Птица счастья - Роберт Джоэль Мур

дрожью по всему телу. Он потерял сознание и очнулся уже в стенах госпиталя.

Это было первое и самое серьезное покушение на Василия.

После месяца, проведенного в реабилитации, бесчисленных бесед с психологами, десятков пробирок крови, сданной для тестов, и вылеченного легкого сотрясения мозга Вася оказался один в своей квартире. Он не был подавлен, но однообразность прошедших дней опустошила его. Теперь юноша бесцельно шатался из комнаты в комнату. Матери не сообщили, чтобы не беспокоить. Месяц без встреч, месяц без телефона и интернета. Только фильмы и музыка. И кому хотелось его убить? Или не убить, а просто испугать… Он отмахивался от этих раздумий. В один день на столе в кухне он обнаружил новый смартфон и записку от ассистента. Холодильник наполнили за ночь. Вдруг раздался звонок в дверь. После долгого уединения неожиданным был этот звонок: обычно в квартиру заходили, пользуясь своими ключами, либо люди Минина, либо прислуга, остальных фильтруют еще в вестибюле.

Звонок повторился. Вася беззвучно подошел к визору камеры на двери. И пустота уступила место детской радости – в коридоре ожидал Сережа. Вася распахнул объятия, улыбнулся во весь свой белоснежный зубной арсенал:

– Привет, служака хренов!

– Здорово, неудачник! – хмыкнул Сережа, заходя внутрь.

Сережа обнял брата:

– Заходи.

– Да, привет-привет. Не жмись так сильно, а то кудри у тебя помнутся.

– Да я месяц уже не появляюсь на людях, пусть мнутся.

– Я в курсе… Мне главный позвонил, сказал приехать посмотреть и поддержать, что от тебя осталось… Говорит, ты хандришь.

– Да ерунда… Меня слегка задело. Не разувайся, проходи так. Сережа все равно снял ботинки и проследовал за братом на кухню.

Братья провели в беседе некоторое время. Разговаривали на общие темы, стараясь стереть неловкость, возникшую после долгой разлуки.

– А почему не «хайпанули» по поводу нападения на тебя? Я только от Минина узнал.

– Потому что не выгодно это было.

– Жертв не было?

– Не было. Водила не погиб – считай, не пострадал.

– Не пострада-а-ал, – повторил за Василием птенец, тут же расположившийся на спинке стула. Вася смахнул бережно, взял птенца на руки, и незваный собеседник затих.

– И что? – продолжил расспросы Сережа.

– Да что-что… При отсутствии жертв этот взрыв можно не афишировать. Никто не будет возмущаться. Полицаев и военных полный город перед Балом был. Все это заметили, всех бабок и бомжей с улиц выскребли. И сейчас нужно было показать, что службы справляются, что им можно доверять.

– Полный город, а тебя не уберегли.

– В том-то весь и прикол… Не нужно людей пугать неизвестными террористами… Это уже устарело…

– Смотри-ка, как ты тут заговорил. Социолог-политолог прям.

– Да, это тебе не на плацу строиться…

– Да уж, куда мне до тебя…

– Куда-куда, сюда… Пиво, чай, водка? – Вася показал на кухонные шкафчики, забитые марочным алкоголем.

– Куда – сюда? – не понял предложения Сережа и помахал головой. – Зачем тебе столько? – спросил он, отказываясь от напитков.

– Сюда переезжай от мамы ко мне, будем вместе работать. Мне Минин намекнул, что это возможно. А бутылки, это так… Для гостей.

– Поэтому они меня пригласили?

– Не знаю, зачем они тебя пригласили, а вот я-то тебя давно зазываю и жду. Меня все равно не хватает на всех.

– Вась, да не по мне вся эта ваша фигня… Эти выступления, речи, да и все это…

– Да что это? А? Хочешь ныть по углам о любви, о том, как несправедливо живется? А какой результат?

– Да я не об этом, мне просто неинтересна такая работа, я никого не осуждаю.

– А что тебе интересно?

– Жить я просто хочу нормально.

– Нормально? Работа, квартира, машина в кредит?

– Ну вот Пушкин жил и в долгах, и в кредитах всю жизнь!

– Сейчас тебе кредит не позволят взять! Мы априори ненормальные. Мы же просто так с тобой в дамках. Сразу. По умолчанию. Как дети педагогов в театральном институте. Их за кровь берут. Так и мы. Нам не надо выживать и думать о том, что завтра есть. Но что самое крутое, мы можем добиваться своего, помнишь?

