Бригада 15. Тень победы - Александр Белов

—          Потому, что мне нечего рассказывать. Тебе — нечего! ,

Савин подошел к окну и стал смотреть вниз, на лазурную гладь бассейна, подсвеченного изнутри разноцветными огнями. Сергей подошел и встал рядом.

—          Анатольич... — сказал он. — Это тот самый? Буцаев?

Савин молчал.

—          Что, он тебя?.. — Степанцов, не найдя нужного слова, имитировал правой рукой удар в челюсть.

—          Я не хочу об этом говорить! — отрезал тренер. Он провел рукой по отросшей за два дня щетине, — Сейчас мне надо привести себя в порядок и отдохнуть. — Он развернулся и направился в ванную комнату.

—          Анатольич! — остановил его Сергей. — Что-то... изменилось?

Савин вздрогнул. Степанцову даже показалось, что он втянул голову в плечи.

—          Ничего не изменилось, — не оборачиваясь, ответил тренер. — Все осталось по-прежнему. Будем действовать по намеченному плану. Завтра последняя тренировка перед боем, и я хочу, чтобы ты провел ее как следует. Поэтому ложись спать!

Он зашел в ванную и захлопнул за собой дверь. Щелкнул замок. Сергею показалось, что он слышит сдавленные стоны. Он подошел к двери, но шум льющейся воды скрывал все прочие звуки. Однако теперь он немного успокоился. Мысли о предстоящем бое снова вышли на первый план. Сергей вернулся в спальню и без сил повалился на кровать. Напряжение последних двух дней постепенно отпускало. Несколько минут он смотрел в темноту, а потом и сам не заметил, как заснул.

На следующий день они провели тренировку. Как и положено перед боем, работали в щадящем режиме, особое внимание уделяя технике и тактическим тонкостям. Соперник Степанцова, Норман Хьюитт, был высоким чернокожим атлетом с непомерно длинными руками. Кроме того, он был еще и левшой.

Строить тактику боя в таких условиях приходилось следующим образом: уходить от ударов влево, закручивая движение по часовой стрелке, ни в коем случае не отходить назад по прямой и почаще бить .в туловище. Коронный удар левши — в печень. Именно этого и надо было опасаться больше всего. Удар в печень — самый болезненный в боксе; акцентированный удар это стопроцентный нокаут.

—          Он будет все время наседать на тебя, — говорил Савин. — Физика у него неплохая, в скорости он тебя превосходит, но по выносливости ты первый. Если сумеешь измотать его до шестого раунда, победа, считай, у тебя в кармане.

Всю тренировку тренер простоял за канатами ринга. Он даже не надел «лапы», попросил Назимова заменить его. Доктору с непривычки было нелегко принимать удары Сергея, пусть и смягченные двойным слоем поролона. Все-таки когда бьет полутяж, уже не до смеха.

—          Помни, на дистанции тебе ничего не светит, — втолковывал Савин. — Сближайся, но только под удар. Все атаки начинай с правой. Троечку — правой в голову, левой по корпусу, правой в голову, нырок и отход вправо. Если проведешь несколько хороших ударов по туловищу, он волей-неволей остановится. Вот тогда уже сможешь выцелить его и поймать. Скорее всего, завершать будем в голову. Хотя может и нет. По ходу сориентируемся, я тебе подскажу.

Степанцов соглашался. За годы совместной работы с Савиным он научился безоговорочно доверять тренеру, потому что знал — любая установка Анатоль-ича, какой бы спорной она ни казалась в пылу борьбы, непременно срабатывала.

Затем Назимов поставил бойца на весы и обнаружил, что его вес находится у самой верхней границы. Сергей натянул несколько маек, сверху — плотную толстовку с капюшоном и начал прыгать со скакалкой и отжиматься. Пот лил с него ручьями, впитываясь в одежду. Необходимо было создать небольшой запас, чтобы на утреннем взвешивании не возникло ненужных осложнений. Сергей устал и, чтобы немного отдохнуть, ходил по рингу. Улучив момент, когда рядом с Савиным никого не было, он подошел и спросил:

—          Анатольич! Скажи, что все-таки с тобой случилось?

Тренер посмотрел куда-то вдаль, поверх его головы.

—          Завтра, Сергей. Хорошо? После боя. А сейчас лучше не задавай никаких вопросов. Работай.

Степанцов пожал плечами, взялся за скакалку и приступил к упражнению...

XII

Белов с Лайзой приехали в Вегас поздно вечером накануне боя. Они остановились в отеле «Кристалл». Белов хотел снять апартаменты, но оказалось, что все дорогие номера забронированы; слишком много приехало желающих полюбоваться интересным поединком. Пришлось довольствоваться самым дешевым номером.

