Кровососы - Илья Деревянко

Перед отъездом Владислав собственноручно бросил в топку котельной Кокин рюкзачок, в котором оказалось три килограмма кокаина, по признанию покойного педераста, привезенного им в Москву из Одессы. Сейчас, погруженный в невеселые размышления, он курил одну сигарету за другой, периодически заходясь кашлем и отхаркиваясь в носовой платок.

– Уму непостижимо, – спустя долгое время тихо сказал Владислав. – Зомби! Я думал – это сказки, а оказывается... Боже милостивый! Да теперь ни на кого положиться нельзя. Я знал Дылду три года, безоговорочно доверял ему, и вот на тебе! Выходит, любой может внезапно превратиться в робота, управляемого каким-нибудь выродком.

– Нет, не любой, – возразил я. – Только тот, кто добровольно, подчеркиваю – добровольно, обратился к услугам так называемой «нетрадиционной медицины», доверился экстрасенсам-кодировщикам (в какие бы одежды они ни рядились).

– Кстати, Виктор, если не секрет, почему ты не позволил мне сразу убить Дылду? Ведь все равно пришлось, – немного погодя спросил Корнев.

– Видишь ли, Влад, – тщательно подбирая слова, начал я. – У несчастного парня, несмотря ни на что, имелся шанс на спасение. Один-единственный шанс. В Москве, на Крутицком подворье, действует «Центр реабилитации жертв тоталитарных культов». Там православные священники и монахи с медицинским образованием[38] помогают сектантам, решившим вернуться от дьявола к Богу, а также людям, побывавшим в лапах колдунов. Они бы Дылду раззомбировали. Жаль, не получилось.

– Очень жаль, – сокрушенно вздохнул Владислав...

– Хватит охать да причитать, словно старые бабы. Без вас тошно, – неожиданно вспылил Кирилл.

– Глохни, щенок, – стиснул кулаки Корнев.

– Как ты меня назвал? – сузив глаза, прошипел Старостин. – А ну, повтори!

– Перестаньте собачиться, – поспешил вмешаться я. – Мы все замотались, изнервничались, двое суток не спали... Не хватало друг другу глотки перегрызть. То-то радости кровососам будет!

– Действительно, – разом остыл Кирилл. – Извини, брат.

– Ладно, чего тут, – примирительно проворчал Владислав.

– Давайте обсудим план действий, распределим роли, – убедившись, что инцидент исчерпан, предложил я и, дождавшись утвердительных кивков братьев-разбойников, развернул составленную Женькой схему «поместья».

Гнездо кровососов представляло собой неуклюжее подобие готического замка, высотой аж в пять этажей, считая венчавшую здание узкую башню с зарешеченными окнами-амбразурами. Согласно полученной от Коки и Сергея информации, именно в башне проходили кровавые оргии, а главное, содержались предназначенные к закланию жертвы. К дому прилегала обширная (площадью в два гектара) территория, обнесенная трехметровой каменной оградой с проложенной поверху колючей проволокой. Днем и ночью по проволоке циркулировал ток высокого напряжения. Попасть вовнутрь можно было лишь двумя путями – через бронированные раздвижные ворота (позади которых в снабженном мониторами караульном помещении круглосуточно дежурили двое вооруженных охранников) или через потайной подземный ход, начинающийся на кухне особняка и заканчивающийся в трансформаторной будке на расстоянии трехсот метров от забора. По словам покойного Сергея, все оставшиеся в живых кровососы находились в «поместье» (узнав о возникших проблемах, Аристократ немедленно объявил общий сбор). Поэтому еще по дороге мы приняли единодушное решение – ни один из кровососов не должен уйти живым. Во-первых, нужно полностью уничтожить очаг заразы (хоть малость почище станет в истерзанной, многострадальной России), во-вторых, в целях собственной безопасности (благодаря зазомбированному Дылде и расколовшимся под пытками бандитам, врагам слишком многое о нас известно)...

Оставив машину на обочине шоссе, я, Женька и Кирилл направились к замаскированному выходу из тоннеля, а Корнев – к «парадному подъезду». Его задача заключалась в следующем: укрыться в лесополосе поблизости от ворот (вне поля зрения телекамер) и расстреливать из автомата любого, кто попытается выйти или выехать наружу. Связь договорились поддерживать при помощи раций, конфискованных у убитых на Владовой даче кровососов... Мы шли гуськом, след в след, подгоняемые резким, порывистым ветром. Под ногами хрустел жесткий снег. Из-за туч воровато выглядывал краешек луны. В отдалении светилось заревом прожекторов проклятое «поместье»... Четыре утра. Не ночь, не утро, так, нечто среднее. В этот неуютный час благополучные граждане, устроившись в теплых постелях, досматривают пятый сон. Неблагополучные тоже спят где придется: зябко, нервно, вздрагивая от холода и подозрительных шорохов, но спят. Дурманящий сонный туман стелется над землей, окутывает города и деревни, дворцы и лачуги... Самое подходящее время для внезапного нападения. Это хорошо знал талантливейший русский генерал Лев Рохлин (царство ему небесное). В период боев за Грозный спецназовцы Рохлина в районе четырех подползали к занятым чеченскими боевиками зданиям и без крика, без шума занимали их, практически не встречая сопротивления[39]. И к самому генералу убийцы явились между ночью и утром. Они тоже были профессионалами[40].

