Тайный любовник - Чарлин Сэндс

— Хочешь устроить мне мрачную жизнь?

— Не нарочно, Тони, но — да. И ты, возможно, захочешь уйти еще до конца недели.

— Сомневаюсь. Я не собираюсь никуда уходить.

Он наклонил голову и осторожно поцеловал ее.

И Рена в первый раз после стольких лет почти готова была ему поверить.

Рена, сложив руки на груди, наблюдала, как Тони ставит свои сумки на пол у ее кровати. Тони посмотрел на нее в упор:

— Я предупреждал, что не буду больше ходить перед тобой на задних лапках. Мы будем жить как муж с женой.

Рена настолько обессилела, что у нее даже не осталось слез. Как будто она выплакала на кладбище весь их запас. У нее болела голова, ныло сердце, но она понимала, что другого выхода нет. Ей придется допустить Тони в свой дом и в свою постель. Он горд, мужествен, силен и очень сексуален. Она подозревала, что женщины просто вешаются ему на шею: чемпион, холост, неотразимо привлекателен. Он, вероятно, заводил женщин везде, где ему случалось бывать.

Да, он был внимателен, нежен с ней последние несколько дней, но все-таки не стоило подпускать его так близко. Придется дать задний ход.

Тони, видимо, заметил ее смятение и выругался сквозь стиснутые зубы:

— Черт подери, Рена, я же не собираюсь навязывать себя тебе. Но спать мы должны в одной постели.

Рена взглянула на него, потом на кровать.

— Понимаю, — сказала она бесстрастно, как робот.

— Какого черта! — Он закатил глаза, — Как будто мы никогда раньше не занимались сексом! У нас был умопомрачительный, всепоглощающий секс!

Рена чуть не упала от такого восклицания. Она вздрогнула, покраснела, на секунду отдалась воспоминаниям. Он очень верно описал их любовные подвиги.

— Это было, — произнесла она очень тихо, — когда мы любили друг друга.

— Именно. — Тони бросил свой несессер на кровать и извлек лосьон, бритву, дезодорант. — Можно куда-нибудь положить все это?

Рена кивнула в сторону ванной:

— Она маленькая, но на полке есть место.

Она уже успела убрать туалетные принадлежности Дэвида: они постоянно напоминали ей, что его больше нет. Но его одежда еще висела в шкафу. Теперь придется убрать и ее — освободить место для Тони.

Хотя Рена втайне надеялась, что ему не понравится ее маленький домик и он уедет обратно к себе, купаться в роскоши. Вздохнув, она все-таки открыла шкаф и принялась вынимать оттуда одежду Дэвида. Но Тони вдруг оказался рядом с ней и дотронулся до ее плеча:

— Не стоит этим заниматься. Ты очень устала.

— Когда-то это надо сделать. У меня просто не было времени…

— Если хочешь, я это сделаю.

— Нет. — Она покачала головой. — Это сделаю я.

Тони взял ее руки в свои. Он был близко, так близко, что она заметила золотые искорки в его глазах.

— Хорошо, только не сегодня. Это подождет. Договорились?

Она кивнула и вдруг вспомнила его манящий поцелуй. Она не хотела, чтобы ее тянуло к Тони. Она достаточно долго боролась с его чарами, но, когда он дотрагивался до нее, смотрел ей в глаза, целовал ее, чувства в ней брали верх. И она начинала волноваться.

— Я приготовлю что-нибудь на обед, — пробормотала Рена.

— Спасибо.

Она вышла из комнаты, смущенная тем, что чувствовала, и сердитая на себя за то, что вообще что-то чувствовала.

Рена мешала соус для спагетти, смотрела, как маленькие пузырьки поднимаются на поверхность и лопаются, и вдыхала острый запах перца и чеснока.

— Пахнет соблазнительно. — Тони вошел и встал позади нее, близко, очень близко. Его рука потянулась к деревянной ложке. — Можно мне?

Рена дала ему ложку:

— Надеюсь, ты не возражаешь против макарон?

— Ты шутишь? Я же итальянец. Я обожаю макароны.

Он помешал соус, потом поднес ложку к губам и облизал.

— Ну как? — спросила она.

— Нужно еще немного соли. — Он взял солонку и чуть-чуть досолил соус. — Вот так.

— Ты любишь готовить?

Он пожал плечами:

— Не возражаю. Холостяк, если хочет есть, должен уметь не только кипятить воду.

— Не думала, что тебе приходилось готовить себе еду.

Тони продолжал помешивать соус:

— Когда у моего шеф-повара бывал выходной, мне прислуживали трое поварят.

— Смеешься!

— Конечно. — Он положил ложку на стол и повернулся к Рене. — Я не собираюсь извиняться за то, как живу. Я это заработал. Гонки дали мне возможность устроиться хорошо. Но это еще и работа по шестнадцать часов в сутки, и долгая дорога в одиночестве. Иногда после такого хотелось домашней еды. И я себе ее готовил.

— Наверное, многие женщины были бы счастливы готовить для тебя, — заметила Рена и тут же спохватилась: — Но это не важно. Забудь, что я сказала.

Выражение лица Тони изменилось, он коротко кивнул:

— Ты совсем неправильно обо мне думаешь.

Рена скривила губы:

— Это действительно не важно.

Тони осторожно взял ее руки и подставил под поднимавшийся от соуса пар.

— Нет, важно. Я — твой муж. Мне важно, что ты обо мне думаешь.

Рена взглянула ему в глаза. Что она могла ответить? Тони Карлино возбуждал в ней противоречивые чувства, но она ни в коем случае не хотела думать о нем хорошо.

Тони, поняв, что не дождется ответа, отпустил ее, и она налила в большую кастрюлю воду для макарон.

— Тебе помочь? — спросил Тони.

Радуясь, что может чем-то его занять, Рена тут же стала отдавать распоряжения:

— Возьми в холодильнике маслины и помидоры. Кажется, там есть еще и огурец. Короче, бери все, что годится для салата.

К ее удивлению, он приготовил чудесный салат с приправами, маслинами и оливковыми маслом.

Попробовав его творение, Рена одобрительно кивнула:

— Вкусно!

— Рецепт моей мамы. Из тех немногих, которые я успел запомнить.

Мать Тони умерла, когда ему было пятнадцать лет. Ходили слухи, что она удерживала своего мужа в рамках приличий, а когда ее не стало, Санто прекратил стесняться строить свой бизнес на чужих костях.

— Ты сохранил этот рецепт, — сказала Рена. — Иногда мы помним удивительные вещи о тех, кого любили.

— А ты что помнишь о своей матери? — спросил Тони.

Рена вспомнила мамино любимое занятие и улыбнулась:

— Это просто. Она каждое утро и каждый вечер в любую погоду проходила три мили пешком. Надевала свои старые потрепанные туфли и шла гулять. Говорила, что так она очищает разум и душу и не дает себе набрать лишний вес. — Рена усмехнулась. — Мама любила хорошо поесть.

Тони улыбнулся:

— Хорошо, что ты не забыла такие важные вещи.

— Да. — Рена заставила себя вернуться к реальности. Прогулки не спасли ее мать от смертельной болезни. Она тосковала по своим походам и по всему тому, что требовало хотя бы малейших усилий. Вспоминать тяготы и несправедливости жизни горько.