовно-правового и исправительно-трудового… Заключенный, как субъект уголовно-правовых отношений, обязан понести кару за совершенное преступление. Карательная сторона наказания… самым непосредственным образом отражается и на правовом положении лишенного свободы. Исполнение лишения свободы связано с рядом серьезных правоограничений, носящих карательный характер.

Выступая в другом качестве – в качестве субъекта исправительно-трудового правоотношения, заключенный также несет определенные обязанности, однако возложение этих обязанностей не продиктовано соображениями кары…

Обязанности возлагаются на заключенных не с целью причинения им страданий, а лишь в интересах поддержания определенного порядка в местах лишения свободы и достижения задачи исправления и перевоспитания осужденных»[210].

Однако в действительности ряд правоограничений, содержащихся в уголовно-исполнительном процессуальном законодательстве, обладают значительным карательным содержанием и не столько направлены на обеспечение порядка исполнения (отбывания) наказания, сколько на причинение осужденным дополнительных страданий и соответственно должны быть закреплены прежде всего в УК РФ.

Весьма спорной позиции придерживается Е. А. Антонян, считая, что «содержание наказания определяется только одной отраслью законодательства – уголовно-исполнительной, т. к., например, уголовный закон, устанавливая наказание в виде лишения свободы, указывает в ст. 56 УК РФ, что оно заключается в изоляции осужденного от общества путем направления его в конкретный вид исправительного учреждения. Уголовный закон лишь в общих чертах определяет объем карательно-воспитательного воздействия, а уголовно-исполнительное законодательство конкретизирует содержание этого вида наказания, определяет порядок и условия его отбывания»[211].

На наш взгляд, элементы, образующие содержание наказания должны быть отражены только в материальном праве, точнее в УК РФ. При этом, заметим, что уголовно-исполнительное законодательство, предваряя установление порядка и условий отбывания того или иного вида уголовного наказания, может воспроизвести те или иные лишения, ограничения, замену и дополнения прав, законных интересов и обязанностей осужденных, входящие в содержание определенного вида уголовного наказания, но не устанавливать их самостоятельно.

Справедливо отмечал А. Е. Наташев, что «содержание любого вида уголовного наказания определяется исключительно уголовным законодательством и относится к предмету уголовного права. Это обусловлено соотношением задач уголовного и исправительно-трудового законодательства. Если первое определяет, в частности, какие общественно опасные деяния являются преступными, и устанавливает наказания, то второе имеет своей задачей обеспечение исполнения уголовного наказания. Установление наказания, лишенного содержания, не имеет смысла. В свою очередь обеспечение исполнения наказания не может означать определение его содержания»[212].

Нельзя также не согласиться с утверждением, что «форма жизни материального права есть процессуальный закон. Для уголовного права такой формой его реализации является не только уголовно-процессуальное, но и уголовно-исполнительное право. Имея общие с ним институты, уголовное право определяет их материальное содержание, а уголовно-исполнительное право – процедурное[213].

Заметим также, что подобной позиции придерживаются и другие автора. Так, Е. В. Благов отмечает, что «в уголовном законодательстве описываются не все лишения и ограничения прав и свобод. Часть из них неоправданно формулируется в Уголовно-исполнительном кодексе»[214].