Литературная Газета 6556 ( № 23-24 2016) - Литературная Газета
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Суперфиналистка конкурса из Астраханской области Ксения Лунёва читала пронзительные воспоминания Галины Фирсовой о блокадном Ленинграде. История о том, как во время блокады девочка, ровесница самой Ксении, встретила собаку и привела её домой, а через несколько дней голодающей семье пришлось собаку съесть. Девочка, родившаяся далеко от Петербурга, читала так, как будто эта история произошла с её семьёй. Оказалось, что прадедушки и прабабушки Ксении принимали участие в военных действиях, кто-то погиб, кто-то пропал без вести. Во время подготовки к конкурсу Ксения часто плакала над книгой. Девочка ни разу не была в Петербурге, но её мечта – попасть в город, выдержавший блокаду. Когда разговариваешь с Ксенией, становится очевидным: она сама выбрала это произведение, она всё понимает, она сама захотела прочитать этот тяжёлый текст – чтобы помнили…
Двенадцатилетний Даниил Игонин из Севастополя выступал с отрывком из повести Бориса Васильева «В списках не значился». На вопрос, почему он выбрал именно это произведение, мальчик ответил: «Севастополь – особенный город, он пропитан военной историей. У меня воевали все бабушки и дедушки. Я хорошо знаю историю моего города и горжусь ею. Для меня Борис Васильев – уникальный, особенный писатель, который пишет очень искренне. Он показывает, что героями не рождаются, а становятся ими».
Андрей Осипов из города Кировска Мурманской области (14 лет) каждый год 9 Мая выступает в своём городе с чтением военной прозы: «Я горжусь, что наш народ победил фашизм. Родственники по папиной линии были в Ленинграде во время блокады, мне много рассказывали о блокаде, о том, как было тяжело, как голодно и холодно. Конечно, я и сам бывал в Петербурге». Андрей увлекается историей, может долго рассказывать о событиях Великой Отечественной войны, которую «прошёл» со своими родными. Двоюродный дед мальчика Андрей Алексеевич Кузьмичёв – заслуженный житель города Кировска, прошёл всю войну, освобождал Польшу, участвовал в боях под Москвой. На конкурсе «Живая классика» Андрей читал произведение Виктора Курочкина «На войне как на войне».
Шестнадцатилетняя Гаянэ Габриелян из Республики Бурятия о книге Бориса Васильева «А зори здесь тихие» сказала просто: «Книга не выходит у меня из головы настолько, что даже учить не нужно. Читала – и каждое слово как будто отпечаталось. Тяжело, больно».
Борис Полевой, Борис Васильев, Юрий Яковлев, Валентин Катаев, Виктор Курочкин, Виктор Астафьев, Аркадий Гайдар конкурируют в детском репертуаре с весёлой подростковой литературой и часто побеждают. После нескольких этапов конкурса можно было услышать от членов жюри: «Почему же дети выбирают такие трагические тексты? Почему так много про войну?»
Может быть, время такое. В литературе о войне стали появляться новые имена. Например, в Перми многие дети читали произведения местного современного автора Андрея Зеленина.
«Дети часто спрашивают, почему я пишу страшные рассказы. Я отвечаю: пишу о том, что было, и для того, чтобы это никогда не повторилось… Никого не хотел напугать, ничего не хотел приукрасить. Просто написал о том, что было когда-то. Причём было это не так уж и давно. Помните об этом, люди, не забывайте», – говорит Зеленин.
А пермские дети читают вслух «Ленинградскую игрушку», читают и плачут. Они всё понимают. Не нужно недооценивать наших детей.
Марина СМИРНОВА
Снег цвета довоенных фото
Снег цвета довоенных фото
Литература / Поэзия
Поляков Юрий
Группа советских войск в Германии, 1976
Теги: Юрий Поляков
Готовя поэтическое избранное для издательства «У Никитских ворот», я с удивлением обнаружил, что у меня, оказывается, 1941 году посвящено более десяти стихотворений, сочинённых в основном до середины 80-х. Многие написаны в 1976–1977 гг. в Группе советских войск в Германии, где я служил солдатом-артиллеристом. В этом июне я вновь побывал в тех местах, в Олимпийской деревне на окраине нынешнего Берлина. Увы, о почти полувековом пребывании тут великой Красной армии почти ничто не напоминает, лишь глумливая табличка на фундаменте: здесь было кафе «Ивушка», где развлекались советские офицеры. Но Музей советской оккупации, что располагался лет десять назад в нашем полковом клубе, закрыли, теперь там центр толерантности. Возможно, в следующий раз обнаружу «центр изучения межрасовой сексуальной агрессии». И нигде ни слова о том, что СССР отказался посылать свою сборную на Игры 1936 года в фашистскую Германию, а США, Британия, Франция охотно поучаствовали. Но про это молчок! Другое дело – снова про пакт «Молотова – Риббентропа» дудеть!
