Уголовное наказание: понятие, цели, состав исполнения. Монография - Владислав Орлов

Согласно одной из них содержание наказания – кара (Л. В. Багрий-Шахматов, А. Е. Наташев, А. Л. Ременсон, Э. А. Саркисова, Н. А. Стручков и др.).

Так, А. Е. Наташев утверждал, что «если допустить, что наказание – это совокупность карательной и воспитательной сторон, то применительно к лишению свободы кара должна выражаться в сроках лишения свободы, в степени изоляции осужденных и в ряде других лишений и ограничений их прав, реализующихся в режиме исправительно-трудовых учреждений, а воспитательную сторону должны составлять труд, лишенный элементов кары, и политико-воспитательная работа (в широком значении этого слова). Следуя логике, в частности закону о соотношении части и целого, пришлось бы в противоречии с действительностью признать, что труд в местах лишения свободы и политико-воспитательная работа, как часть (сторона) наказания, содержит в себе какие-то элементы наказания, но очевидно, что это не так…, ибо труд, как и политико-воспитательная работа в местах лишения свободы, не входит в содержание наказания любого его и не является его средством»[150].

А. Л. Ременсон отмечал, что «наказание – это и есть кара, т. е. преднамеренное причинение виновному известных страданий и лишений, специально рассчитанное на то, что он будет претерпевать наказание как лишение, страдание за причиненное обществу зло… Делить наказание на две части – «кару-принуждение» и «воспитание» – значит, по нашему мнению, допускать путаницу понятий, так как если рассматривать воспитание как результат процесса, то этот результат достигается и карой, а если – как средство, то кара тоже является средством воспитания…»[151].

Н. А Стручков писал, что «сущность и содержание наказания исчерпываются карой»[152]. Автор присоединялся «к тем советским юристам, которые к содержанию наказания ничего, помимо кары, не относят»[153].

В автореферате своей докторской диссертации Н. А. Стручков отмечал, что «являясь карой за совершенное преступление… наказание не может включать в свое содержание таких средств исправительно-трудового воздействия, как труд и политико-воспитательная работа. В противном случае нужно было бы признать, что трудом и политико-воспитательной работой наказывают, карают осужденного. Это же в корне неверно»[154].

В своей работе «Уголовная ответственность и наказание», изданной в 1976 г. Л. В. Багрий-Шахматов писал, что «более убедительным и правильным мнение упоминавшихся советских юристов о том, что наказание по своей сущности, своему содержанию является карой, независимо от его видов. В процессе же исполнения наказаний им сопутствует либо исправительно-трудовое воздействие, либо общественное воздействие и воспитание осужденных»[155].

По мнению Э. А. Саркисовой, «содержанием наказания является кара, т. е. совокупность лишений и ограничений»[156].

В соответствии с другой – наказание образуют «кара и воспитание» или «убеждение и принуждение» (С. В. Бородин, А. Э. Жалинский, Н. И. Загородников, И. И. Карпец, Б. С. Никифоров, Н. А. Огурцов, С. В. Полубинская, П. И. Самошин, М. Д. Шаргородский, Д. А. Шестаков, А. С. Шляпочников и др.) или «кара плюс принуждение – не кара и убеждение» (И. С. Ной)[157].

По мнению Н. И. Загородникова, «назначенное наказание по своему виду и размеру, включающее в свое содержание и элементы кары и воспитания, выступает как мерило того уровня справедливости, которое достигается назначением определенной меры государственного принуждения в связи с деянием, обладающим определенной степенью общественной опасности»[158].

И. И. Карпец писал, что «убеждение и принуждение сочетаются не только в общей системе мер, направленных на преодоление антиобщественных явлений в социалистическом обществе, но и непосредственно в содержании наказания как одного из средств борьбы с преступностью…

Путем применения наказания государство специфическими средствами перевоспитывает и специфическую категорию людей – правонарушителей. Вряд ли правильна поэтому попытка некоторых авторов рассматривать убеждение и воспитание как изолированные от принуждения категории»[159].

