Новый порядок - Артур Крижановский

– Откуда такая уверенность? – спросил Романцев.

Стоун извлек носовой платок и вытер градом кативший по лицу пот.

– Мы потеряли две группы аналитиков, вплотную занимавшихся этой проблемой. Одну в мае, вторую – в августе.

– Я об этом ничего не слышал, – нахмурился Романцев.

– Об этом никто ничего не слышал, – уточнил Стоун. – Это были уникальные в своем роде операции.

– Тем не менее кто-то добрался до ваших людей? – покачал головой Романцев. – Что-то здесь не сходится. Как это могло случиться?

– Скоро вы все узнаете, – сказал Стоун. – Скоро вы узнаете о многих вещах, о которых человеческому рассудку лучше бы ничего не знать. Знакомство с накопленной по этому делу информацией – это резкий и очень мощный удар по психике и, я бы даже сказал, по основным устоям сложившейся у каждого человека единой картины мира. Эта информация представляет опасность для психики даже таких подготовленных людей, как мы с вами, что уж говорить о дилетантах. Но у меня нет другого выхода. Вы и Ураев – единственное, что у меня осталось. Я вас берег на самый крайний случай.

Стоун поднялся из-за стола и посмотрел на часы.

– Все, время разговоров закончилось. Через сутки мы начинаем.

– Начинаем? – переспросил Романцев. – Начинаем что?

– Начинаем операцию. Самую дорогостоящую и самую опасную операцию в истории спецслужб.

– И самую странную, – добавил Романцев, поднимаясь со стула.

– Да, чертовски странную, – добавил Стоун.

Часть стены ушла вниз, открыв дверной проем. Стоун кивком пригласил Романцева следовать за ним.

– У нас один шанс из ста, а возможно, и меньше. Ваша задача, Романцев, – использовать этот шанс, и сделать это прежде, чем до вас доберутся.

– Не пугайте меня, Стоун, – буркнул Романцев, направляясь к выходу. – Я и так уже мертв.

7

– Здесь вы будете работать.

Романцев посмотрел по сторонам и неодобрительно покачал головой. Помещение, в котором они оказались, было почти точной копией комнаты, только что покинутой ими. Стены, покрытые светло-серым пористым материалом, сливались с молочной белизной пола и потолка. Помещение напоминало операционную палату в госпитале, из которой предварительно вынесли все оборудование, а хирургический стол заменили обычным, письменным. На его черной матовой поверхности размещались четыре стопки разноцветных папок. Рядом стояло кресло, обтянутое белоснежной кожей. В противоположном углу комнаты находился еще один стол, чуть меньших размеров, и два стула из светлого пластика. Романцев еще раз обвел глазами комнату, но к увиденному при первом осмотре добавить было нечего.

– Я скоро начну страдать клаустрофобией, – пожаловался он сам себе. – Послушайте, Стоун, у вас что, нет средств прилично обставить пару комнат? Мне здесь не нравится. Это помещение смахивает на морг.

– Я готов снять на год номера «люкс» в лучших отелях мира, если это хоть как-то поможет делу.

Стоун показал рукой на стул, а сам уселся на другой.

– Внимательно смотрите за моей рукой, – попросил он и коснулся пальцами стены чуть повыше торца стола. Только сейчас Романцев заметил две небольшие матовые пластины, сливавшиеся из-за своего цвета с поверхностью стены.

– Я научу вас добывать пропитание, – заявил Стоун, и вслед за его словами в стене появилась ниша.

– С такой техникой мы поборем всех негодяев, – засмеялся Романцев и извлек из ниши поднос. На подносе стояли кофейник, приборы для кофе и молочница со сливками. Но больше всего его обрадовало наличие пачки «Кэмела», зажигалки и пепельницы. Он выставил все это на стол и вопросительно посмотрел на Стоуна.

– Угощайтесь, – сделал широкий жест Стоун, но, увидев, что Романцев первым делом потянулся к сигаретам, поморщился и принялся сам разливать кофе.

– Вы так и не побороли своей дурной привычки. Курите, курите… – махнул он рукой, перехватив взгляд Романцева.

– Моему здоровью уже ничто не повредит, – философски заметил Романцев и сделал первую затяжку, от которой у него слегка закружилась голова. Справившись с приступом тошноты, он спросил:

– И что дальше?

– Дальше? Когда мы допьем кофе, вы поставите посуду на поднос и нажмете сенсор. Все это отправится в утилизатор. Если вам понадобится обед, можете опять вызвать лифт. Вам что-нибудь пришлют. Затем отправите использованную посуду в утилизатор. И так далее. Над другим столом находится точно такая же пара сенсоров, они понадобятся вам, когда надумаете принять душ или отправить естественные нужды. Кровать вам не понадобится, на сон времени нет.