– Да, помню.

– Так зачем свою уникальность разбазаривать? Злобные посты в интернете писать?

Можно, конечно, армию свою соберем. Но давай мы с тобой окрепнем, да и, может, что-то ладное сделаем?

– Да… Сильно тебя тряхнуло, братец….

– Хватит ржать. Меня вот чуть не убили. Кровищи от водителя летело, как из соковыжималки.

– Валерон?

– Не… Валерона перевели на другой объект, он теперь лично с Мининым. Короче, взрыв – это тебе не компьютерные игры… Ты можешь в трюфелях валяться, а потом раз – и все, мудак какой-то тебя порешит. Я так не хочу. Я хочу что-то изменить. Пушкин в нашем возрасте…

– Ох, Васяня, понесло тебя, убирай ты свой чай… Доставай вот ту, коричневую, на второй полочке, а там и про поэта расскажешь, и про планы на мой счет. Но вообще я, это, не пью, чтоб ты знал… Это давно не модно.

***

После беседы с Мининым у Сережи остался осадок из подозрений на душе. Словно генерал изначально искал встречи больше, чем Александров-младший. Как будто идею Минина Вася выдал за свою, и потому Сережа легко доверился. По итогам встречи Сережа подписалдоговор «О содействии компании Александрова». В список его задач, помимо прочих, входила «Замена оригинала на встречах» в случае необходимости. Необходимость определяло руководство.

С той поры Сережа переезжал к Васе и становился его тенью. Учился держать себя, приводил во внешнее соответствие с братом. Александровы вновь сближались, и Сережа ощущал свою нужность, и все сомнения отступили. Его обслуживали десятки молодых, трудолюбивых и честных в своем намерении приносить пользу на проекте людей –они всегда были на своих местах в случае необходимости. Единственное, что омрачало радость от происходящих изменений, – страх покидать маму, появившийся после возвращения со службы. Она очевидно переживала– у нее отбирали последнего сына. Она стирала и перекладывала раз за разом вещи, помогала собираться. Со сборами управились за неделю, Сережу перевезли в штаб-квартиру к Василию, и все в жизни дембеля стало повышенной комфортности и убаюкивающее люксовым.

Он перестал впадать в меланхолию по Леночке и не пытался связаться с ней, хотя он всегда мог попросить команду Минина найти ее за несколько часов. Он увлекся окружавшей его значительностью происходящего: стартапы в свободных экономических зонах, банковские реформы, программы поддержки молодежи и малого бизнеса. Перед братьями разворачивался чудесный мир импортозамещения и перспектив для нового поколения. Новой страны. Где их ждали и жаждали их присутствия. Представители проектов от мала до велика рассказывали об экологичной среде жизни, об информационной доступности и защищенности, о полном обеспечении нужд населения, телемедицине, нейронных сетях. Он, наконец, понял Васю и завораживающую магию безграничных возможностей – то был прекрасный мир.

Подготовка шла месяцами, давалась Сергею нелегко. Иногда он выбирался к маме, но чаще всего в свободное время оставался наедине с собой и размышлял над литературными зарисовками, текстами. Он пытался беседовать с птенцом Василия. У многих птенцы уже начали говорить к тому времени, но Васин питомец не проявлял особой заинтересованности в обществе Сергея. И в целом у Сережи с птенцами не заладилось еще со времен армии.

В армии Сережа служил в привилегированной части для детей из семей непростых. И всем желающим выдавали по питомцу совершенно бесплатно, но так вышло, что на Сережу птенца не хватило из-за его неожиданного решения начать службу. Компенсировали этот недосмотр назначением Сережи на регулярную уборку в птичнике. Птичник стоял ближе к лесу и напоминал избушку на сваях: она покачивалась на ветру и, по задумке архитекторов, была оснащена инновационным механизмом, который вслед за солнцем ее поворачивал. И еду она подавала автоматически.

До привоза в военную часть птенцов разводили в местах благоустроенных, для жизни приятных, а поступив в отряд к новым хозяевам, они попали в неприглядную реальность. Птенцы и хотели бы жить в избушке, но все в ней противоречило их свободной натуре. Поворачивалась постройка вечно не в ту сторону, путала день с ночью, подавала им еду не по расписанию. Они явно привыкли взлетать, когда душе их птичьей хотелось, но только торчали всюду балки неудобные, и бились о них птенчики и не могли двигаться дальше.

И тогда любимым их занятием стало возмущение и ор по любому поводу.