«Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы - Николай Туроверов

Октябрь

Был поздний час. И ты уже спала,А я все медлил у твоей калитки.Стоял октябрь. И ночь длинна была,И лунный свет ― стеклянный, полужидкий ―Стекал по кровле и струился по шоссе.Оно теперь казалось мне рекою,И плыл весь мир, и люди плыли всеК безмолвию, к забвению, к покою.Все глубже сон. Все холоднее кровь.Не знаю, что теперь тебе приснится.А мир плывет, и с ним моя любовь,Чтоб больше никогда не повториться.

«И снится мне: тропой опасной…»

И снится мне: тропой опаснойИдем с тобою мы в горах.И ночь вокруг, но месяц ясныйСияет в темных небесах.Над нами горный снег белеет,А ночь все глуше и синей,И полуночный ветер веетНад первой юностью твоей.И снится мне: я стал моложеИ про любовь тебе пою,Как никогда не пел и позжеУж никогда не запою.

«На простом, без украшений, троне…»

На простом, без украшений, тронеВосседает всемогущий Бог.Был всегда ко мне Он благосклонен,По-отечески и милостив, и строг.Рядом Ангел, и весы, и гири ―Вот он ― долгожданный суд!Все так просто в этом райском мире,Будто здесь родители живут.На весы кладется жизнь земная.Все мои деянья и грехи,И любовь к тебе, моя родная,И мои нетрудные стихи.Сколько веса в этой бедной лире,Певшей о земном и для земных?Ангел молча подбирает гири,Выбирая самый лучший стих…О, как все они теперь убоги,Эта плоть и эта кровь моя, ―В судный час пред Богом, на порогеНового простого бытия.

«Посмотри: над присмиревшей степью…»

Посмотри: над присмиревшей степью,Над грозою отшумевшей, над тобойРадуга изогнутою цепьюПоднялась средь пыли дождевой.Посмотри, не пропусти мгновенье,Как сияет радужная цепь.Это с небом ищет примиреньяБурей растревоженная степь.

«Ты жаждешь ясности. Откуда…»

Ты жаждешь ясности. ОткудаМне взять ее в холодной мгле?Ты ищешь ясности, как чуда,На затуманенной земле.Ты мнишь ее посланцем тайным,Во тьме сияющим мечом,Все озарившим ― но случайным, ―Из туч прорвавшимся лучом,Господним голосом из рая,Поэтом, славящим любовь,Когда, средь мертвых слов живая,Звучит строка его стихов,Блистаньем звезд в полночном небе,Теплом спасительных огней,Молитвой о насущном хлебеВсех обездоленных людей…Ты жаждешь ясности. ОткудаМне взять ее в холодной мгле?Я сам ее ищу как чудаНа затуманенной земле.

«Лед вокруг давным-давно не сколот…»

Лед вокруг давным-давно не сколот,От морозов затуманился восток,Но страшнее чем полярный холодСердца равнодушный холодок.Никого, подруга дорогая,Никого, умеющих помочь.Только муза! Музыка такая,Без которой жить уже невмочь.

«О годах медленного ига…»

О годах медленного ига,О днях бездомной пустотыТвердит пророческая книга;Но ветер вещие листы,Как листья легкие, листает.(О, что ему века веков!)И ясный вечер догораетНад морем зреющих хлебов.Не из кладбищенской пустыни,Загробной местию дыша,Идет сюда в вечерней синиТвоя нетленная душа,И за туманными чертамиТебя нетрудно угадать:Всегда, всегда была ты с нами,Неумирающая мать;Мы слышим твой знакомый голос,Ты нас опять зовешь в тоскеИ мирный знак, созревший колос,Несешь в протянутой руке.

Казак

Ты такой ли, как и прежде, богомольныйВ чужедальней басурманской стороне?Так ли дышишь весело и вольно,Как дышал когда-то на войне?Не боишься голода и стужи,Дружишь с нищетою золотой,С каждым человеком дружишь,Оказавшимся поблизости с тобой.Отдаешь последнюю рубаху,Крест нательный даришь бедняку,Не колеблясь, не жалея ― с маху,Как и подобает казаку.Так ли ты пируешь до рассвета,И в любви такой же озорной,Разорительный, разбойный, но при этомНераздельный, целомудренно скупой.

«Умей же, брат мой, без разбора…»

Умей же, брат мой, без разбораВсе изумительно ценить,Простить разбойника и вора,Обиду горькую забыть.Без опасений, без оглядкиВстречать грядущие года,И не играть с судьбою в прятки,А быть ей вызовом всегда.

Лермонтов

Через Пушкина и через Тютчева,Опять возвращаясь к нему ―Казалось, не самому лучшему, ―Мы равных не видим ему.Только парус белеет на взморье,И ангел летит средь миров,Но вот, уже в ПятигорьеОтмерено десять шагов.Не целясь, Мартынов стреляет,Держа пистолет наискось,И нас эта пуля пронзаетСквозь душу и сердце ― насквозь.

Стамбул

Нет ― ничего не минуло!Месяц встает молодой:Медленно всплыл над СтамбуломЛегкий челнок золотой.Снова по звездным дорогам,Снова в райских садахС нашим доверчивым БогомВместе гуляет Аллах.В бедной кофейне СкутариПредок мой песни поет.Прошлое нас не состарит,Прошлое к сердцу прижмет.Голос гортанно поющий,Город в ночи голубой!Горечь кофейной гущиЗапью ледяною водой.

Игра

Игра сдана и начата.Глухая ночь. Начало марта.Любимый месяц; но не таОпять ко мне приходит карта.Опять, как будто бы на зло,Я лишь фигуры прикупаю.Мне никогда так не везло;Но я играю и играю.За ночь одну я поседел.Бледней стены, в табачном дыме,Я не сдаюсь. Ломая мел,Твое нетронутое имяПишу на залитом сукне,В чаду разгрома и попойки,В залог всему. И снова мнеДают валета к нищей двойке.Иль я не создан для игры,Иль я, действительно, не молод,И вот, в Тартар-тартарарыЛечу стремглав, вдыхая холодНепоправимого конца,Игры проигранной до праха,И нет, как нет у мертвеца,Во мне сомнения и страха.

«Потерявши все, ты станешь чище…»

Потерявши все, ты станешь чище,Будешь милосердным и простым,И придешь на старое кладбищеПосидеть под дубом вековым.Без стремлений пылких, без обмана.Жизнь, как есть! Смиренье и покой.Хорошо под сенью великанаОтдыхать смущенною душой,Птицей петь в его зеленой чащеИ листочком каждым дорожить.Жизнь, как есть! Но жизнью настоящейТолько дуб еще умеет жить.Грузно поднимаясь в поднебесье,Он вершинами своих ветвейНичего уже почти не веситВ вознесенной вечности своей,И, уйдя в подземный мир корнями,Над безмолвием могильных плит,Над еще живущими, над нами,Как он снисходительно шумит.

«Я шел по дороге и рядом со мной…»