Время 'Ч' - Алексей Борисов

не успели, честное-честное слово! — зачастил Вован, хлюпая носом.

— Что в портфеле? Ну?

— Аппаратура, наушники, провода… Я в этом не волоку… Не стреляйте, всё скажу!

— Кассета была?

— Нет, нет! Только техника!

Страшный человек снова сжал его волосы, аж захрустело у корней.

— Если сбрехал, тебе хана. Достанем везде. Ты даже не понял, во что влип.

— Я не обманывал, — хотел было поклясться Вован.

— Цыц. О нашем разговоре заикнешься где-нибудь, без ноги оставлю, как обещал. Бывай!

Дверь камеры с грохотом захлопнулась. Вована Ремизова по кличке Перец трясла нервная дрожь. Он не мог поверить, что страшного незнакомца интересовала лишь какая-то несчастная кассета. Может, всё-таки получится отбрыкаться от самого худшего?.. Невзирая на острую боль от наручников, Вован попробовал сдвинуться с места и ощутил мокроту между ног.

И Ремизов, и Боев раскололись, как рядовая шпана. В сущности, они ею и были, а ситуация сама дала подполковнику Литвиненко все козыри. Сталкиваясь с примитивными натурами или откровенными дураками, он не усложнял себе задачу, действовал просто и наверняка. Такая тактика себя оправдывала.

Щеглов дожал второго задержанного. Тот пел то же самое и почти так же молил о пощаде… Эти двое, вместе с водителем-рыболовом, явно выпали из круга подозреваемых. Пока оперативники вели душевные беседы в камерах, подоспел ответ на запрос, который Литвиненко сделал чуть раньше. Ни на один сегодняшний поезд, прямой или проходящий через Романов-на-Волге, и ни на один авиарейс в любом направлении гражданин Баринов Андрей Вячеславович, 1970 года рождения, русский, несудимый, билет не покупал. Во всяком случае, по состоянию на 12.30.

— Залег? — предположил Щеглов.

— Возможно, — ответил Литвиненко, глядя по туристической карте, как проехать к зданию администрации области.

Чиновник средней руки, который дежурил в здании, откликнулся на его просьбу и соединил с завотделом кадров. Главный кадровик, застигнутый дома, судя по его настрою, не рвался на рабочее место, но и с посланником спецслужбы, наследницы беспощадного КГБ, ссориться опасался.

— Я должен поставить в известность непосредственное руководство, — заныл он в телефон.

— А именно? — жестко спросил Литвиненко.

— Э-э… управляющего делами.

— Ставьте в известность кого угодно, хоть самого губернатора, но вы нужны мне через полчаса, не позже!

После такого требования завкадрами прибыл через двадцать три минуты, одетый в пиджак поверх шерстяной водолазки. В личных делах депутатских помощников быстро нашлась необходимая информация, и внедорожник помчал агентов Березовского дальше по городу.

После короткой остановки в середине пути, когда пассажиров выпустили покурить и облегчиться, автобус катил, не задерживаясь. Трассу до Москвы, судя по ее состоянию, чистили регулярно. Следов вчерашнего снегопада по мере приближения к столице Андрей не замечал. «Вот интересно, — тихо размышлял он, — сколько еще я буду с этим генералом пересекаться?»

Став помощником депутата Госдумы, он до сентября практически бездельничал. Раза два встречал шефа в аэропорту, написал интервью с ним для областной ежедневной газеты, организовал прямой эфир на радио. Аванс и зарплату получал день в день, совсем не как учителя и пенсионеры, которые постоянно пикетировали местный «кремль». Его новая жизнь федерального госслужащего была какой-то неправдоподобной.

Алексей заржал, когда Андрей поделился с ним впечатлениями. «Ты не переживай, наработаешься», — успокоил он напарника. Справедливость слов помощника со стажем подтвердили осенние выборы мэра. Депутат Кузин не пошел на них сам, но делегировал своих людей в штаб одного из кандидатов, с которым часто парился в бане.

Кандидат был человеком сложным. Перестройка подняла его из низов и стремительно вознесла в лидеры кооперативного движения в Романове. Торгово-закупочная деятельность поневоле привила ему черты, не слишком привлекательные для избирателей. Кроме того, массивная золотая печатка на пальце и цветные пиджаки делали его похожим на героя анекдотов про «новых русских».

Такой имидж ни капли не стеснял восходящего политика. Его оптимизм питали особые отношения с генералом Лебедем, в котором многие угадывали преемника Ельцина. Правда, дружба завязалась не с самим секретарем Совбеза, а с человеком из его аппарата, который время от времени тоже парился в Романове. Приверженец шайки и веника убедил принимающую сторону, что поддержка ей обеспечена.

— Мы все патриоты, — заверял он.

— Моя сильная сторона — работа с людьми! — отвечал кандидат.

С ними в основном работал его штаб, который квартировал в одном из памятников романовской старины. Шесть недель подряд Андрей дневал и ночевал в доме из бревен, с резными наличниками и ставнями, выпекая пресс-релизы и репортажи о разнообразной активности будущего мэра «от Лебедя». Оттуда же он методом ковровой бомбардировки рассылал их по факсу во все редакции.

Кое-кто их даже публиковал.

Вероятный мэр добрую половину своего времени посвящал застольным разговорам с доверенными лицами. Все лица тоже вышли из кооперативной шинели (или пиджака), и новый статус резко повысил их самооценку. Они бурно спорили между собой, считали и пересчитывали на калькуляторе, наперебой убеждая себя и кандидата, что третье место с достойным процентом (как у Лебедя в июне) уже у них в кармане.

— А дальше мы поторгуемся, — профессионально потирал руки ближайший советник будущего мэра.

В угаре кампании, сидя на одних гамбургерах и кофе, Андрей даже начал допускать, что так оно и будет. Но потом по телевидению показали и несколько раз повторили заявление Лебедя в пользу действующего главы города. Техническая ошибка или фальшивка исключались. В итоге кандидат, готовый поторговаться, финишировал с результатом, о котором стыдно было не то, что писать, но и вспоминать…

— Весело было, — сказал Андрей вслух.

Розовощекая девушка с соседнего кресла удивленно уставилась на него.

— Анекдот вспомнил, — пояснил он. — Не обращайте внимания.

Соседка, очевидно, решила, что Андрей пытается заигрывать с ней, но он закрыл глаза и, наконец, просто задремал.

Глава четвертая

Альтернатива «Гудку»

12 января, воскресенье

— Очень смутно помню, — слабым голосом ответил Самойлов на вопрос о том, говорил ли он с водителем и помощником депутата сразу после нападения.

Его только что перевели в отдельную палату, за которую, не торгуясь, заплатил Литвиненко. После наркоза и долгого сна лицо раненого было припухшим и бледным.

— Просили у них телефон?

— Кажется, да. Потом отключился.

— Не отдавали им посылку?

— Что вы! — Самойлов даже сделал попытку приподняться.

— Лежите, не двигайтесь, — подполковник предупреждающе поднял руку. — Дело в том, что посылки нет.

— Эти урки забрали?

— Нет, — покачал головой Литвиненко, — они исключаются.

— Тогда кто?

— Один из ваших спасителей.

— Но зачем?

Подполковник пожал плечами.

— Я не знаю, зачем. Где вы ее держали?

— В пиджаке, в правом кармане, сбоку, — сказал Самойлов, побледнев, кажется, еще сильнее.

— Вашей вины тут нет, вы действовали правильно, — успокоил его Литвиненко. — Теперь