В центре циклона - Алиса Лунина

– А почему именно Урал? Чего ее сюда занесло?

– Не знаю, – пожала плечами тетя Аня, – я как-то спросила, но она ушла от ответа, отшутилась: мол, озера у вас красивые. Кстати, приехав сюда, она ведь и фамилию сменила. На Урале Лена взяла девичью фамилию матери и стала Сумароковой.

Данила покачал головой – ну и ну, он и этого не знал.

– Лена словно хотела начать новую жизнь – с другой фамилией, в другом месте. Знаешь, Даня, она будто чего-то или кого-то боялась. Я думаю, что там, в Москве, у нее что-то случилось, отчего она решила сбежать. А что именно – не знаю. – Тетя Аня задумалась и вдруг спохватилась: – Да, кстати! У Леночки на антресолях есть альбомы со старыми фотографиями, посмотри, может, найдешь ответы на свои вопросы.

Проводив тетю Аню, Данила принялся искать старые фотоальбомы.

* * *

Конец декабря

Москва

Этим вечером Ае предстояло не только узнать тайну Четверга, но и выяснить можно ли победить или отменить смерть (других объяснений тому, как может умерший пять лет назад человек играть с ней в кошки-мышки, она не находила, – он либо инсценировал свою смерть, либо действительно вернулся из мира мертвых).

Выйдя из дома в назначенный час, она увидела у подъезда дожидавшийся ее черный мерседес, присланный Четвергом. Водитель – мужчина в темном пальто с непроницаемым выражением лица, каковым, видимо, отличались все охранники Четверга, открыл ей дверь автомобиля: прошу вас…

Сев в салон машины и захлопнув дверцу, Ая вдруг подумала, что чувствует себя неким мифическим героем, Орфеем, к примеру, коему вскоре предстоит нисхождение в царство мертвых. Ну, путешествие начинается.

Дорога в «царство мертвых» оказалась не близкой, как и три месяца назад Аю доставили на аэродром и посадили в вертолет. Наконец, ей все же удалось «переплыть Стикс» и оказаться перед воротами поместья Четверга. Все тот же охранник, сопровождавший ее с самого начала (Ая назвала его своим персональным Хароном), провел ее за ворота.

Проходя через очередной пункт охраны к дому Четверга, Ая отметила, что происходящее напоминает ей тот осенний день, когда Четверг собрал будущих сотрудников агентства в своем доме, только теперь была зима, и огромный «космический» дом в снежных декорациях казался еще более странным. «Подходящий дом для покойника», – попыталась пошутить Ая, однако тут же осознала, что шутка вышла довольно зловещей; впрочем, и дом выглядел зловещим – не готический замок, конечно, но этакая футуристическая инопланетная тарелка, неизвестно чем начиненная. И охрана, охрана – поместье нашпиговано охранниками и камерами. «Покойник», видимо, беспокоится за свою жизнь, – усмехнулась Ая, и тут же одернула себя: – Так, еще одна неудачная шутка! А, между прочим, говорят, что много смеяться – не к добру!» На самом деле, за отчаянной бравадой и сарказмом она пыталась скрыть страх (и то сказать, что же приятного – встретиться лицом к лицу с мертвецом?)

Череда безлюдных комнат, лабиринты лестниц, и Ая вновь оказалась в том самом зале, где Четверг обращался к своим гостям с экрана. Только на сей раз она была здесь одна.

Глава 5

Конец декабря

Урал

Синий потертый бархат обложки старого фотоальбома, пожелтевшие от времени фотографии – застывшая хроника жизни. Серьезная девчонка с косичками – школьница Лена; на других снимках дед с бабушкой (эти фотографии Данила помнил – мать показывала их ему, объясняя: «это твои дедушка с бабушкой, они умерли, когда я была маленькой»). А вот целый раздел, посвященный ему: Даня в младенчестве, Даня идет в первый класс, Даня – нескладный подросток с надменным взглядом и волосами до плеч.

Свои детские снимки Данила тоже раньше видел, но только теперь он обратил внимание на кое-что странное, бросавшееся в глаза на нескольких фотографиях; нет, в самом младенце не было ничего необычного – ребенок, как ребенок – лысый, упитанный, но вот дом, в котором его фотографировали, очевидно, не являлся вполне обычным. На некоторых фотографиях лысый жизнерадостный Даня, красуясь на фоне антикварной мебели, изящного камина, уходящей вверх лестницы, предполагающей как минимум наличие в доме второго этажа, выглядел совершенным барчуком. Этот дом мало походил на скромную квартирку, где Данила с матерью провели большую часть жизни. «Интересно, кому он принадлежит, – подумал Данила, – может, каким-то московским знакомым матери?»

А вот эти материнские фотографии, очевидно из ее «столичного периода» жизни, Данила не видел – мать никогда их не показывала. Данила напрягся – может, здесь он что-то найдет? Вот красивая тоненькая Елена – юная студентка медицинского института: открытый взгляд, милое цветастое платьице; здесь она в компании сокурсников, наверное, где-то в больнице, на практике: строгое лицо, белый врачебный халат; вот она в парке ест мороженое, на этом развороте «зимние фотографии»: Лена на катке, на лыжах в парке. А следом в альбоме почему-то идут две пустые страницы, словно бы отсюда убрали фотографии. Данила нетерпеливо перелистнул их: неужели это все?! и тут же увидел, что следующая пара фотографий наполовину обрезана. На снимке осталась только Елена, при этом понятно, что рядом с ней кто-то был, но этого человека стерли, уничтожили, и сделала это, видимо, хозяйка альбома. Данила вздохнул: что же такого совершил тот человек, что мать обошлась с ним подобным образом, – постаралась убить любую память о нем?! Сопоставив некоторые даты, Данила предположил, что изрезанные фотографии снимали или незадолго до его рождения или немного позже. Больше ничего интересного в альбоме найти не удалось – следующие страницы были посвящены королю-солнцу – «обожаемому Дане»: детсад, школа, юность – вплоть до лета, когда он уехал из родного городка учиться в Москву.

Данила закрыл старый альбом: нет, разгадать семейную тайну не получилось, напротив, тайн, кажется, стало еще больше. Он взглянул на часы: не поздно ли? и набрал телефонный номер соседки.

– Теть Ань, а были у матери еще какие-то альбомы, может быть, старые письма?

– Знаю, что Лена кое-что хранила на даче в Федоровке, – вздохнула тетя Аня, – можешь съездить туда, проверить. Заодно посмотришь материнское наследство. Кстати, о наследстве. Забыла сказать: там у тебя в коридоре лежат ключи от старенькой Лениной машины, машина в гараже, ну ты знаешь.

Данила знал, что мать ездила на видавшей виды отечественной «ладе», и теперь его больно кольнуло: не мог купить матери нормальную машину, скотина…

– Можешь на машине в Федоровку съездить, только не вздумай ехать на дачу сейчас, на ночь глядя! Там страшная метель, а ехать далеко – завязнешь в лесу, никто не спасет, –