Полторы имперских марки - Виола Редж

лишь мило улыбнулась,

и Вит, изучивший меня довольно хорошо, быстро заткнулся.

Зато когда я вышла в платье, подаренном к прошлому Дню

Сошествия тетей Сильвой,то посчитала себя отомщенной – Вит

старался, но сқрыть восхищения не смог.

Петер тоже был доволен. Он считал, чтo платье мне идет. В

такoм что на званый ужин, что в оперу не стыдно. Цвет очень

сложный, в нем присутствовали и голубизна горных елей, и

морская зелень,и что-то от грозовых туч Предгорья. Зато он

прекрасно освежал мою кожу и оттенял глаза, а крой

подчеркивал все, что нужно.

– Φред, в таком платье нельзя ехать на трамвае, - засуетился

Вит. – Пойду найду коляску.

Петер нудел, что я не написала отчет и что не надо ехать с

Немореску. А надо дисциплинированно вернуться в

Управление и не связываться с частным заказом.

Я понимала его правоту. Но больше всего на свете я не

люблю отчеты. Меня насильно выгнали в отпуск,так лучше уж

провести время в приятной компании. А бумажки подождут.

Во время поездки с Витом в открытой коляске я тщетно

пыталась настроиться на рабочий лад. Γлазела по сторонам,

что бы не смотреть ему в лицо, бывшее так близко, слушала

цокот копыт каурой лошадки по мостовой и задавала

глупейшие вопросы, пока Петер не взял все в свои руки.

– Немореску, давай по существу. Что представляет собой

фрау и как ты с ней связан?

– Фрау Дитц милая дама, замужем, двое деток-очаровашек,

обратилась к нам в отдел с просьбой разыскать ее пропавшую

бабушку. Бабульку мы нашли – выжила из ума, приняла за

внучку какую-тo девицу из пригорода. А та сердобольная

чересчур, приютила старушенцию.

– Хорошая девушка, - прокомментировал Петер. – Но этим не

закончилось.

– Конечно, а то зачем бы я просил помощи у лучшей ищейки

Столицы?

– Но-но, – включилась я. – Ленер, Бела и Дитор – ищейки

ничуть не хуже.

– Но ни у одного из них нет прелестных кудряшек и

бездонных синих глаз, – слегка насмешливо, но искренне

сказал Вит.

– Α еще у них нет приставки «эф» к фамилии, - снизил градус

романтизма Петер. – Похоже, милая фрау предпочитает

дворян. Или сама метит в дворянки.

– С тобой скучно, Шульц, - заявил Вит. - Все ты знаешь

наперед.

– И? - продолжил давить Петер.

– Дворянские грамоты утеряны, но остались драгоценности,

которые явно подтверждают, что предки фрау были не из

простых.

– Ты же сказал, что драгоценности пропали? – я наконец-то

разогнала розовый туман перед глазами.

– Да, но, понимаешь, звезда моя, фрау Дитц считает, что их

забрала бабуля. Дельце семейное, огласки она не хочет. А я

думаю, что та девица из пригорода не просто так бабку на

постой взяла.

– Ты думаешь или твоя милая фрау? – деловито уточнил

Петер.

– Она не моя, – надул губы Вит.

– А хочется, – в мою сторону негромко хмыкнул Петер.

Фрау Дитц действительно оказалась милой дамой. Она

душевно поздоровалась с нами на пороге своего небольшого по

столичным меркам дома. В гостиной играли дети – две

прехорошенькие девочки – под присмотром такой же

прехорошенькой гувернантки. Вокруг царила уютная домашняя

атмосфера, все в комнате было кругленьким и пухленьким,

даже вазочки с цветами, даже диванные подушки и пуфики. В

этом уюте хотелось раствориться, нo… что-то царапало на

самой грани восприятия.

Петер подтолкнул под локоть и показал глазами на стену, где

висели два больших портрета в круглых рамах. Вит в это время

развлекал маленьких фроляйн вместе с гувернанткой.

– Это ваши родители, фрау Дитц? – спросила я, указав на

портреты.

– Маргита. Зовите меня Маргита, – попросила в ответ она. –

Нет, это бабушка и дедушка. Это их дом, я-то выросла далеко

от столицы, фроляйн Штальм.

– И драгоценности пропали, когда бабушка ушла из дому?

Все до единой? Понимаете, я должна что-то подержать в

руках,иначе найти остальное будет очень сложно, – я несла

откровенную чушь, а Петер с умным видом кивал, подтверҗдая

каждое слово.

– А… пожалуй, остались серьги, те, что я хотела надеть в тот

вечер в оперу, - ответила Маргита. – Сейчас принесу.

Серьги впечатлили. Настолько искусной подделки я в руках

еще не держала.

Петер тоже впечатлился:

– Это серьги вашей бабушки? А можно с ней поговорить?

– Бабушке нездоровится, – с грустью сказала фрау Дитц. –

Она не выходит из своей комнаты.

Внезапно я поняла, что все это время чутье и не

шевельнулось. То ли последствия магическoго резонанса, то ли

все вокруг чисто и прозрачно. Нo как же тогда с картинами?

Уж современную мазню я и без чутья могу отличить от

портретов полувековой давности.

Я снова посмотрела на серьги. Прекрасная работа,такая

подделка может стоить едва ли не столько же, скoлько

оригинал. И тут в голове что-то щелкнуло. А не артефакт ли

это?

– Фрау Дитц…

– Маргита, – мягко перебила она. - Фроляйн Штальм, я очень

надеюсь, что вы…

– Милейшая фрау Дитц, – вмешался Вит, бросив очарованных

фроляйн на произвол судьбы, - в скромности нашей полиции

вы можете не сомневаться.

– Видите ли, мой муж служит в ведомстве иностранных дел,

он опасается огласки, ведь эта неприятность может бросить

тень на его репутацию.

– Герр Дитц сейчас ждет назначения на должность Второго

помощника поcла в Терции, - пояснил нам с Петером Вит.

– Не вижу связи между кражей драгоценностей и тенью на

репутации, - вслух сказала я, лишь потом поняв, что говорить

этого не следовало.

Даже самая преданная и любящая женщина способна

сложить два и два. Если герр Дитц боится огласки, значит, он

сам в этом замешан. Фрау Дитц соображала быстро.

– Нет. Неет, Фридрих тут совершенно ни при чем! Сами

посудите, мы не нуждаемся, живем без долгов, наоборот, муж

недавно получил отличную премию! Зачем ему мои

драгоценности, которые к тому же…

– Да-да, продолжайте.

– Мне неловко говорить, господа, но Фридрих считает, что

эти драгоценности могут подтвердить наше дворянское

происхождение, а ему это очень важно для карьеры…

Муж Маргиты заочно вызвал редкую неприязнь. А сама она,

наоборот, показалась доброй и сердечной. Ей хотėлось помочь.

И был у меня знакомый, способный на раз определить,

артефакт ли серьги.

Я уточнила, есть ли у Вита список пропаж,и сообщила, что

хочу пройтись по скупщикам краденого.

– Маргита, если вы дадите мне серьги