Итак, у меня более десяти стихотворений о 1941 годе. Впрочем, что тут удивляться: тема Великой войны была для нас, если хотите, «поколениеобразующей». Мы выросли под могучим влиянием «стихотворцев обоймы военной», а шире – под впечатлением громадного народного подвига, ещё живого и близкого, как дыхание недавней очистительной грозы. Не зря же лучший поэт моего поколения Николай Дмитриев писал:
В пятидесятых рождены,
Войны не знали мы, и всё же
В какой-то мере все мы тоже
Вернувшиеся с той войны…
Он за книгу, где были напечатаны эти строки, получил премию Ленинского комсомола, а я за цикл стихов о войне «Непережитое» в 1980 году – премию имени Владимира Маяковского. Но уже тогда нас упрекали: мол, зачем вы касаетесь того, чего не видели? Зачем пишете о том, чего не пережили? Оставьте это фронтовикам! Один из сверстников даже в рифму попрекнул:
Катись проторенной дорогой,
О чём угодно воду лей,
Но меру знай – войну не трогай,
Отца родного пожалей!
Пришлось выступать со статьёй «Право на боль», где я написал: «Есть боль участника, но есть боль и соотечественника. Человеку, чьё Отечество перенесло то, что выпало на долю нашей страны, нет нужды заимствовать чужую боль, потому что она принадлежит всем и передаётся от поколения к поколению, равно как и гордость за одержанную Победу… Мирные поколения должны знать о войне всё, кроме самой войны. Откройте сборник любого поэта, рождённого, как принято говорить, «под чистым небом», и вы непременно найдёте стихи о войне… Откуда она, эта «фронтовая» лирика 70–80-х годов, написанная людьми, не знающими, что такое передовая (линия, а не статья), не ходившими в атаку (разве только в учебную)? …Дело, видимо, в том, что исторический и нравственный опыт Великой войны вошёл в генетическую память народа, стал свойством, чуть ли не передающимся по наследству в числе других родовых черт…»
Вот на эту-то генетическую память и повели охоту уже тогда, в 1980-е. Сначала осторожно: «Ну что с того, что я там был?», потом всё наглее. В 1990-е развернулась настоящая битва за память. Войну пытались выставить кровавой разборкой двух диктаторов, стоившей миру миллионы жизней. Хатынь в нашей исторической памяти пытались заменить на Катынь. Когда я стоял в прошлом году возле Василия Блаженного, а на меня, обтекая храм, двигался полумиллионный «Бессмертный полк», я думал о том, что в битве за память наметился перелом. Теперь главное, чтобы в Ставке не оказалось предателей. Такое мы уже проходили…
Я почти не притронулся к тем давним стихам, оставив в них всё как было: и наше тогдашнее прямодушие, и прежнее неведение, и горячие заблуждения, и веру в то, над чем ныне принято ухмыляться…
Прочти, товарищ!
Свадебная фотография 1941 года
Она не выдержала и смеётся,
В его плечо шутливо упершись.
…Он послезавтра станет добровольцем,
Его подхватит фронтовая жизнь.
Нахмурясь, чтобы не расхохотаться,
Он купчик обвенчавшийся. Точь-в-точь!
…Ей голодать, известий дожидаться,
Мечтать о нём, работать день и ночь.
Своей забаве безмятежно рады,
Они не могут заглянуть вперёд.
…Он не вернётся из-под Сталинграда.
Она в эвакуации умрёт.
А если б знали, что судьба им прочит,
На что войною каждый обречён?!
…Она так заразительно хохочет,
Через мгновенье засмеётся он.
1974
Сумасшедшая
Она кричала о войне:
О сорок первом, сорок третьем…
Я замер – показалось мне,
Что до сих пор война на свете!
Она кричала о врагах,
О наших танках,
О Сталине и о станках,
О спекулянтах,
О том, что вот она верна.
И про «овчарок».
В её глазах была война –
Свечной оплавленный огарок.
Закон ей в этом не мешал,
Она ещё кричала что-то.