Приблизившись к трансформаторной будке, я по достоинству оценил предусмотрительность поганого Аристократа. Стандартная, в меру обшарпанная железная коробка не вызывала ни малейших подозрений и была расположена весьма грамотно. Возле двери незаметный с дороги овраг глубиной с человеческий рост. Ведет прямиком в лес, до которого всего-то шагов пятнадцать. Очень удобно рвать когти[41]. Никто вас не вычислит, даже если усадьба окружена батальоном ОМОНа. На обращенной к шоссе стене – надпись масляной краской «Опасно для жизни» и зловещий череп с перекрещенными костями.

– А ведь действительно опасно, – криво усмехнулся Кирилл и, зло сплюнув, добавил: – Для тех козлов, в «поместье»!

Спустя несколько минут из рации донесся голос Корнева. Не знаю, занимался ли он спортивной ходьбой или бегом на длинные дистанции, но до места добрался в рекордно короткие сроки.

– Позиция занята, – лаконично сообщил Владислав. – Начинайте, братва.

Я с силой прижал большие пальцы рук к черным глазницам черепа. Кусок на первый взгляд цельной металлической стены, лязгнув, сдвинулся в сторону, открыв сложный кодовый замок. Сверившись со схемой, я набрал длинную комбинацию цифр, начинавшуюся с трех шестерок. Дверь распахнулась. Изнутри потянуло затхлым духом подземелья.

– Ну, давай, Кирилл. Ни единую падлу не упусти, – сказал я на прощание Старостину и вместе с Кудрявцевым зашел в будку...

Идти пришлось долго. Здешний тоннель, в отличие от корневского, имел освещение – редкие тусклые лампочки в проволочных абажурах. Зато во всем остальном комфортом он не отличался. Скользкие стены покрывала плесень. На цементном «под шубу» полу то здесь, то там расползались грязные лужи. С потолка сочилась гнилая влага. Кудрявцев шел первым, я в трех шагах позади него. Оба мы были вооружены «АК-74-У» с глушителями. Кроме того, я захватил «глок-22»[42] с полной обоймой, найденный в чемоданчике покойного Сергея, а полупустой «стечкин» оставил на даче. Женька от пистолета отказался. Он и в Афганистане всем видам оружия предпочитал автомат, которым, надо отдать должное, владел виртуозно. Вообще-то изначально, распределяя роли, я хотел взять с собой Кирилла (мы с ним прекрасно сработались в Чечне), а Женьку оставить на улице, блокировать выход, однако Кудрявцев люто воспротивился.

– Отправлюсь с тобой, и точка, – яростно вопил он. – Там мои дети, слышишь. Мои! Все! Вопрос исчерпан!

Возразить тут было нечего. Пришлось согласиться...

Дорога постепенно поднималась и наконец закончилась у белой оцинкованной двери. Кудрявцев набрал на замке код. Заскрежетали несмазанные петли. Машинально отпрянув назад, я вскинул руку с пистолетом.

– Не дергайся, – шепнул Женька, заглянув в открывшийся проход. – Там никого нет.

Пройдя отверстие, мы очутились в обширной кухне, размерами не уступающей ресторанной. Сквозь незанавешенные окна внутрь проникали осколки лучей многочисленных прожекторов, вырывавшие из темноты фрагменты поварского оборудования: огромные котлы, электроплиты, разделочные столы, жарочные шкафы, баки для отходов... Я прислушался – ни звука. На сердце вдруг заскребли кошки. Что-то мне здесь определенно не нравилось. Невзирая на мертвую тишину, вблизи почти физически ощущалось постороннее враждебное присутствие.

Кудрявцев, однако, не разделял моих опасений.

– Дрыхнут, вампирюги, – довольно улыбнувшись, тихо сказал он. – Пока все идет хорошо.

– Слишком уж хорошо, – с сомнением отозвался я.

– Прекрати паниковать, – рассердился Женька. – Нам в дверь налево – там банкетный зал, а дальше – коридор и лестница, ведущая в башню. Пошли.