Как любить животных в мире, который создал человек - Генри Манс

а новостные выпуски узнаю по характерным позывным, но времени уже не слышу. В помещении стоит неприятный запах – такой густой, что мне кажется, будто я его вижу. Остается просто сдирать шкуры и надеяться, что в какой-то момент убьют и разделают всех животных и нам объявят перерыв.

Моя «легенда» заключалась в том, что я много лет жил за границей и теперь без рекомендаций не могу найти работу. Воспользоваться ею мне пришлось всего раз во время перерыва, когда один дружелюбный коллега решает завести со мной беседу.

– Ну а чем ты занимался до этого, если вообще работал?

– Я был за границей.

– А, сидел?..

Это справедливое предположение. Бойням не приходится выбирать, кого брать на работу. В США там иногда трудятся беженцы из Сомали, готовые мириться с еще худшими условиями, чем мексиканские иммигранты. В некоторых районах Великобритании 90 % сотрудников – мигранты из стран Евросоюза. Агентства по трудоустройству помогают разобраться с национальными номерами социального страхования и местом жительства. «Предлагаем непрерывную поддержку. В нашем британском офисе понимают по-польски, по-русски, по-литовски, по-румынски, по-португальски и по-испански» – гласит объявление конторы под названием 360 Recruitment незадолго до Брексита. В другом объявлении пишут, что «умение объясняться по-английски будет преимуществом» – иными словами, необходимости в этом нет. В Forge Farm Meats, однако, работают главным образом британцы.

Череда овец подходит к концу. Человек с пораненными пальцами показывает на коробку с волосатыми мешочками, берет один из них и демонстрирует, как выдавливать бараньи яички из мошонки. «Это что, шутка такая?» – думаю я, но присоединяюсь и тихо извиняюсь перед бараном. Потом я сметаю с пола клочья шерсти, кал и неопределенные куски мяса в металлическое ведро и выкатываю его на свалку снаружи, где вонь бьет в лицо, как хулиган на игровой площадке. Когда я вываливаю содержимое, меня на мгновение накрывает ужас, что я и сам окажусь на свалке. В офисе нашей газеты человек, готовый отнести на кухню чашки из-под чая, удостаивается чуть ли не всеобщих аплодисментов.

К этому моменту я уже пришел к выводу, что работник бойни из меня неважный, но начальник, Даррен, меня ободряет. «Не волнуйся, так бывает не всегда, – сочувствует он. – Просто попались дерьмовые овцы». Я улыбаюсь, хотя не могу избавиться от чувства, что после всего, что овцам только что пришлось испытать, они, наверное, не заслужили этого последнего оскорбления. У Даррена сверху на правой руке вытатуировано True Love Sophie, а на предплечье – женщина с обнаженной грудью. Меня подмывает спросить, та же это дама или нет.

На второй день я осознаю, что Даррен прав: овцы накануне и правда были дерьмовые. Сегодня поступила новая партия животных, и качество совсем другое: жир легко отходит от мышц, и шкуросъемная машина в какой-то момент выглядит даже элегантной. Линия овец начинается и идет, идет, идет. Утренняя смена на Forge Farm Meats кажется бесконечной. Халат почти сразу же становится мокрым от пота, и я хотя бы не чувствую, как в него впитываются жидкости. Говорят, на американских бойнях рабочие носят подгузники, потому что перерывы бывают очень редко. Не знаю, что бы я сделал, если бы мне вдруг захотелось в туалет. Откровенно говоря, мой разум где-то в другом месте. Мимо проходят сотни овец. «Ничего, привыкнешь», – говорит коллега. По его словам, он работает здесь уже восемнадцать лет.

В Forge Farm Meats есть и ветеринар, как того требуют британские законы. Это единственная женщина, которую я там видел. Она ходит в каске и ведет себя неловко, как студентка на практике. «Какой ветеринар пойдет работать на бойню?» – думаю я. Мужчины относятся к ней с ироничной снисходительностью и успокаивают ее небольшими жестами. «Обязательно мой руки», – сказал мне в первый раз примерно через четыре часа смены коллега, когда ветеринарша была рядом.

Наконец, когда я уже достаточно освоился, я увидел, как происходит сам процесс убийства. Овец выгружают из грузовика, гонят в металлический ангар и оглушают щипцами под напряжением, чтобы они не чувствовали боли. Затем им перерезают горло и подвешивают металлическими крючьями к моторизированной ленте. «Как люди до такого дошли?» – думаю я. На конвейере животное еще продолжает бить несвязанными передними ногами – часто это продолжается полминуты, а иногда минуту и дольше. Это просто спазм, оно не блеет и уже не чувствует боли. Так или иначе, на бойне чувствуешь гораздо больший долг перед соседним рабочим, а не перед животным. Этих овец завтра тут не будет, а коллеги останутся.

Forge Farm Meats обвиняли в мухлеже: в 2016 году предприятие оштрафовали на £8 тыс. за продажу двум мясникам из Западного Суссекса козлятины, которая оказалась бараниной. В 2017 году Animal Aid, благотворительная организация по защите животных, заявила, что тайно сняла там фильм, на котором рабочие ходят по овцам и бьют одну из них в морду. Компания это отрицала, и уголовное дело развалилось.

Традиционные кустарные скотобойни в Великобритании исчезают: число предприятий, занимающихся красным мясом, за последние полвека упало почти на 90 %. Как и в США, здесь происходит сдвиг в сторону «мегабоен», где можно обработать больше животных с меньшими затратами. Борцов за права животных, например Sustainable Food Trust, эта тенденция тревожит: из-за того, что боен становится меньше, скот приходится долго – часто за сотни километров – везти, подвергая стрессу. После того как животное, как принято выражаться в отрасли, «ушло с фермы», взрослых овец и коров разрешается транспортировать без перерыва четырнадцать часов, свиней и лошадей – сутки. Один фермер признался мне, что его овцы из-за обезвоживания и волнения теряют после четырехчасовой поездки на бойню около килограмма – 5 % массы тела. Организация Sustainable Food Trust призывает правительство ослабить регулирование, чтобы поддержать небольшие бойни, хотя это и связано с риском злоупотреблений.

В США федеральные правила перевозки животных не такие строгие. По принятому в 1906 году «закону двадцати восьми часов» животных можно перевозить такое время без выгрузки, чтобы их накормить и напоить. За тот же период пассажир самолета потребовал бы не меньше пяти перекусов и дюжину напитков. Но даже этот закон применяют редко. Перед международной торговлей живыми животными померкла бы даже перевозка через все Соединенные Штаты. Австралия экспортирует в год более двух миллионов овец и коров, многих из которых ждет путешествие на Ближний Восток длиной пятнадцать тысяч километров. На судах распространены болезни, в том числе пневмония и сальмонеллез. Животные покрываются так называемой «фекальной коркой» – слоем собственных экскрементов. Многие ломают ноги. Трупы просто выбрасывают за борт. На видео, снятом на одном из таких судов, видно, что