Круг - Матс Страндберг

Я И МОЙ ДРУГ ЯРИ……

Щеки Анны-Карин горят, глаза прикованы к экрану компьютера. Дура Эвелина все время лезет к парням с третьего курса. Но Анна-Карин отдала бы сейчас все на свете, чтобы быть вместо Эвелины на этой фотографии.

Здесь, в своей комнате, она может без помех изучать каждый пиксель на лице Яри. Она не устает смотреть на его лицо. Обычно Анна-Карин наблюдает за Яри тайком, краешком глаза, но, когда ее никто не видит, может смотреть на него часами, не отрываясь. Отец Яри время от времени помогает маме и дедушке Анны-Карин на ферме, раньше он приводил Яри с собой. Тогда Анна-Карин пряталась в своей комнате и сидела там до тех пор, пока они не уезжали домой.

Анна-Карин уже собралась было написать что-нибудь язвительное в комментариях у Эвелины, как вдруг почувствовала в ногах покалывание, словно они затекли.

Она вскочила со стула так стремительно, что тот упал и покатился на другой конец комнаты.

«Это не я, — думает она в ужасе. — Это не я».

Мину просыпается и обнаруживает, что стоит в саду, одетая в пижаму. На ногах домашние тапочки. Мину точно помнит, что лежала на кровати и учила уроки. Потом, видимо, заснула…

Но тут к ее ужасу, ноги сами собой начинают двигаться вперед. Мину оставляет позади сад и выходит на улицу.

Это сон? Нет. Она уверена в этом. Мину пытается остановиться, попятиться, развернуться, побежать в другую сторону. Но тело неумолимо движется вперед.

Улицы пусты. Ночь тиха. Слышно только шарканье тапочек об асфальт и дыхание Мину. Она пытается закричать, но из горла вырывается лишь слабый стон.

Думать логически в такой ситуации сложно, однако это единственное, что может удержать Мину от безумия. Она пытается вспомнить, читала ли когда-нибудь о чем-то подобном. Вывод, который напрашивается сам собой, ужасен. Психическое расстройство. Одержимость.

Лучше вообще перестать думать.

Мину подходит к шоссе и видит несущийся на огромной скорости грузовик. Ноги, даже не притормаживая, выносят ее на проезжую часть. Грузовик сигналит. Мину беззвучно кричит. Земля вибрирует под ногами, которые упорно продолжают двигаться вперед. Вот сейчас грузовик налетит на нее, ударит, размажет по дороге.

Но этого не случается. Мину не знает, что коснулось ее спины: металл или просто порыв ветра. Грузовик безостановочно сигналит, но не сбавляет скорости, и вот Мину уже оказывается в безопасности на другой стороне дороги.

Ноги начинают карабкаться по крутому откосу вверх, к железнодорожным путям, тянущимся вдоль шоссе. Мину оскальзывается на мокрой траве, теряет тапок. Продолжая взбираться вверх, она чувствует ступней холод, идущий от земли. На черном небе светит луна. Необычного красного цвета.

Этого не может быть, думает Мину.

Вскарабкавшись на насыпь, Мину начинает идти вдоль железной дороги и вскоре теряет второй тапок.

Лес придвигается ближе к железной дороге. Яркий лунный свет освещает рельсы. Странно, думает Мину, луна красная, а свет от нее такой же, как всегда.

Она беспокойно прислушивается, не едет ли поезд.

Железнодорожные пути редко используют в ночное время, но иногда по ним проносятся товарные составы, которые грохочут так, что слышно даже у них дома.

Мину различает в темноте ручей и старую, вымощенную щебнем дорогу. Она заброшена с тех пор, как через Энгельсфорс провели шоссе. Сюда наведываются только грибники да любители верховой езды.

Вдруг ноги Мину меняют направление движения. Она скользит вниз по склону с противоположной стороны и спускается на щебневую дорогу. Ноги совсем затекли. Но продолжают шагать вперед.

По щебню идти больно. Над головой Мину проносятся ночные птицы. Вдалеке она видит «Болотные Копи» — давно закрытый парк отдыха. Сетчатое ограждение порвано в нескольких местах. Высокий кустарник, за которым когда-то тщательно ухаживали и оригинально подстригали, буйно разросся.

Мину проходит через резную арку с вывеской «Болотные Копи», идет мимо старой билетной кассы, заколоченной прогнившими досками. Впереди виднеется круглая эстрада для танцев, ее островерхий купол напоминает цирковой шатер. Поодаль расположился полуразвалившийся красный ларек с закрытыми ставнями и крупной белой надписью «КОЛБАСА».

Оттого, что прежде на этом месте кипела жизнь, звучал смех и ключом било веселье, теперь оно казалось еще более заброшенным и угрожающим.

Но совсем заброшенным оно не было.