– Ясно, – кивнул Романцев. – У вас слишком большие расходы на посуду, поэтому вы экономите на мебели. Итак, – спросил он уже серьезным тоном. – Я в очередной раз вынужден задать вопрос: зачем я вам понадобился, Стоун?

– Вы разве еще не поняли? – изобразил огорчение Стоун.

– Догадываюсь, – скупо улыбнулся Романцев. – Вы хотите, чтобы я в очередной раз таскал для вас каштаны из огня. Как-то давно, лет эдак пять тому назад, я поклялся себе, что никогда не буду на вас работать. Вы для меня – синоним дьявола.

– Вы ничего не поняли, Романцев, – укоризненно произнес Стоун. – Как раз наоборот. Это я на вас буду работать. И не только я, но и сотни, тысячи людей. Вы в этой операции – номер один. Ураев – вслед за вами. Я буду ассистировать вам. При желании вы можете помыкать мной, как зрелый мастер своим юным учеником.

– Что-то вы сладко поете, – недоверчиво протянул Романцев.

– Идите сюда, – поманил его пальцем Стоун.

Романцев встал и подошел к столу, уставленному стопками папок. Стоун любовно погладил одну из папок, словно хотел стряхнуть несуществующие пылинки. Затем он повернулся к Романцеву.

– Вот, Маэстро: они ваши. Я проделал всю предварительную работу. Я готов в любой момент доставить вам все недостающее. Краски и холст ждут вас. Вам остается лишь взять в руки кисть…

– И нарисовать портрет Авторитета, – продолжил за него Романцев.

– Да, – вздохнул Стоун, – именно так. Но это должен быть правдивый портрет.

Он взял Романцева за локоть и усадил его в кресло.

– Смотрите, Романцев, здесь четыре стопки папок. В этой стопке, – Стоун положил на нее сверху руку, – результаты работы первой группы, уничтоженной Авторитетом в мае этого года. Во второй – материалы, добытые другой группой, августовской. Информация, собранная этой группой, не только дополняет предыдущую, но по многим деталям расходится или даже противоречит результатам работы майской группы.

Стоун помолчал мгновение, вглядываясь в изумленное лицо Романцева, и с нажимом произнес:

– Вот так, мой друг. Здесь загадка на загадке, сплошные ребусы. В папках вы найдете лишь самое главное, более полная информация заложена в ваш компьютер.

Романцев вновь не смог скрыть изумления, и Стоун поспешил перейти к третьей стопке.

– Здесь основные детали предстоящей операции. Этой стороной дела займусь я сам. Я уже упоминал, что это будет грандиозная операция. Она начнется… – Стоун бросил взгляд на наручные часы, – через двадцать три часа тридцать пять минут. Опаздываем, Романцев, опаздываем.

– Да, я крепкий орешек, – перебил его Романцев. – Что в четвертой?

– Инструкции, – коротко ответил Стоун. – Процедура связи, порядок работы с данными и так далее. Все это очень важно.

– Ясно, – кивнул Романцев. – Я должен взять все эти бумаги под мышку, найти большой комп, о котором вы упоминали, и скормить их ему. А тот, в свою очередь, нарисует вам Авторитета.

– Нет, не так. Из этой комнаты ничего выносить нельзя. Все документы и разработки существуют в двух экземплярах – один здесь, второй в памяти компьютера. Поэтому усаживайтесь за стол и начинайте их изучать. За шесть часов до начала операции вы должны со всем этим покончить. Итого у вас в запасе пятнадцать с половиной часов.

– Я должен все это прочесть? – изумился Романцев. – За каких-то пятнадцать часов?

– Наконец-то, – обрадовался Стоун. – Наконец-то вы поняли, что от вас требуется. Приступайте, я и так уже потратил на вас прорву времени.

– Давайте потратим еще несколько минут, – сказал Романцев. – Как вы себе это представляете?

Он показал на горы папок, громоздившихся на столе.

– Не прибедняйтесь, Романцев, – нахмурился Стоун. – Я прекрасно знаю, на что вы способны. Вы, пожалуй, единственный, кому это по зубам. Я говорю о решении проблемы Авторитета. А с этой кучкой бумаг вы расправитесь без особых усилий. У вас абсолютная память. Я слышал, что однажды на спор вы запомнили с первого раза пять страниц Корана на арабском языке и тут же их воспроизвели на бумаге, со всеми завитушками и закорючками.

– Да, я мог бы выступать с показательными номерами, – согласился Романцев. – Не понимаю, почему я не выбрал эту стезю?

– Любые вычисления вы делаете мгновенно, как ЭВМ последнего поколения. Мне также известно, что лет десять назад вы изобрели собственную методику скорочтения. Во сколько раз быстрее обычного человека вы читаете? В десять?