—          Зато у нас будут лучшие места, — сказала Лайза Белову.

Саша спросил у портье, где остановился русский боксер и можно ли его навестить.

—          Одну минутку, — сказал портье и набрал номер коллеги в «Тадж-Махале». — К сожалению, нет. Они с тренером закрылись в номере и просили не беспокоить.

—          Ну что ж, — Белов повернулся к Лайзе, — значит, увидим его завтра вечером, во время боя.

В лифте они были одни. Лайза прильнула к нему и прошептала на ухо:

—          Ты не хочешь поступить, как этот боксер?

—          То есть?

—          Запереться в номере?

—          Это отличная мысль, — ответил Белов. — Устроим спарринг?

Лайза многозначительно кивнула. В глазах ее вспыхивали веселые искорки.

—          Лайза Донахью, — начал Белов официальным тоном. — Позвольте мне выразить вам свою глубокую признательность за весомый вклад в дело укрепления дружбы и сотрудничества между российским и американским народами.

—          Господин Белов! — тонкие пальчики Лайзы скользнули в щель между пуговицами его рубашки. — Со своей стороны, я нахожу это сотрудничество весьма конструктивным. А может быть, — будущее покажет — и плодотворным.

Саша крепко обнял Лайзу.

—          Знаешь, что я сделаю в первую очередь, когда мы войдем в номер?

—          Догадываюсь, — ответила Лайза, целуя его в подбородок.

Белов покачал головой.

—          Нет. Это — во вторую. А в первую — лайду табличку «Не беспокоить», пририсую двадцать восемь восклицательных знаков и повешу на дверь!

—          Господин Белов! — усмехнулась Лайза. — Вынуждена признать: у вас сугубо аналитический склад ума. Когда дело касается стратегии, вам просто нет равных.

—          Госпожа Донахью! Не стоит себя недооценивать. У вас тоже есть сильные стороны! — и он по-хулигански ущипнул ее чуть ниже спины.

Лайза широко открыла глаза, воскликнула: «Ах, вот вы как?» и, обвив его шею, запрыгнула на Белова; ему ничего не оставалось, кроме как подхватить ее свободной рукой.

Смеясь и дурачась, они вывалились из лифта и пошли (точнее, Белов понес Лайзу) в номер. Им было легко и свободно. Они вели себя, как влюбленные подростки в семнадцать лет, ничуть не смущаясь тем, что им уже далеко не семнадцать. Сейчас это не имело никакого значения. На следующий день все изменилось...

«Тадж-Махал» готовился к бою. Поединок был назначен ца семь часов вечера. Техники проверяли исправность мощных софитов, укрепленных под высоким потолком. Служители обходили ряды, пробуя, не-шатаются ли где пластиковые стулья. Конечно, «Тадж-Махал» не стадион, а боксерский поединок не бейсбольный матч, но вероятность того, что болельщики, не придя к единому мнению, начнут мутузить друг друга отломанными сиденьями, была довольна велика. Огромные, похожие на матерых самцов гризли, секыорити обходили зал, заглядывая в каждый укромный уголок.

Наверху, в комментаторской кабине, звукорежиссеры колдовали над пультами. Ожидалось, что бой будут транслировать несколько общенациональных каналов и как минимум четыре сети кабельного телевидения. В половину шестого в зал спустился владелец казино и отеля Майк Боумен — импозантный мужчина средних лет. Он лично обошел ринг, пока еще накрытый огромным квадратным флагом с логотипом «Тадж-Махала», проверил места для боковых судей, телеоператоров и почетных гостей. В пустом зале стояла гулкая тишина.

Несмотря на то, что билеты в первых рядах стоили гораздо дороже, и купить их можно было только по специальному разрешению, стулья здесь были точно такие же, как и на галерке. Боумен считал, что, во-первых, бокс — очень демократичное зрелище, а, во-вторых, эмоции и азарт бьют здесь через край, и людям по большому счету наплевать, насколько удобно при этом их задницам.

На утреннем взвешивании и последовавшей за ним короткой пресс-конференции русский боксер показался Боумену подавленным или чем-то расстроенным. Но, скорее всего, утешал себя Боумен, он просто сосредоточен. Майку очень не хотелось думать, что русский выйдет на этот бой морально не готовым. Ставки были высоки; сеть букмекерских контор, принадлежавшая «Тадж-Махалу», принимала на него три к двум.

После взвешивания Степанцов с командой опять удалились в номер, попросив никого к ним не пускать. Боумен распорядился, чтобы у входа постоянно дежурили два охранника. Огромный маховик шоу-бизнеса закрутился, набирая обороты.