Возле площадки для танцев кто-то стоял.

Мину остановилась как вкопанная. Темный силуэт вышел из тени и обрел очертания. Мину узнала его сразу.

Школьный вахтер.

— Мое имя Николаус, — говорит вахтер торжественным голосом.

Он одет в старомодный черный костюм, белую рубашку, галстук в красно-синюю полоску и до блеска начищенные ботинки. Как будто он собрался на праздник.

— Добро пожаловать, Избранница, — продолжает он. — Ты пришла на это священное место в ночь, когда луна окрасилась алым цветом.

Вахтер воздевает руки к небу. Мину замечает, что снова может управлять своим телом, и инстинктивно отступает на шаг. Окончательно она понимает, что этот человек не в себе, когда он вдруг протяжно восклицает:

— Пророчество сбылось!

— Что, простите?

Но словно не слыша вопроса Мину, вахтер продолжает бубнить:

— Ты и я пробудились от сна. Наши глаза отныне открыты! Приближается великий миг, когда решится наша судьба!

Николаус выжидающе уставился на Мину.

— Вы, должно быть, меня с кем-то спутали, — едва слышно произносит Мину.

Его взгляд пригвождает ее к месту.

— Скажи мне, пришла ли ты сюда по собственному желанию? Или тебя вела магическая сила? Сила, недоступная человеческому пониманию?

Мину не знает, что сказать. Откуда он знает? Николаус удовлетворенно кивает.

— Кто вы на самом деле? — спрашивает Мину.

— Мое имя Николаус Элингиус. Я твой провожатый. Ты — Избранница.

— Что такое «избранница»? — спрашивает Мину.

— Это мне пока неизвестно, — нетерпеливо отвечает Николаус.

— Значит, вы тоже не знаете, что происходит? Николаус отводит взгляд.

— Нет. Я имею в виду… Надо иметь терпение. Я пытаюсь поймать воспоминания, но это все равно что ловить ладонью солнечного зайчика. Подобно новорожденному ягненку, ослепленному ярким солнечным светом, мы…

— Я пошла домой, — говорит Мину.

Николаус не дает ей договорить. Его взгляд прикован к какой-то точке, находящейся за ее спиной. Холодный ветер задувает Мину под пижамную куртку.

— Кто-то томится в тени, — шепчет вахтер.

Мину вспоминает темный силуэт в свете уличного фонаря и вздрагивает.

Теперь она ясно слышит, как у входа в парк хрустит под чьими-то ногами щебенка. Мину медленно оборачивается.

Она не сразу узнает вновь прибывшего человека. Мокрые волосы Ванессы прилипли к голове. Обычно безукоризненная косметика размазана по щекам. Поплотнее завернувшись в серый шерстяной плед, Ванесса раздраженно выдирает из густых кудрей застрявшие в них веточки и травинки. Мину видит, что под серым шерстяным пледом у Ванессы ничего нет, кроме трусов и лифчика леопардовой расцветки.

— Я не понимаю, — бормочет Николаус, с ужасом глядя на Ванессу.

— Что происходит и кто вы вообще такой? — спрашивает Ванесса, изо всех сил стараясь не показать, как ей страшно.

— Я Николаус. Провожатый, который должен… сопровождать Избранницу, — говорит он, тщетно пытаясь звучать солидно.

Ванесса стоит, слегка покачиваясь, похоже, ей нелегко удерживать равновесие. Должно быть, она пьяна. Иначе не стала бы бегать по лесу полуголая.

— Подождите-ка, — говорит Ванесса. — Вы же тот самый, стрёмный, вахтер из нашей гимназии.

Николаус натянуто улыбается.

— И вахтер тоже, — отвечает он.

Ванесса смотрит на Мину, она как будто только сейчас ее увидела.

— Чем это вы тут занимаетесь?

Глупо, конечно, обижаться в такой момент, но Мину чувствует себя оскорбленной: неужели Ванесса не понимает, что они с ней друзья по несчастью?

Плед Ванессы сползает вниз, обнажая лифчик.

— Дитя мое, прикройся, — с дрожью в голосе говорит Николаус.

— Нечего пялиться куда не просят! Извращенец! — огрызается Ванесса, поправляя плед.

Вахтер отступает, на его лице написан ужас.

— Никто не относится к женской плоти с таким почтением, как я… Отвечай на мой вопрос. Пришла ли ты сюда по своей воле? Или тобой владела мистическая, необоримая сила? Сила, недоступная человеческому пониманию?

Тот же самый вопрос Николаус задавал Мину, однако теперь его слова звучат совсем иначе. Нет сомнений, что от Ванессы он надеется услышать «нет».

— Я тебя убью, если ты это подстроил, — обещает Ванесса.

Лицо Николауса приобретает сероватый оттенок.