Офицеры-2 - Караваешникова Елена

Ставр и Текс обошли барак и увидели толпу мужчин. Они стояли или сидели на корточках и смотрели на женщин горящими глазами.

Буффало с мордой, помятой не меньше, чем у Ставра, с багровым рубцом на здоровенной шее, на-бычась, бросил на своего врага угрожающий взгляд Ставр считал, что юаровец просто получил то, на что сам напросился. Он не собирался унижать противника, выставлять его на посмешище и стреножил его потому, что Буффало затеял эту подлянку с удавкой. Но Ставр, конечно, не рассчитывал, что теперь они легко разойдутся: после такого позора он занял у Буффало первое место в черном списке, стал врагом номер один. Так же думали все остальные. Но сейчас их распря никого не интересовала. Мужчины смотрели на женщин за колючей проволокой и свирепо косились друг на друга. Черных самок было мало, а каждый хотел удовлетворить свой голод первым.

С точки зрения европейца, женщины были далеко не красавицы, но от них шел бешеный сексуальный призыв. Надменные и покорные женщины ждали.

— Смотри, у той сиськи торчат, как у козы, — Текс показал на одну из женщин. — И такой маленький животик. Так бы и съел ее животик. Нужно оставить ей немного еды и наполнить водой кувшин и можешь драть ее сколько захочешь. После тебя ее еще на целый взвод хватит.

— Интересно, в лавочке у Хиттнера есть презервативы? — спросил Ставр.

Текс воззрился на него, как на идиота:

— Ты что, дурак? С презервативом они с тобой трахаться не станут.

— Почему?

— А зачем они, по-твоему — сюда притащились? Им забеременеть надо.

— А куда у них мужики подевались?

— Никуда, просто они от своих плохо беременеют. Ты ничего не слышал про близкородственное скрещивание и вырождение племен?

— Выходит, они сюда посылают своих баб, чтобы улучшить породу?

— Я думаю, их никто не посылает, они сами приходят. Этих диких баб, как верблюдиц, хоть привязывай, хоть убивай, если ей надо, все равно уйдет.

— Честно говоря, меня не радует, что в этом проклятом месте может родиться ребенок с моим генетическим кодом, с моей наследственной памятью. Будет жить в этом аду, вечно дохнуть с голоду, и я буду об этом знать.

Текс расхохотался:

— Откуда ты знаешь, кто попадет в цель — ты, я или, например, Дренковски? И из-за каких-то там сраных генов ты откажешь себе в своем законном удовольствии? В жизни не слышал ничего глупей!

Одна из женщин подошла к колючей проволоке и просунула между рядами пустой кувшин для воды. Сразу несколько мужчин бросились вперед, чтобы схватить его. Тут же раздались первые удары и бешеная брань. Пыль поднялась столбом над дерущимися.

— Может, ты и прав насчет генов, может, это действительно гнилая идея, зато утешает, — Ставр задумчиво наблюдал за потасовкой. — Драться за право первой ночи я сейчас все равно не могу.

Текс фыркнул и рассмеялся:

— Вот это понятно. Извини, друг, но в таком деле каждый за себя.

С невинно-безразличным выражением на физиономии Текс каким-то неконкретным, вроде бы прогуливающимся шагом двинулся к выходу из лагеря. Но его маневр засекли. Несколько человек бросились следом. Чтобы сохранить отрыв, Текс принял спринтерский старт.

Ставр вернулся в барак и растянулся на койке. Ему было душно, жарко, от грязного матраса невыносимо воняло. В воображении Ставра всплывали картинки одна забористей другой. Но он боролся со своими порнографическими фантазиями с упорством отшельника, искушаемого в пустыне. Воздержание Ставр предпочел не совсем по той причине, о которой он сказал Тексу: идея действительно была слишком абстрактна и, следовательно, слабовата. Настоящая причина была проще и практичней. Ставр боялся подцепить какую-нибудь гадость, без презерватива занимаясь сексом с чернокожей девкой, черт знает откуда взявшейся в этой раскаленной, как адский крематорий, дыре. Угроза заразиться по вине кого-то из соплеменников могла и не остановить его, ведь не останавливала же она других. Как сказал один циник: «От любви случаются дурные болезни. А они излечимы». Но его оптимизм развеялся бы, как сон, если б ему случилось увидеть хотя бы парочку из тех картинок, которые видел Ставр.

