Сыграй со мной в запретную игру - Элли Лартер

Женя наконец кивает и берется за кнопку на джинсах. Расстегивает непослушными дрожащими пальцами, дергает вниз молнию.

— Умница, — говорю я.

Она спускает джинсы по стройным ногам и переступает через них.

— Теперь трусики, — киваю я, не переставая любоваться.

— А футболку оставить? — спрашивает девушка.

— Пока да.

И вот она стоит передо мной: обнаженная снизу, одетая сверху… Впрочем, из-под ткани футболки по-прежнему торчат твердые соски. Женечка переступает с ноги на ногу и ждет моих дальнейших указаний. Вчера в клубе она была чуть пьяна, плюс действовала на самых первых, самых ярких эмоциях, плюс предварительно возбудилась во время сессии, которую я проводил, сегодня все будет немного иначе… Я чувствую ее волнение — и мне это чертовски нравится.

— Повернись ко мне спиной, дойди до кровати и возьмись руками за металлическое изножье, — говорю я так, чтобы звучало мягко, но было понятно: это приказ мастера, которого нельзя ослушаться.

— Я… — начинает девушка, а потом вдруг встряхивает волосами, рассыпающимися светлой волной по плечам, кивает и выполняет то, что я велел. Я удовлетворенно улыбаюсь и иду за ней.

Ее обнаженные ступни прилипают к полу и издают приятный шлепающий звук. Она добирается до кровати, обхватывает пальцами металлические прутья, вставая поудобней, и рефлекторно отставляет обнаженную задницу, ожидая, что я тут же нанесу первый удар.

Не так быстро, детка.

Вместо этого я подхожу к ней сзади вплотную, обхватываю девчонку за талию и очень медленно, очень нежно целую в шею, заставляя запрокинуть белокурую голову. Я собираюсь не только отшлепать ее, но еще и распять на андреевском кресте, прицепить к ее соскам и клитору прищепки и выебать так, чтобы она умирала и воскресала в моих руках…

Но начнем с малого.

Мои руки ласкают ее плечи, грудь, забираясь под футболку, скользят по впалому животу, такому напряженному и покрытому мурашками, что меня самого пронимает дрожь… Мои руки касаются косточек на бедрах, сминают упругую задницу. Я глажу ее ягодицы пальцами, а потом длинными хвостами плетки, не давая ей времени разобраться, что именно прикасается к распаленной возбуждением коже.

— Ты будешь считать удары вслух, — говорю я ей на ухо.

— Хорошо, — кивает Женя.

— Хорошо, мастер, — поправляю я.

— Хорошо, мастер, — повторяет она исступленно, и я замахиваюсь плеткой, чтобы нанести первый удар. Девчонка тут же вскрикивает: — Один! — и встает на носочки, словно ощутила сильную боль, хотя это совершенно невозможно.

— Умница, — говорю я тихо и замахиваюсь снова.

— Два! — вскрикивает Женя. Ее голос звучит звонко, но покорно. Ей явно нравится происходящее, и я тоже чертовски доволен, так что следующий удар наношу уже чуть сильнее. Лишь немного — чтобы обострить ощущения.

— Три! — кричит девушка.

Я не выдерживаю, хватаю ее за волосы и тяну на себя, заставляя оторвать пальцы от металлических прутьев. Женя не успевает ничего сообразить, а я уже швыряю ее лицом в подушки, чтобы тут же нависнуть сверху и замахнуться в четвертый раз.

— Четыре! Пять!

Женя продолжает послушно считать, а я уже мысленно прикидываю, что и как буду делать с ней после порки.

У меня конкретно едет крыша — довольно непривычные ощущения. Я словно теряю контроль, который обычно привык держать в железном кулаке. Последний раз я чувствовал подобное лет шесть или семь назад, когда был сильно влюблен. Та история отношений закончилась плачевно: девушка бросила меня, покорившись властной (более властной, чем я, ха-ха!) матери, считавшей меня грязным извращенцем. Ну что же, она была права!

И вот ведь гребанная ирония: мать Жени тоже явно будет не в восторге от меня, если нам придется однажды лично познакомиться… А уж ее отец — и подавно. Один раз он уже пробовал разбить мне морду — к счастью, вовремя подоспела охрана, это хорошо. Потому что если бы мы с ее отцом остались один на один — разбитая морда досталась бы ему, а не мне. Это банальная правда жизни: я моложе и намного сильнее…

Одно хорошо: лица он моего не видел, так что для него тренер по плаванию и мужчина, совративший его дочь, — это разные люди.

Вот блять!

О чем я вообще сейчас думаю?!

— Девять! — вскрикивает, точнее, хрипит в подушку девушка, и я вырываю себя из собственных мыслей, замахиваюсь плеткой для последнего удара, наконец полностью сосредотачивая свое внимание на том, что происходит здесь и сейчас. Этот удар будет самым сильным и самым болезненным, но ей все равно должно понравиться, потому что она уже достаточно разогрелась для настоящей порки. Со временем я научу ее выносить и двадцать, и тридцать, и пятьдесят ударов…

— Десять! — послушно пищит Женя и утыкается влажным от пота и перекошенным от удовольствия лицом в смятые простыни. Расслабленные мышцы тут же словно утопают в мягком матрасе.

— Умница! — улыбаюсь я и тоже забираюсь на постель, ложась прямо сверху так, чтобы Женя могла ощутить вес моего тела, но при этом стараясь не придавливать слишком сильно…

Мне хочется чувствовать ее дрожь и бархат влажной кожи под пальцами, запах ее пота и тяжелое дыхание… Я словно пьян, хотя и секса-то еще не было. Мой стояк сквозь слои ткани упирается в ее обнаженную, раскрасневшуюся после порки задницу, и это тоже сводит с ума. Хочется трахнуть ее здесь и сейчас, немедленно, не размениваясь на крест, прищепки и прочие девайсы. Просто на кровати, кожей к коже. Это так не похоже на меня…

— Олег… — зовет девчонка, немного отдышавшись, хотя вряд ли мое тело, лежащее сверху, позволит ей вдохнуть полной грудью.

— Да, детка? — спрашиваю я.

— Я не хочу возвращаться домой, — говорит она.

— Так и не нужно, зачем? — удивляюсь я, не понимая, что вообще заставило ее поднять сейчас эту тему. Мы вроде как трахаться собирались, а не ее предков опять обсуждать…

— Рано или поздно придется, — объясняет она. — Во-первых, я не могу долго оставаться здесь… У тебя же есть своя жизнь, дела, какие-то люди, наверное, которых ты приглашаешь в гости…

— Да нет у меня никаких людей, — фыркаю я насмешливо. Ну, то есть,