Счет на двоих - Фреда Брайт

В голове вертелись патетические фразы: "Мы любим тебя… Мы теряем тебя… Ты — свет нашей жизни…" Но тогда и уезжать не следует. Черт возьми, нельзя же проводы превращать в поминки!

Дэнни снова поймала взгляд Теда. Он улыбнулся и обнадеживающе подмигнул ей. Потом заказал еще бутылку вина.

Сегодня он пил больше, чем обычно. Тед всегда знал меру. Как же это ужасно — превратиться в семейный диетический контроль!

Официант принес горячие блюда. Всех троих Слоунов словно прорвало.

— Эскалопы в вине для вас, мадам!

Дэнни кивнула. Пережарены, конечно же. За тридцать баксов могли бы положить больше салата!

— Да, очень вкусно! — она попробовала кусочек.

— А вот и мое духовое мясо! — облизнулась Саманта.

Официант выложил ей в тарелку два ломтя мяса, обильно полив их соусом. Тед получил порцию утки.

— Бон аппетит! — пожелал им официант.

— Мерси бьен! — ответила Саманта.

Семья Слоунов набросилась на еду.

Мясо мягкое?.. Да. А как у тебя?.. Отлично. Хочешь попробовать?.. Нет, спасибо…

Причмокивания, вздохи восторга, стук приборов о тарелки.

Тед оторвался от утки.

— Да!.. О виза-кард!

— Я помню, пап, только в случае крайней необходимости.

— И, пожалуйста, не теряй головы. Я не хочу, чтобы ты… — фраза повисла в воздухе, он снова вернулся к утке.

— У-у-у… Это было замечательно! — Сэм прикончила второй кусок мяса. — Вот видите, как здесь славно.

У Дэнни снова подкатил ком к горлу. "Моя девочка!" Ей ужасно хотелось обнять Саманту, прижать к себе. А потом расцеловать и Теда. Он тоже казался расстроенным, дорогой ей человек. И все-таки, они теряли дочь.

— Послушайте… Я сегодня видела такую страшную аварию, — неожиданно сказала Дэнни. — Человек в крови лежал на мостовой…

— Мне очень жаль… — вежливо отозвалась Саманта. — Надеюсь, с тобой ничего не случилось, мам?

— Нет, слава Богу…

"О Господи, что за тема для разговора?!"

Дэнни старалась повернуть ход своих мыслей в другую сторону. Хорошо бы рассказать что-то смешное. На ум пришла миссис Геснер и ее муж-дантист. Может, в другой ситуации эта история и могла вызвать улыбку, пусть и обидную для героев. Но для сегодняшнего вечера она была явно неподходящей. Кроме того, Дэнни не имела привычки обсуждать даже в кругу семьи проблемы своих клиентов. "Не говори лишнего!" — ее девиз.

— Как насчет десерта? — спросила Дэнни.

Она уже наметила в меню глясе со сливками и шоколадный мусс. Тед подозвал жестом официанта, но, прежде чем тот успел приблизиться к их столу, подошел какой-то лысый мужчина.

— Тедди Слоун?!. Ну, черт возьми, — он потянул руку для пожатия. — Сразу узнал, как увидел. Сколько же лет прошло? Господи Иисусе!.. Двадцать лет!..

Тед вскочил из-за стола, пораженный.

— Неужели это ты? Колин Стивенс!.. Это моя жена, Дэнни. И дочка, Саманта. Мы с Колли учились вместе в школе. Выпьешь с нами?

Колин отрицательно мотнул головой.

— Не могу, я тут с компанией…

Одноклассники не были слишком близки, подумала Дэнни, иначе она знала бы имя Стивенса. И все же Тед был рад его видеть. Или просто воспользовался моментом, чтобы отвлечься от грустных мыслей, связанных с дочерью.

— Ты тоже здесь на конференции ACHE? — спросил Колин.

— Мы здесь живем, — ответил Тед.

— А что такое ACHE? — вежливо поинтересовалась Дэнни.

— Американское общество газетных редакторов, — пояснил ей муж. — Это наша профессиональная ассоциация.

— Очень рад, что вырвался сюда, — Колин продолжал жать Теду пятерню. — Не могу поверить, что Нью-Йорк так изменился. А здесь славное местечко, так?

Двое мужчин, хохоча, предались воспоминаниям, обменялись информацией об общих знакомых: кто на ком женился, кто чем занимается. Выяснилось, что сам Колин Стивенс работает ответственным редактором газеты "Саусалито Багл".

— Неплохая газетенка, хотя небольшая. Иногда раньше крупных газет успеваем просвистеть. А ты что делаешь, Тед? Куда занесло нашего целеустремленного Теда Слоуна?

Тед не пропустил мяч.

— Работал за границей для "Нью-Йорк таймс"… Афганистан, Бурунди, Албания…

Саманта хихикнула. Колин был удивлен.

— А я думал, ни одного американского журналиста не пустили в Албанию!..

— Встречаются исключения. Я один из немногих журналистов свободно владею албанским, в том числе одним из наречий горных народов. Семь лет провел в Тиране, мировой столице москитов. Полюбуйся! Перед тобой единственный американец, который близко общался с самим Энвером Ходжой, чувствовал его дыхание изо рта. Этот тип ел чеснок три раза в день.

Колин заржал.

— Издеваешься, да?

— Решил тебя немного разыграть, верно.

— Так чем ты занимаешься, если серьезно?

— Общественными связями.

Колин с облегчением рассмеялся.

— Ну?! Отлично! Мне жена всегда говорила: пора тебе завязывать с газетой, займись общественными связями. Эти ребята гораздо больше зашибают, она так считает. Ты в какой-то фирме работаешь?

— "Глобекс"!

— О, черт! Старый, дурно пахнущий "Глобекс"! Как он, между прочим? Ты с ним встречаешься?

— С кем? — лицо Теда выражало детскую невинность.

— С Мортоном Кэтчелом. С кем же еще? Ведь он "человек года"!

— Папа даже пишет за него все речи, — вставила Саманта с долей хвастовства. — Мистер Кэтчел Свиное Рыло!

— Сэм! — одернула дочь Дэнни.

— Сладенькая, следи за своим языком! — сказал Тед с напускной серьезностью. — Ты же разговариваешь с одним из тех уважаемых журналистов, кто гоняется за всеми обожаемым президентом моей фирмы. — И, уже чуть навеселе от выпитого вина, Тед скорчил физиономию в смешной гримасе, обращаясь к Колину:

— Ты спрашивал, как поживает этот Великий Человек? Не обращай внимания на мою дочь, Колли. Это проказы невинного дитяти. Что же касается реального Морта Кэтчела, постараюсь нарисовать тебе картинку его внутреннего мира. Доставай блокнот, парень, я дам тебе шанс узнать всю правду. Мортон Б. Кэтчел — добрейший, умнейший и самый восхитительный человек, какого я имел честь знать. Если ты приведешь эту оценку в своей газете, не забудь сослаться на источник столь ценной информации, помяни своего однокашника Теодора Слоуна.

Колин, гогоча, распрощался с ними и вернулся к своей компании.

— Как ты сказал? "Добрейший и умнейший"? — вспомнила Дэнни, когда они ложились в постель. — Похоже на эпитафию с гробовой доски.

— Он — кандидат в святые, — отозвался Тед, направляясь в ванную. — Кстати, куда ты спрятала "пепто-дисмол"?