С. В. Полубинская поддерживает И. И. Карпеца и отмечает, что «исследование соотношения убеждения и принуждения позволяет выявить качественное отличие наказания в социалистическом обществе от наказания в эксплуататорских формациях»[160]. Правда позже С. В. Полубинская придерживается уже иной позиции и указывает, что наказание заключается в лишении или ограничении прав и свобод осужденного, т. е. обладает карательным содержанием[161].

Н. А. Огурцов обосновывал наказание как «противоречивое диалектическое единство таких основных элементов его содержания, как принуждение (кара, угроза, устрашение) и убеждение (воспитание), проявляющихся объективно как единое целое»[162].

Б. С. Никифоров и А. С. Шляпочников полагали, что «в действительности же кара имеет своим содержанием, с одной стороны, лишение или ограничение благ или причинение осужденному страдания в соответствии со степенью его вины, с другой – она воспитывает как самого осужденного, так и других граждан в духе понимания того, что совершенное осужденным деяние отрицательно оценивается государством и обществом и влечет за собой причинение виновному страдания… Сочетание кары и воспитания в каждом акте наказания является диалектическим единством»[163].

М. Д. Шаргородский утверждал, что «содержанием наказания являются, таким образом, как кара, так и воспитание. Только при наличии обоих этих элементов имеет место наказание. Если кара применяется без воспитания или если воспитание применяется без кары, то и в первом и во втором случае наказания нет»[164]. Фактически о том же М. Д. Шаргородский писал и в ленинградском Курсе советского уголовного права[165].

По мнению Д. А. Шестакова, содержание уголовного наказания, наряду с сущностью, т. е. предупреждением преступлений, пока включает в себя также и карательную составляющую (если не брать во внимание немногих исключительных случаев). Кроме того, автор полагает, что труд и политико-воспитательная работа, обеспечивающие сущностный для наказания процесс предупреждения преступлений, органически вливаются в него в виде составляющих и должны рассматриваться в структуре содержания наказания, но не за его пределами[166].

Профессор А. Э. Жалинский отмечал, что «уголовно-правовое содержание наказания включает или должно включать несколько составляющих, соотношение которых различно в национальных уголовно-правовых системах и к тому же сильно зависит от сложившейся практики. Эти составляющие таковы:

а) уголовно-правовой упрек, т. е. вложенное в наказание осуждение законодателем лица, совершившего преступление. Именно этот упрек позволяет видеть в деянии преступление и легитимировать, обосновать воздаяние за него;

б) страдания в виде предусмотренного законом лишения или ограничения прав и свобод лица, признанного виновным в совершении преступления. Эта составляющая содержания наказания должна быть четко определена законом, быть предсказуемой, соразмерной, необходимой и достаточной;

в) обеспечительные и исправительные меры органов и лиц, исполняющих наказание, направленные на осуществление его целей, охрану прав осужденного лица (контактов с внешним миром, поддержание здоровья, обеспечение безопасности и пр.)». И далее: «Общественно полезный труд, получение общего образования, профессиональная подготовка, в целом установленный порядок исполнения и отбывания наказания (режим) должны быть направлены на исправление личности, а не на причинение страданий и тягот. Они не могут быть ответом на совершение преступления. Однако реально в фактическом выражении они так или иначе воздействуют на личность, меняют условия ее существования, жизненные планы и объективно входят в содержание наказания»[167].

Содержание наказания «кара и воспитание» рассматривали и другие ученые[168].

И. С. Ной рассматривал наказание как сложное понятие, состоящее из трех элементов: кары, принуждения, лишенное элементов кары, и убеждения. В автореферате своей докторской диссертации автор указывал, что «лишь карой наказание не исчерпывается. Оно проявляется и в принудительной стороне, лишенной элементов кары. Такой принудительной стороной в лишении свободы является, например, принуждение заключенных к труду. Этот вид принуждения отличается от принуждения-кары своей целевой направленностью. Рассматриваемое принуждение не имеет целью причинение страдания. Его единственный смысл – достижение исправления и перевоспитания осужденного.