Начальник милиции – 2 - Рафаэль Дамиров

нет автобусной остановки! — выкрикнул я ей вслед. — Вам в другую сторону надо.

Женщина замерла, но всё ещё оставалась ко мне спиной. Чего же она лицо-то прячет? Вот ещё, на месте перетаптывается, как будто не может решиться, бежать или ждать. Почему это? Деньги стырила? Нет, у Нурика их и никогда не бывает, а свои я храню в надежном месте на работе…

Я стал подходить, и дама, поняв, что побег от комендантши удался, а вот от меня — не очень, остановилась совсем, закрыла лицо руками и пробормотала:

— Господи, как стыдно-то…

И тут я узнал ее голос. Не может быть…

— Аглая Степановна?

— Саша… — повернулась ко мне следачка. — Я не знала, что это ваша комната. Я… я пришла к Нурлану… Простите.

— Ничего страшного, — отмахнулся я, а на лице волей-неволей расплылась улыбка. — Вы женщина свободная, имеете право на личную жизнь.

— Да какое это право? — сокрушалась та. — В окна в мужскую общагу лазать? Никогда бы не поверила, что на такое пойду. Нет, вы не подумайте, я вошла через дверь, даже отметиться на вахте хотела, но Нурлан отговорил, сказал, что гости только до вечера, а потом… их выгоняют.

Я решил остановить эту исповедь, даже выставил вперёд ладонь.

— Можете не оправдываться, это не мое дело…

— Ну как же? Мы ведь коллеги… Вы и на сына моего похожи, а тут такое… такое… Как теперь людям в глаза смотреть?

И взгляд страдающий, как у привидения, которое никак упокоиться не может.

— Легко. Из людей видел вас только я. И я сохраню вашу маленькую тайну.

— Правда? Ох, спасибо! — женщина приободрилась. — Вы не подумайте, я не такая… Я в первый раз…ну… За много лет. Мы с Нурланом познакомились возле ГОВД. Он подъехал на большой машине, сказал, что другу холодильник привез. И сразу пригласил меня в кино. Я, естественно, не согласилась. Какая приличная женщина с незнакомым мужчиной в кино вдруг ни с того, ни с сего пойдет? А Мария Антиповна меня переубедила. Ты что, говорит, с баобаба рухнула? — кажется, ей даже цитировать кадровичку было неловко. — К тебе мужчина внимание проявляет. А ты к нему кормой. Я ей ответила, что он слишком молод для меня и вообще, у него глаза узкие, когда улыбается. А она сказал, что ничего не узкие, и вообще он на Нигматулина похож. Я пригляделась, и вправду вылитый Талгат. Вот я и пошла с Нурланом в кино. Встретились, он сказал, что билеты дома забыл, нужно за ними сходить в общежитие. А дальше как во сне… И в кино мы не пошли, жаль, билеты сгорели.

О том, что не было никаких билетов, я не стал говорить. А коллегу поддержал:

— Аглая, вы женщина взрослая и можете сами выбирать, с кем общаться и чем с ними заниматься. Не пойму ваших расстройств.

— Бежала, как жулик из камеры… Ужас.

— Считайте это приключением. Наша обычная жизнь и так не богата на приключения, их не нужно избегать, их следует создавать, запоминать и гордиться.

— Какой вы, Саша, все-таки… Умный… Совсем как мой сын.

Следователь заметно повеселела, мы попрощались, я снова заверил ее, что ни одна живая душа (тем более, на работе) не узнает об этом случае. Что Нурлан тоже не растреплет, я его проинструктирую. Да и незачем ему трепаться, для него такие выкрутасы не впервой — но этого я вслух не сказал.

Я побрёл в общагу. На вахте в стареньком, но крепком кресле крутилась коменда. Ёрзала, пыхтела. Злилась. Почему она так рьяно гоняет женский пол в общаге? Будто мужики — ее собственность. Я понимаю, порядок есть порядок, но притяжение полов невозможно отменить никакими нормами, даже социалистическими.

— Морозов, — устало проговорила коменда. — Ты бабу не видел?

— Видел… Много даже.

— Да нет! Которая к Нурлану ходит. В окно лазает.

— Вы хотите об этом поговорить? — голос сделал, как у мозгоправов в фильмах — всезнающий, глубокий, но при этом ненавязчивый.

— А что мне говорить? Застукаю и выселю к ядрене-фене, и подселю к тебе нормального мужика.

— Не надо мне мужика. Меня Нурик вполне устраивает, — звучало это двусмысленно, но мы не в Европе, а в неиспорченном СССР, и никто не заметил подвоха.

— Тогда бери над ним шефство, контролируй. И если что — сразу сигнализируй! — хлопнула ладонью по столу Суровая.

— Слушай, Василина Егоровна, — спросил я тихо, спокойно, — а ты чего такая злая?

— Что? — женщина хлопала глазами и не могла взять в толк, почему я называю ее на «ты», и вообще как я посмел такое спросить.

— Ты что, Морозов? Ты что несешь? Ты…

— Тебе просто одиноко, согласись? Полное общежитие мужчин, а ты одна…

Суровая вдруг задумалась, пригорюнилась, смахнула слезу:

— Бабники вы все… Что с вас взять?

— Мужика тебе надо, Вася… — участливо проговорил я. — Нормального.

— Да где ж его найти, нормального? Если каждой женщине по потребности, мужиков не хватит. Вот был бы ты постарше годков на десять. Эх…

— У тебя целое мужское общежитие, ты присмотрись. Неужели никто не оказывал знаков внимания? — я немного прищурился.

Комендантша помолчала, соображая.

— Нет, вроде…

— Так не гавкай на них, а возьми и улыбнись. Не ругай и не грози каждый раз выселением. Мужики же — как собаки, им ласка нужна.

— Думаешь?

— Уверен.

— Вот смотрю на тебя, Саша, и думаю… какой ты взрослый вдруг стал. Вчера еще не знал, в какую сторону дверь открывается, а сегодня — будто другой человек, жизни учишь, вещи такие правильные говоришь. — она вздохнула, но уже совсем иначе. — А я тебе точно не по нраву? Жениться тебе пора.

— Я завтра уже иду с девушкой в кино. Даже с двумя, — улыбнулся я.

— Да насчет свадьбы — шучу, — отмахнулась коменда. — Спасибо тебе. Хоть кто-то меня успокаивает и не боится.

— Спокойной ночи, Василина Егоровна.

— Спокойной ночи, Саша, а соседу своему передай, что еще раз — и хоботок ему вырву.

— Василина Егоровна, ты опять? Что за угрозы? Где твоя улыбка?

— А, ну да, ну да… — заулыбалась она. — С улыбкой буду вырывать.

* * *

Наступил день икс. Тринадцатое