Вырабатывая у своих парней привычку держать эмоции под контролем и умение отказываться от самых естественных, даже жизненно необходимых желаний, Командор не возлагал особых надежд на морально-дидактические беседы. Он показал им фото-и видеоматериалы с картинами неизвестных европейской медицине специфических болезней, встречающихся в глубине не освоенных цивилизацией районов Африки, Южной Америки и Юго-Восточной Азии. Шок от вида неизлечимых язв, гниющей, разлагающейся, отваливающейся кусками плоти наступал такой, что уже не требовалось никаких слов. При виде этих кадров мужикам, способным пройти сквозь огонь и воду, становилось дурно, как слабонервным дамочкам.

Лагерь стоял на ушах. Порядок и по-своему организованное существование в резервации для искателей наживы и приключений, как и следовало ожидать, оказались весьма непрочными. Драки вспыхивали по любому поводу, все ходили с побитыми мордами и ободранными кулаками. Хиттнер и охранники ни во что не вмешивались и только в одном пункте твердо держали оборону: женщинам запрещалось входить на территорию лагеря. Поэтому большая часть разборок происходила в становище за колючей проволокой.

Выползавшие с заходом солнца из-под циновок женщины стали похожи на грязных, похотливых обезьян, от запаха и вида которых могло стошнить. В душе Ставр жалел, что с самого начала не проявил достаточной решительности и не отбил себе юную, относительно чистенькую самочку в нарядных браслетах и ожерельях, вроде той, на которую показал ему Текс. Но потом ему в голову пришла другая, гораздо более интересная мысль. Женщины появились в лагере не случайно, они знали дорогу и, судя по их пустым кувшинам, несколько дней были в пути. Значит, из лагеря можно добраться куда-то и без помощи вертолета. Только куда? По вполне понятным соображениям Ставр не доверял никому из тех, кто его окружал. Текс был симпатичный и вроде порядочный парень, но

Ставр все же решил, что безопасней узнать, откуда пришли женщины, спросив у них самих.

За ужином он отделил половину своей порции риса и тушенки. Пока он оставался единственным, кто не отметился в стане чернокожих вакханок, поэтому дележ пайки был замечен и прокомментирован соседями по столу. Ставр не поскупился на сдачу, так что местные юмористы ему слегка задолжали.

Острота страстей вокруг женщин уже заметно спала. Иерархия была восстановлена с помощью кулаков, и каждый определил для себя тех женщин, которым он оказывает предпочтение, и тех, которыми пренебрегает. Таким образом, произошел раздел и установился порядок. Ставр не собирался нарушать его, влезая не в очередь и нарываясь на то, чтобы его тут взялись учить хорошим манерам. Женщина, которую он наметил, была не самой удачливой в смысле успеха у мужчин. Черная юбочка указывала на то, что ей больше двадцати пяти лет (Ставру объяснили, что на тех, кто моложе двадцати пяти, юбочки красные). Но судя по тому, как обходились с ней соплеменницы, она была у них в авторитете, что называется, «старшая кобыла в косяке». Для получения оперативной информации нужна была женщина поумней и поопытней, поэтому Ставр выбрал ее.

Женщина невозмутимо приняла подношение Ставра и спрятала еду в своих тряпках. Может, она была не голодна, а может, обычай запрещал ей есть, пока она не удовлетворит желание мужчины. Слова не требовались, откровенными жестами негритянка показала, что, выражаясь языком европейцев, «готова делать любовь». Ставр помнил похабные рассказы о выносливости и необыкновенной сексуальной силе негритянок. Боковым зрением он видел у соседней лунки в земле две задранные черные ноги и дергающийся белый зад, выскользнувший из спущенных штанов. Зрелище было безобразное и возбуждающее до сумасшествия, к тому же сопровождающееся соответствующими звуками. Ставр почувствовал, как кровь подкатила под сердце, злые пульсы забились в разных точках, напряглись мускулы внизу живота. Он был голоден, чертовски голоден и легко мог потерять контроль над собой. Жестом приказав негритянке следовать за ним, Ставр быстро пошел прочь от становища. Усилием воли он подавил возбуждение и переключил мозги на то дело, ради которого пришел сюда.

Бесшумно ступая босыми ногами, негритянка шла следом за ним.

«Интересно, — подумал Ставр, — как долго она будет идти за мной, не возражая и ни о чем не спрашивая?»

Отойдя подальше от становища, Ставр нашел место, хорошо освещенное луной. Глина казалась белой, каждый камешек на ней был виден, как на листе бумаги. Ставр сел на землю.

— Садись, — приказал он и жестом показал, чего он хочет.

Негритянка опустилась рядом с ним. Ставр почувствовал животный жар, который тело женщины излучало в холодном ночном воздухе, но оно испускало также и ни с чем не сравнимую вонь.