Тайна поместья - Виктория Холт

Среди руин приходилось ступать осторожно, не забывая смотреть под ноги, потому что повсюду валялись куски камней, о которые было легко споткнуться. Пятница же носился вокруг, не обращая на них внимания, наслаждаясь свободой после долгих часов, проведенных взаперти.

Я присела на невысокий обломок стены и задумалась. Я думала о Габриэле — о его болезни и о его постоянном страхе смерти, вызванном ею. Но мне казалось, что помимо болезни его страшит что-то еще, что как-то связано с домом, с этими романтическими развалинами, лежащими рядом с ним. Что это, я не знала, но я дала себе слово сделать Габриэля счастливым и избавить его от страхов, и я должна была его сдержать. Я не собиралась принять неизбежность его ранней смерти, как принял ее он — я была уверена, что, если я буду заботиться о нем и оберегать его, болезнь может отступить. В конце концов, немало людей со слабым сердцем доживают до глубокой старости.

Лай Пятницы вывел меня из задумчивости. Я вскочила и стала звать его, но он не появлялся. Я пошла его искать и в конце концов увидела его в руках какого-то мужчины. Пятница рычал и пытался вырваться, но мужчина держал его крепко и не давал ему себя укусить.

— Пятница! — крикнула я, и мужчина обернулся на звук моего голоса. Он был среднего роста, и у него были пронзительные черные глаза и оливкового цвета кожа.

Увидев меня, он выпустил собаку из рук и, сняв шляпу, поклонился мне. Пятница бросился мне навстречу, заливаясь лаем, и, когда я подошла ближе к незнакомцу, встал между нами, как бы готовясь защитить меня, если потребуется.

— Значит, это ваша собака, мадам, — сказал незнакомец.

— Да, а что произошло? Он обычно очень дружелюбен.

— Я вызвал его неудовольствие. Он не понял, что я, возможно, спас ему жизнь.

— Как это?

Он повернулся и показал в ту сторону, откуда он пришел с Пятницей в руках. Я увидела, что там был колодец.

— Он стоял на краю, заглядывая вниз. Его любопытство могло погубить его.

— Значит, я в долгу перед вами за свою собаку.

Он наклонил голову. Я подошла к колодцу и заглянула в него.

— Этот колодец когда-то вырыли монахи. Он довольно глубокий, и оказаться на дне было бы не очень приятно, — сказал мужчина.

— Он у меня очень любознательный пес.

— На вашем месте, идя сюда, я бы надевал на него поводок. Вы ведь придете сюда опять, не так ли? Я вижу, что это место завораживает вас.

— Оно кого угодно заинтересует.

— Да, но в разной степени. Вы позволите представиться вам? Мне кажется, я знаю, кто вы. Вы ведь миссис Габриэль Рокуэлл, не так ли?

— Как вы узнали?

Он развел руками и улыбнулся. У него была теплая, дружелюбная улыбка.

— Простая дедукция. Я знал, что вы должны были приехать, а так как все обитатели этих мест мне знакомы, мне было нетрудно догадаться, что это именно вы.

Я улыбнулась.

— Так что добро пожаловать, миссис Рокуэлл. А меня зовут Деверел Смит. Доктор Смит. Я почти каждый день бываю в Киркландском Веселье, так что рано или поздно мы должны были повстречаться.

— Я слышала о вас.

— Надеюсь, ничего плохого?

— Напротив.

— Я не только семейный врач Рокуэллов, но и старый друг. А сэр Мэттью и мисс Рокуэлл уже далеко не молоды, так что они постоянно нуждаются в моих услугах. Между прочим, я как раз направляюсь к ним. Если вы не против, мы можем пойти вместе.

Я с удовольствием согласилась, и мы пошли к дому, оживленно разговаривая. Доктор Смит рассказывал мне о моей новой семье, и когда он упомянул Габриэля, в его голосе послышалось беспокойство. Я знала, что оно означает, и хотела поговорить с ним о состоянии Габриэля, но удержалась, решив сделать это позже, когда познакомлюсь с доктором Смитом поближе. Я была уверена, что мне будет легко говорить с ним, — он казался очень воспитанным и умным человеком, а его дружелюбие по отношению ко мне не вызывало сомнений.

Он сказал мне, что он и его дочь получили приглашение на ужин, который должен был состояться у нас в ближайшую субботу.

Я была поражена, узнав, что у него есть дочь достаточно взрослая, чтобы быть приглашенной на ужин. Он угадал мое удивление и не пытался скрыть, что оно ему польстило. На вид ему было около тридцати пяти лет, но взрослая дочь означала, что на самом деле он старше.

— Моей дочери всего семнадцать лет, — сказал он. — Но она очень любит бывать в гостях. У жены моей слабое здоровье, и она не выходит из дома, так что дочь сопровождает меня на все светские приемы и вечера.

— Я буду рада познакомиться с ней.

— И Дамарис очень ждет знакомства с вами.

— Дамарис? Какое необычное имя!

— Вам нравится? Оно из Библии. Там оно упоминается только мельком, и мало, кто его помнит, но, тем не менее, оно там есть.

Я вспомнила, что сказал мне Люк по поводу библейских имен, и уже хотела спросить, не местный ли это обычай — давать всем имена из Библии, но сдержалась, не желая показаться бестактной.

Мы вместе вошли в дом, и доктор сразу послал одного из слуг доложить Рут о своем приходе, я же отправилась к себе наверх.

В субботу, по случаю прихода гостей, я надела белое платье. По сути, это был мой единственный по-настоящему вечерний туалет, и я решила, что мне необходимо пополнить гардероб нарядными платьями.

Это платье — из белого шифона с кружевами, но прекрасно сшитое и элегантное, так что стесняться его простоты мне не приходилось. Я убрала волосы так, как больше всего нравилось Габриэлю — заплетя их в косу и уложив ее короной вокруг головы.

Закончив свой туалет, я посмотрела на часы — Габриэлю уже тоже было пора одеваться, а его еще не было. Я вышла на балкон, чтобы позвать его, если он в саду. Его нигде не было, и я уже хотела вернуться в комнату, как вдруг услышала голоса и остановилась.

Незнакомый мне низкий мужской голос произнес:

— Насколько я понимаю, Рут, тебе не очень по душе наша новобрачная?

Я отскочила от парапета, чувствуя, как запылало мое лицо. Я невольно вспомнила старую мудрость, много раз слышанную от Фанни, что подслушивающий рискует услышать о себе плохое. Но искушение было слишком велико, и я не ушла с балкона, а стала ждать продолжения.

— Пока рано говорить, — ответила Рут.

Мужчина засмеялся.

— Не сомневаюсь, что наш Габриэль оказался для нее легкой добычей.

Я не расслышала, что сказала на это Рут, но мужчина продолжал:

— Почему вы позволили ему уехать, да еще так далеко от дома? Рано или поздно он должен был встретить какую-нибудь охотницу за чужим состоянием.

Я была в ярости. Мне хотелось крикнуть тому, кто это говорил, чтобы он вышел туда, где я могла бы его видеть и сказать ему, что я и понятия не имела о состоянии Габриэля и положении его семьи, когда согласилась выйти за него замуж.