Красная дорама - Денис Георгиевич Кащеев

без них. Например, на одном, еще недостроенном здании был натянут транспарант: «Тысяча лет ответственности, десять тысяч лет гарантии!» — даже не знаю, что хотели этим сказать авторы. Разве что хвастались опытом и качеством произведенных работ — типа, простоит века?

Но что там тысяча лет ответственности, другой замеченный мной лозунг шел еще дальше, с апломбом заявляя: «Корея — колыбель человечества!» Куда уж там «России — родине слонов», при том, что у нас это была лишь едкая шутка, а тут, очевидно, официальная позиция — что попало на кумаче ведь не напишут!

Некоторые слоганы повторялись — так, лаконичная максима «Единодушная сплоченность!» попалась мне на маршруте на глаза раза три, если не четыре.

С учетом не столь уж многочисленных, но долгих остановок, ехали мы добрых минут сорок, но вот наконец Пак слега подтолкнул меня к передней двери — на выход. Райончик здесь явно был попроще тех, что я еще недавно лицезрел по пути: дома — приземистые невзрачные пятиэтажки, улицы — ýже, автомобилей — минимум. Что называется, бедненько, но чистенько. И зелено — местами деревья, в основном сосны, стояли разве что не стеной, деликатно пряча за собой не самые притязательные фасады строений.

— Как думаешь, — спросил Пак, когда мы с ним сошли на тротуар, — что, если я по-быстрому в магазинчик к нашей Ён Хи заскочу — пока там народу немного? А то после работы — сам знаешь, не протолкнуться будет. К 14:00 я уже всяко опоздал, так что пятнадцатью минутами раньше, пятнадцатью позже…

— Конечно, — поддержал расчетливого коллегу я — заодно и сам «вспомню», где тут у нас на районе торговая точка и кто такая Ён Хи! — Пошли.

Магазин, в который привел меня Пак, находился на первом этаже ближайшего к остановке жилого дома. Никакой вывески я при этом на фасаде не заметил — просто небольшое крылечко и глухая дверь, абсолютно ничем не примечательная. Должно быть, здесь руководствовались принципом: «местные и так знают, а чужаков нам не надо!»

Внутри обнаружился довольно просторный зальчик. Товары были в нем отгорожены от покупателей широким прилавком, за которым отнюдь не скучала молоденькая продавщица: несмотря на дневное время, к ней стояла небольшая очередь. Еще одна череда покупателей — вернее, в основном, покупательниц — выстроилась к отдельно расположенной кассе.

— Ты сам-то что-нибудь будешь брать? — обернулся ко мне спутник.

— Да надо бы… — пробормотал я: большой вопрос, оставил ли мне дома прежний хозяин тела хоть крошку съестного. — Вот только что-то у меня малость голова кружится, — ловко прикрылся я своей травмой. — Лучше тут, у входа тебя подожду…

— Давай тогда я тебе что-нибудь возьму? — ожидаемо вызвался Пак.

— Ну, будь столь добр… Чего-нибудь простенького, дешевенького — но чтоб и сегодня поужинать, и завтра позавтракать…

— Гречневой лапши! — предложил мой коллега. — Она здесь всего по пятьдесят вон, насколько я помню.

— Да, самое то, — согласился я — и полез в карман за деньгами.

— Не надо, я же тебе как раз сотню должен — вот и сочтемся, — угадал мое намерение Пак, остановив меня решительным жестом — и пристроился к очереди к прилавку.

Процедура покупки здесь оказалась небанально-трехэтажной. Сперва нужно было отстоять к продавщице, назвать ей облюбованный товар, после чего она выписывала тебе на бумажке чек. С ним требовалось проследовать в кассу — к огороженной будочке неподалеку от входа. Приняв плату, кассирша шлепала на твой чек синюю печать, и с этим документом ты возвращался к прилавку. Целая история, в общем!

Худо-бедно разобравшись со здешней хитрой процедурой, я переключился на изучение ассортимента на полках. Те отнюдь не пустовали, но и особого изобилия посетителям не предлагали. Несколько видов круп — причем, подсознательно ожидавшегося риса среди них я не углядел. Пара-тройка вариантов лапши. Какие-то консервы, разнообразные сушеные травки, печенье, чай. Наваленная горой картошка и еще какие-то овощи рядом. Что-то без названия в большой деревянной бочке. Не совсем понятного происхождения лимонад. Наконец, пиво в больших — думаю, 0,7 литра — стеклянных бутылках — ценник на хмельной напиток мне, правда, от двери виден не был, а проталкиваться к прилавку, чтобы его рассмотреть, я не стал.

Это что касается продуктов, но продавалась здесь отнюдь не только еда. Представлены были также детские игрушки — и довольно яркие — бытовая химия и почему-то женская обувь. Еще имелся уголок канцтоваров — возле него народу было меньше всего, и я разглядел среди прочего особые тетрадки для записи изречений Вождей. Представлены они были в трех вариантах — по числу возможных авторов цитат. При этом, как оказалось, мысли обоих покойных лидеров страны следовало фиксировать на бумаге под красной обложкой, а указания действующего Высшего Руководителя — почему-то под зеленой. Прям несусветный либерализм какой-то!

В общем, зашел я ни разу не в супермаркет, но вроде бы в неплохое местечко, не хуже какого-нибудь российского провинциального сельпо — понятно, с местной спецификой.

Между тем, отстояв все три положенные местным ритуалом очереди, вернулся Пак — с двумя пакетами. Один — что был поменьше — он отдал мне… И что-то тот был тяжеловат для двух упаковок сухой лапши!

— Еще готовое кимчи урвал по уценке, — пояснил, заметив мое недоумение, старший курьер. — Ён Хи, — кивнул он за спину в направлении продавщицы, — сказала, что хорошее, можно брать — все, что действительно испортилось, она уже выбросила. Сам понимаешь, мне Ён Хи врать не станет!

— Сколько с меня? — я потянулся к бумажнику.

— Да нисколько, — отмахнулся коллега. — Я же говорю: уцененка, там и говорить не о чем. Считай, что это тебе от меня в порядке извинений за шкаф!

— Спасибо, дружище, — церемонно поклонился ему я — про себя подумав, что коли уж так, мог бы «в порядке извинений» и бутылочку-другую пива пострадавшему товарищу поставить.

Ну да нет — так нет.

Мы вышли на улицу и наконец направились домой.

7. Инминбанчжан